Павел Андреевич Мисько
Новосёлы
или правдивая, иногда весёлая, а иногда страшноватая книга о необыкновенном месяце в жизни Жени МурашкиРисунки Г. Валька
Эта книга о детях и для детей. О том, как нелегко быть маленьким. На каждом шагу обязательно что-нибудь случается, и только для взрослых всё это мелочи, не стоящие внимания. И так вот попадаешь из истории в историю, а жизнь, как нарочно, подсовывает всё новые испытания: расти, учись, умней. В будущем это ох как пригодится!
Герои этой повести и учатся познавать себя, познавать людей, учатся дружить и отвечать за свои поступки, учатся мужеству.
Эта книга также и для взрослых. Прочитают и задумаются о том, какими они предстают перед детьми.
Дети всё видят, всё понимают. И каждого, кто понимает их, старается помочь им на нелёгкой дороге в жизнь, дети любят и уважают.
Автор
Тренировка, каких свет не видел
Мы переехали в новый дом, на новую улицу, в новый микрорайон. Правда, наш квартал не совсем новый. В нём просто не было одной улицы, нашей, чтоб замкнуть четырёхугольник.
Перебрались мы сюда три дня назад. Тогда вокруг дома стояло много грузовиков, а в тех грузовиках чего только не было! Шкафы, стулья, столы, кровати, вазоны, узлы с подушками, кошки, собаки…
Самый первый, с кем я познакомился, был рыжий Вася. На него кричала из окна мать:
— Ты куда девался, негодник?
А я видел — куда: забрался в чужие вещи и рисовал чёртиков на спинке чужого шкафа. Черкнёт — и выглянет воровато, черкнёт — и выглянет.
У Васи нос как стручок перца — и красноватый, и острый. Подбородок маленький, как будто вдавили его в лицо.
У нашего дома два подъезда, так вот Вася — из нашего крайнего подъезда. А есть ещё не наш крайний подъезд. Там поселился Жора: плечи — во какие, лицо широченное, глаза узенькие, как у монгола. Люди ещё наверх вещи тащили, а он — вниз. Снял с плеча низенький велосипед на толстых красных шинах, стал и жуёт булку. Вася сразу к нему.
— Дай! — протянул руку.
Хотел прокатиться, а Жора ему огрызок булки сунул. Вася, конечно, взял, но тут же сказал:
— Жора-обжора, толстяк — залез на чердак!
Жора на это и бровью не повёл, закинул ногу на седло и стоит. А Вася пристроился сзади, смотрит ему невинно в затылок и прокалывает осколком стекла покрышку.
Правда, Жора скоро подобрел — дал и Васе прокатиться вокруг дома, и мне. Вася нарочно правил на самые большие ямы, на камни. Горевал: «Эх, лужу бы сюда!»
В не нашем крайнем подъезде есть ещё Павлушка-подушка и Серёжка-кривоножка. Хотя Вася и обозвал так Павлушку, он никакая не подушка. Он выше меня, худущий и не умеет улыбаться. Я успел уже разузнать, что у него отца нет, есть только мать. Есть и маленький брат Генка, только я ещё не видел его. Он в круглосуточном садике.
А Серёжка и правда кривоножка! Вася сказал ему:
— Стань смирно, сдвинь ноги!
Тот, чудак, и стал. А Вася — р-раз! — пролез между его ног, как циркач в цирке через обруч. Мы — ха-ха-ха! а Сережа хлопает глазами. Чудак, сел бы Васе на спину, зажал ногами — пусть катает! А Серёжа потом только побежал за Васей, после нашего хохота. Да разве поймаешь его!
Меня Вася обозвал Жека-калека, хотя меня вовсе не Жека звать, а Женя.
Ух, как мы разозлились на Васю за эти прозвища! У меня просто кулаки чесались, так и хотелось пустить их в ход. Но не будешь же драться в первый день. Что тогда люди подумают?
Сережа пошёл в первый класс, а я, Жора и Павлуша — во второй. Васю в первый класс не приняли — не хватило полтора месяца.
Школа наша новенькая, как и наш дом. Она через два квартала от нашего дома. И пол, и стены, и окна — всё сверкает и сияет в этой школе. «Ходить только в тапочках!» — приказали нам. И мы таскаем с собой в портфелях и ранцах, в специальных мешочках тапки…
Сегодня среда, вечер. Но взрослые всё перепутали. Назвали среду субботником и высыпали во двор — с вёдрами, носилками, лопатами, кирками. Стали подравнивать там, где бульдозер не подравнял, собирать камни, намечать будущие дорожки и клумбы. Всей работой руководил дядя Левон — артист-пенсионер. Левон Иванович…
— Ах, жалко — нету деревьев! Эх, кустики бы сюда! — вздыхали дяди и тёти.
Мы сначала помогали собирать камни и битый кирпич. Подцепили проволокой кусок жести — так интереснее! — и на нём таскали. Но бросили сразу, как только увидели, что взрослые поставили два столба — цеплять верёвки, сушить бельё.
— Ух ты! Какие ворота силовые! Давайте в футбол! — предложил Вася.
Я вынес свой мяч, Серёжа — такой же, как у меня, красно-синий, только немного поменьше, Жора — чёрный, волейбольный. А Павлуша и с места не сошёл, только стоял да в носу ковырял. И Вася ничего не принёс.
Всем хотелось забивать голы, и никто не хотел стоять в воротах. Упрашивали Серёжу и я, и Вася, и Павлуша. А он ни в какую. Тогда Жора пообещал дать ему прокатиться на велосипеде три раза вокруг дома. И Серёжа согласился.
Без вратаря нас четверо, мячей — три. Вася лез в любую щель, нахально выхватывал мячи из-под ног и бил по воротам.
Поругались, поспорили — решили бить по очереди: каждый три раза тремя мячами. Кто отбомбился — беги подавать мячи.
Ну и вратарь из Серёжи! Только два раза отбил мяч, а то всё гол да гол! Даже играть не интересно…
Вася нарочно бил не в какую-то «девятку», а просто по вратарю. Целился, чтоб попасть мячом промеж ног. И правда, один раз ему удалось пробить в эти ворота-«кривули». Серёжа вскипел и бросился на Васю.
— С полуоборота завелся! — дразнил его Вася, увёртываясь.
Не захотел больше Сережа быть вратарём. А тут как раз позвала мать Павлушу на ужин.
— Давайте две команды организуем! — сказал Вася, вытирая рукавом пот со лба.
Разделились, один мяч отбросили. В каждой команде теперь свой вратарь, у каждой — мяч. Ничего, что ворота одни! Вратари станут спинами друг к другу, и можно бить с двух сторон. Не надо бегать и за мячом: его подбирает другая команда и бьёт по воротам со своей стороны. Бьём по десять раз, тогда меняемся: кто нападал — становится вратарём.
И надо же такое придумать! Башковитый этот Вася…
И началось!
Мои мячи ловил Вася, Серёжины — Жора. Серёжу стало не узнать, откуда и ловкость взялась. Катится шариком на мяч — бац! Мимо, у самого столба пролетел… Я перехватываю мяч, гоню на ворота с другой стороны. Вася подпрыгивает, как обезьяна, пританцовывает… А-а-а, нервочки не выдерживают!
Пробить я не успел: трах ему Серёжа сзади ниже спины! А Вася кувырк носом в пыль…
У меня от смеха ноги стали как ватные. Постоял, отдышался — бух по мячу! Смотрю — и Жора на земле… Под коленки ему попал!
Вратари отряхиваются, занимают оборону. Вася зло сопит, отплёвывается.
Опять мчимся с Серёжей в атаку с обеих сторон. Дыр-р-р! Дор-р-р! Подпрыгнули ловить мячи Вася и Жора — и стукнулись лбами. Повалились, как кегли, лежат, щупают шишки. А в воротах — два гола!
Ещё по восемь ударов осталось.
Свистит ветер в ушах, вьётся пыль из-под копыт, мчат два богатыря на соловьёв-разбойников. Трах-тарарах!!! Вратарь Жора сидит почему-то на вратаре Васе. Но диво — мячи отбиты!
Вася кряхтит, вылезает из-под Жоры и наскакивает на него:
— Ты нарочно?! Нарочно, пузач, лезешь на меня?
— Ну-ка повтори! Повтори, что ты сказал, — и я тебя по самую шляпку в землю вгоню! Как гвоздь! — суёт ему Жора под нос толстый кулак.
Развели их, разняли. Уложил бы Жора Васю одной левой.
Опять отбегаем с Серёжей подальше от ворот.
На четвёртом ударе вратари толкнули плечом друг друга, упали на четвереньки.
Ещё два гола!
На пятом Вася присел позади Жоры, и тот кувырк через него вверх ногами!
На шестом они схватили не свои мячи…
На седьмом Вася ринулся на столб, будто хотел снести его лбом, а Жора проехал на животе больше метра.
На восьмом «поцеловался» со столбом Жора…
На девятом вратари подпрыгнули и схватили друг друга за головы…
А грязные оба! А вывалянные! Как будто их нарочно таскали и волочили по земле…
На десятом ударе оба распластались в воротах — один в одну сторону головой, другой — в другую. И не захотели вставать…
Серёжа подбежал к Васе и начал считать:
— Раз!.. Два!.. Три!..
Как судья на ринге над боксёром.
Потом Жора медленно поднялся, немного стряхнул с себя пыль и грязь и сказал:
— А теперь вы-ы!
Но только мы стали с Серёжей в ворота, как послышались из окон голоса наших мам. Как нарочно!
