идёт речь. — Стоить работа будет дороже, конечно. — И назвала сумму. Мать взглянула на дочь, а Альбина в ответ кивнула. — Но впечатление… Вы сами понимаете, как это будет смотреться и какое произведет впечатление.
Матушка вопросительно глянула на дочь. И дело было не в деньгах. Они давно уже уговорились свыше каких сумм тратить на платье не станут, и сейчас услышали то, что оплатить им было по силам. Они и больше могли бы. Дело было в другом: мать опасалась принять неверное решение, но и взваливать ответственность на дочь стыдилась. Она вообще очень остро переживала свою нерешительность и неспособность учесть все важные моменты, чтобы принять решение. Правильное решение. И поэтому смотрела на Альбину, не зная, что сказать: да или нет.
Девушка улыбнулась широко и солнечно:
— Мне тоже очень нравится, мама. Думаю, это как раз то, что нам нужно.
Фёкла Фроловна приподняла подбородок, всматриваясь в лицо дочери, и кивнула, ещё раз неспешно обежала взглядом эскизы и указала пальцем на то самое платье.
— Вот это. Мы выбираем вот это.
Матушка отдала задаток, вежливо, но поспешно раскланялась и скрылась в полутемном коридоре, торопясь выйти из помещения, затянутого хоть и вкусно пахнущим, но всё-таки дымом. А мадам Зу, назначив дату примерки, похлопала на прощанье Альбину по руке:
— Девочка моя, вы всё правильно понимаете: создавать красоту может кто угодно.
Непроизнесённое «даже некрасивый человек» Альбина додумала сама. И продолжила мысль портнихи, благодарно улыбаясь:
— Главное, видеть её. И я рада, что познакомилась с вами, мадам.
— Идите, девочка моя. Матушка вас заждалась, пожалуй, — и хитро прищурилась. Её щеки покраснели, лоб залоснился, а глаза спрятались под низко нависшими веками.
Альбина вышла. А мадам Зу снова потянула в рот потухший окурок, щелкнула по нему пальцем и затянулась густым белым дымом, а довольной улыбке это вовсе не мешало.
Глава 6. Здесь
Люба от неожиданности едва не выронила телефон — ей показалось, что она ошиблась. Прищурилась, вгляделась в экран старенького смартфона. В разделе «Продажи» значилось два запроса: два человека готовы были купить её шали!
Руки задрожали, и она резким движением сунула телефон в карман плаща, а сама попыталась усмирить рвущееся дыхание и выпрыгивающее сердце. Заметила, что с ровного шага перешла почти на бег, опережая негустой поток пешеходов, так же, как и она, спешащих на работу.
Заставила себя идти медленнее. Не может быть… Разве её шали, которые Люба вязала, только чтобы отвлечься, отключиться от опостылевшей реальности, могут кому-то нравиться? Разве кто-то захочет отдавать за них деньги?
Сосредоточилась на шагах — не спешить, не бежать, идти спокойнее, — погладила пальцами корпус телефона и, пару раз тяжело сглотнув, снова достала его из кармана. Палец нерешительно потрогал кнопку, и Люба всё же включила экран. Так и есть: два сообщения — два покупателя.
Ткнула дрожащим пальцем в первое.
«Мне понравилось «Перо павлина». Любовь, уточните, пожалуйста, размер. Я хочу большую шаль, чтобы полностью закрывала руки, если их развести в стороны, но чтобы вниз не свешивалась до самого пола. Есть у вас фотографии, чтобы посмотреть?»
Нервно улыбнувшись, Люба припомнила пеструю шаль, которой они с Варей дали такое вычурное название. Именно расцветку павлиньего хвоста и напоминало яркое до рези в глазах, зелёно-голубое треугольное полотно, в котором поблескивала золотая нить люрекса. Да, большая, руки закрывает, а вот как там со «свешиванием до самого пола», Люба не помнила.
Начала набирать ответное сообщение, но руки всё ещё дрожали, не попадая в нужные символы — то ли мерзли на осеннем ветру, то ли от волнения. Надо взять паузу. Висело же сообщение до этого, значит, и ещё повисит. А она лучше посоветуется с Варей.
И открыла второе сообщение. Там вообще всё было коротко и ясно: человек просто спрашивал, на какие реквизиты перевести деньги за «Осеннюю элегию» и входит ли в стоимость пересылка.
Люба шла на работу, и что-то в груди вздрагивало и подкатывало к горлу, сжимая его.
— Просто повезло. Случайность, — бормотала она, сводя у горла полы плаща: шарфик был слишком тонким для разгулявшегося осеннего ветра.
Хмыкала. Осторожно трогала уголок телефона и снова тянулась к шарфику и бормотала, будто уговаривала сама себя:
— Просто случайность. Новичкам всегда везет.
За две шали, нет, пока только за одну, сумма выходила небольшая. Даже совсем скромная. Полученная в первый и, опять же, если быть совершенно объективной, в последний раз, всё равно она была настолько приятной, настолько чудесной, что Люба не сдержала счастливых слёз.
Хорошо, что к этому моменту она уже прошла сквозь проходную и спряталась за шкафом в бухгалтерии, снимая верхнюю одежду. В большой комнате было пусто, и Люба могла дать себе пару мгновений на проявление слабости.
Она любила прийти пораньше, пока в отделе стояла тишина и можно было… Нет, не поработать — бухгалтерия их небольшой фабрики была местом довольно унылым и пыльным, не вызывавшим рвения к трудовым подвигам, — просто так у Любы получалось в своё удовольствие полчасика посидеть в интернете. С рабочего компьютера было удобнее, чем с телефона, рассматривать вязаные шедевры. Это занятие невероятно вдохновляло и повышало настроение не просто до хорошего, а порой прямо до праздничного. Да к тому же можно было подыскать и сразу распечатать схемы новых узоров. Не то чтобы она слепо м следовала, но как основу для переиначивания использовала часто.
Вязание стало той отдушиной, которая открывала Любе другой мир. Мир, где было приятно, красиво, тепло и уютно. И вязанных шалей у неё, если посчитать… Да бессмысленно считать — их было бесконечное множество. И, конечно, она их часто использовала для себя по прямому назначению.
Например, они удачно маскировали её скромные блузки, купленные иногда на распродажах, а чаще с тех стоек, на которых болтались захватанные тысячами рук, уценённые за несколько сезонов, никому не нужные вещи, и которые прятались в самом незаметном углу каждого магазина.
Именно так она прятала когда-то старенькую, полинявшую блузку. Та сама поменяла цвет с богатого зеленого на выцветший хаки. И ладно бы где-то в подмышках, там и видно-то почти не бывает. Но ткань выгорала именно на плечах, делая вполне ещё носибельную вещь почти тряпкой.
Люба любила эту блузку за красивые пышные рукава с высокими манжетами и за удачный фасон, подчеркивавший её тонкую талию и чуть добавлявший объема в груди, отчего собственная фигура казалась более гармоничной. В общем, шаль в данном случае не мешала показу стратегически выигрышных мест, прикрывая места стратегически проигрышные. А поскольку Люба
