…Остальные заводы не входили сейчас в его компетенцию, поскольку он с монтажом подрядился на комбинат для возведения новых корпусов на расчищенной территории, поэтому он прошёл по аллеям, прихлёбывая кефир из горлышка и вспоминая, взял ли он сегодня с собой сигареты или снова в обед придётся гонца высылать, который вчера к сигаретам припёр такие «три четверти», что у него до сих пор трещала голова.
…Он даже не обиделся, когда собравшаяся бригада строителей приветствовала его громовым гоготом, лишь запахнул синий рабочий халат на выпиравших огромных «буферах», упёр руки в обширные крутые бёдра, строго поинтересовался глубоким грудным голосом, пришёл ли Семёнов и пообещал пожаловаться «их бригадиру», если они «сейчас же не начнут».
…Последняя неожиданность была обнаружена им на самых дальних старинных корпусах, больше напоминавших развалины стен средневековья, чем корпуса комбината. В одном из таких корпусов почти напрочь отсутствовали все стены, за исключением той, которая преграждала ему теперь окончательный выход из комбината. Он заметил прямо посередине просыпанную горстку зерна, почувствовал чем-то неуловимо знакомый запах, и серым комочком покатился в вырытую под стеной норку…
Он стоял в своём старом, привычном skin’е и жмурился от лучей восходящего солнца, а рядом рыжей девочкой-весной весело прыгала и смеялась Эйльли: «Как тебя зовут, Малыш?!» Он размышлял всего какую-то минуту, прежде чем произнёс в ответ найденное в памяти своё собственное и казавшееся теперь столь далёким имя: «Малыш?..».
– Последний пример, превращенье в мышонка – уже из skin-amorphing’а…
Он потихоньку отжмуривался обратно – Эйльли как ни в чём не бывало сидела перед ним на постели. Малыш на всякий случай оглянулся ещё и по сторонам – чтобы всё вдруг заново не исчезло!..
– Это самая сложная техника предоставляющая практически бесконечные возможности для варирования телесных конструкций. От превращений в представителей иных цивилизаций и животных до вхождений в материально-стабильные или аморфные формы…
– Превращений?? – Малыш захлопал глазами. – А разве такое на самом деле возможно, Эйльли?
– Конечно!.. – Эйльли подтверждающе покачала головой. – Мы вполне владеем этими умениями в онейрообласти – пространстве нашего сновидения. Тебе ещё предстоит знакомство с онейрологией и онейронавтикой, но, кажется, ты уже и сейчас немножко убедился-вспомнил, что сновидение не столь малозначимо, как было принято считать почему-то во время твоей последней игры. Впрочем, пока можешь считать последний ролик просто увлекательным мультиком, который ты посмотрел по внутреннему инфовизору…
– Ничего себе «мультик»! – Малыш не согласился совсем. – Я там видел и потрогать мог всё, как здесь прямо сейчас – жаль тебя там не было, я б тебе показал! Там тоже реально же было всё, Эйльли!
– Ну хорошо – реально так реально. Понял примерно, что такое skin-amorphing? По нему у нас с тобой пока только ознакомительные устные сэмплы. Ну и ещё раз попроще: с помощью этой техники ты можешь воплощаться в зверюшек или насекомых; в птиц и рыб; в камни и целые горы; в каплю, волну или целый океан; в бегущее по небу над землёй облако или в сами небо и землю; в пространственный вакуум и в лишь однажды виденную далёкую звезду; в невыразимое словами понятие и в полностью абстрактную мыслеформу… Всё это skin-amorphing – перспектив-возможности данной технологии совершенно не ограничены. Мы же на данный момент владеем лишь некоторыми начальными возможностями – в основном превращенья в подобных нам живых существ.
– Эйльли, а как же тогда отличаются расы? При таких возможностях тел…
– Расы – это не внешнее различие форм, это внутренняя самоидентификация. Хотя, конечно, обычно у каждой расы есть собственные эстетические пристрастия в базовом конструировании своих тел. Ну, как у нас, например, склонность к обладанию четырьмя конечностями и головой с двумя ушами. Вот так вот, Малыш – мы с тобой парноухие!..
Малыш заржал – не смог вынести искреннюю грустинку в голосе Эйльли.
– И ещё парнорукие и парноногие, да, Эйльлечка?! Эйльли-Эйльли, постой! А как же я вдруг когда-нибудь тогда тебя вообще отличу или ты меня, если мы вдруг попревращаемся!??
Эйльли пожала плечиками, не смутившись нимало:
– Ну, до «попревращаемся» нам с тобой всё-таки ещё далековато – skin-amorphing нам пока точно не грозит. А насчёт изменений в наших телах… Знаешь что, – она закусила в задумчивости нижнюю губку, – давай ещё разик поиграем с тобой. На этот раз не в реальности твоей бывшей игры, а в некоторых соседних, близких к нам по строению мирах. В прятки. Попробуем?
– А ты хорошо будешь прятаться? Я смогу отыскать?? – Малыш опасливо наблюдал за её закушенной губкой…
– Запросто! Игра понарошке только – ты же на реадаптации, никуда дальше трёх метров от тебя не отойду!
– А потом по-настоящему будем? После реадаптации? – глаза Малыша непроизвольно сверкнули вспыхнувшим интересом.
– Ой-х… – Эйльли даже непритворно вздохнула. – В настоящие мы и так с тобой играем больше, чем надо, чуть ли не вечно уже – одна последняя твоя игра-жизнь чего стоила! Да и моя тоже… предпоследняя… Всё, сейчас договорились – только понарошке! И постарайся там слушаться – меня и себя. Ага?
– Ага… – он во все глаза уже следил за едва видимой шкалой межмировой навигации активированного Эйльли InfoInsider'а…
Никаких предварительных пребытий и зонд-навигаций. Он обернулся и увидел, что идёт теперь по городу занимающегося рассвета среди уже многочисленных прохожих… Прежним, правда, оставалось его тело – разве что вполне прилично одето в лёгкую летнюю одежду.
А женщине шедшей навстречу было достаточно лет, чтобы считаться взрослой. Она явно спешила к своим каким-то целям. Когда она проходила мимо, он обернулся и пошёл за ней: это была Эйльли, а с ней ему всегда было по пути…
Спокойный, и даже всё более успокаивающийся внутри, он шёл невдалеке за ней, лишь не теряя её из виду, и не стремился возможно скорее обнаружить свои знание и радость от встречи – уверенность, что он просто не может потерять её, не оставляла его ни на миг пока он видел Эйльли перед собой. Она вошла в этот светлый, почти сказочный, дом, оказавшийся детским садом и прошла к одёжной вешалке для персонала. Он тоже вошёл по делу: у него в этом детском саду было много детей. Но он не знал, как зовут женщину, она же вполне спокойно взглянула на него, как на одного из родителей. Другого выхода не было, и он произнёс: «Доброе утро, Эйльли!». Женщина улыбнулась ему и на глазах стала обретать столь привычные ему черты света его души. «Доброе утро, Малыш! :))) Получилось?! Это один из миров Лайя_Эри – они очень похожи на нас, обратил внимание на улице?». Он кивнул – с его точки зрения "они" вообще пока ничем не отличались от привычных ему людей! «У них интересность – цветовая дифференциация миров превуалирует над общепринятой цифровой. Мы сейчас находимся в сиренево-голубом мире – тут в детском садике работает Лидили, заведующей-воспитательницей, моя хорошая добрая подружка; я иногда заскакиваю к ней в гости – подменить на работе или поиграться с её симпатично-любовным недоразумением, которое зовут Малити… А теперь мы с тобой отправимся сначала в серебристо-фиалковый, а потом в розовый мир. Теперь идём вместе и постарайся не выпускать меня из виду. Ага?» Он кивнул…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
