Она приготовила прекрасное угощение. Легкое миндальное пирожное с лимоном, слоеные пирожки с кремом, земляника, сливки и великолепный чай с дымным привкусом. Кажется, это был чай из Китая. Она купила «Лапсанг сушонг» в новой модной чайной лавке «Марьяж Фрер» в Маре.
Я была напряжена. Не забудьте, что мы плохо начали первую встречу, но Александрина повела себя очень любезно.
— Мадам Роза, вы любите цветы? — спросила она меня.
Я вынуждена была признаться, что ничего не понимаю в цветах, но считаю их красивыми.
— Ну, это уже начало, — рассмеялась она. — И как можно не любить цветы с таким именем, как ваше?
После чаепития она предложила мне немного посидеть в лавке, чтобы посмотреть, как она работает. Меня удивило ее предложение, но вместе с тем и польстило, что такой женщине, как она, приятно мое общество. И вот она вынесла стул, и я уселась со своим вышиванием возле прилавка. Работа моя не слишком продвигалась, потому что меня заворожило то, что я увидела в тот день.
Лавка была настоящим пиршеством для глаз, и я прекрасно себя чувствовала в этих розовых стенах, среди расставленных повсюду цветов и одуряющих ароматов. У Александрины был помощник по имени Блез, который был очень молчаливым, но работал хорошо.
Я была удивлена, обнаружив, что у цветочников много работы. Представляете, букеты цветов к разным случаям жизни, по самым разным поводам. Я наблюдала за Александриной, одетой в длинную черную блузу, придававшую ей строгую изысканность. Быстрыми точными движениями она ловко разбирала ирисы, тюльпаны и лилии. Блез не отставал от нее ни на шаг, ловя каждое ее слово. По мере надобности он доставлял букеты заказчикам.
У Александрины не было ни минуты передышки. Вошел элегантно одетый господин с завитыми волосами и в черной развевающейся накидке. Ему была нужна гардения — не может же он появиться вечером в Опере без бутоньерки! Потом пришла дама и заказала цветы на крестины, а потом еще одна (вся в черном, бледная и измученная, она едва не плакала), эта заказала цветы на похороны. Молодой священник, который прислуживал отцу Леваску, зашел выбрать лилии на открытие церкви после двухлетней реставрации. Потом наступил черед мадам Паккар, — это был большой еженедельный заказ, потому что она ставила свежие цветы в комнату каждого нового постояльца отеля «Бельфор». Месье Эльдеру потребовалась особая цветочная композиция — в его ресторане на улице Эрфюр собирались праздновать день рождения.
Александрина внимательно выслушивала каждого клиента, что-то подсказывала, предлагала те или другие цветы, описывала букет. Она не торопилась, даже если в лавке создавалась очередь, но проворно предлагала присесть, угощала конфетами или чашкой чая, и следующий клиент терпеливо ожидал, сидя рядом со мной. Нет ничего удивительного, что ее дело так процветает, подумала я, сравнивая Александрину с угрюмой и старомодной мадам Колевийе.
Пока Александрина работала, я сгорала от желания задать ей множество вопросов. Где она берет цветы? Как она их выбирает? Почему она стала цветочницей? Но она была так занята, что я не решалась ее прервать. Я могла только смотреть, сложив на коленях праздные руки, пока она трудилась весь день.
На следующее утро я снова спустилась в ее лавку. Я неуверенно постучала в витрину, и она кивнула, приглашая войти.
— Смотрите, мадам Роза, ваш стул ждет вас! — сказала она, сопровождая свои слова плавным жестом. И ее голос показался мне менее скрипучим, почти приятным.
Я всю ночь думала о цветочной лавке, Арман. С самого утра я не могла успокоиться, пока снова не пришла к Александрине. И я начала понимать распорядок ее дня. С утра они с Блезом побывали на рынке, закупили свежие цветы. Она показала мне темно-красные розы божественной красоты.
— Посмотрите, они настолько великолепны, что разойдутся в одно мгновение. Это сорт «амадис», никто не может устоять перед такими розами.
Она была права. Никто не мог устоять перед этими роскошными розами, перед их упоительным ароматом, богатством окраски и покрытыми дымкой лепестками. В полдень в лавке не оставалось уже ни одной розы «Амадис».
— Люди обожают розы, — объясняла мне Александрина, связывая букеты, которые будут раскуплены теми, кто возвращается вечером домой или отправляется в гости на ужин. — Розы — это королевские цветы. Вы не ошибетесь, выбирая их в подарок.
Она собрала уже три или четыре букета из различных цветов и листьев и украсила их атласными лентами. Внешне это казалось так просто. Но я понимала, что это не так. У молодой женщины был настоящий дар.
Однажды утром Александрина показалась мне взволнованной. Она придиралась к несчастному Блезу, который продолжал исполнять свои обязанности как солдатик перед лицом врага. Я спросила, что вызвало такое беспокойство. Она постоянно бросала взгляд на настенные часы, открывала дверь на улицу, каждый раз придерживая колокольчик, выходила на тротуар и, подбоченясь, внимательно оглядывала улицу Хильдеберта. Я была поражена. Кого она ожидала? Жениха? Особую поставку?
Потом напряжение сгустилось, на пороге возникла какая-то фигура. Это была самая прелестная женщина, которую мне случалось видеть.
Казалось, она вплыла в лавку, словно передвигалась на облаке. О мой дорогой, как вам ее описать? Даже Блез встал на одно колено в знак приветствия. Она была изысканная и хрупкая, словно фарфоровая куколка, одета по последней моде: розовато-сиреневый кринолин (в том году императрица носила только этот цвет) с белыми кружевными манжетами и воротничком. Ее шапочка напоминала прелестную безделушку. С ней была служанка, которая осталась на улице в этот светлый весенний день.
Я не могла отвести глаз от волшебной незнакомки. У нее было безупречно овальное лицо, прекрасные черные глаза, молочно-белая кожа, перламутровые зубки и черные волосы, уложенные в косу и закрепленные на затылке. Я не знала, кто она, но тотчас поняла, какое важное значение имеет эта встреча для Александрины. Дама протянула ей свои маленькие белые ручки, и Александрина, сжав их, в восторге воскликнула:
— О, мадам, я думала, что вы уже никогда не придете!
Незнакомая красавица откинула голову назад и весело рассмеялась:
— Ну что вы, мадемуазель, я ведь вас предупредила, что приду в десять часов, и вот я здесь и опоздала всего на несколько минут! Нам столько нужно сделать, да? Я уверена, что вы приготовили замечательные предложения!
Мы с Блезом в полном оцепенении и открыв рот наблюдали эту сцену.
— Да, у меня и вправду замечательные предложения, мадам. Подождите, я сейчас покажу. Но сначала позвольте вам представить хозяйку этого дома мадам Базеле.
Дама повернулась ко мне с любезной улыбкой. Я встала, чтобы поздороваться с ней.
— Ее зовут Роза, — продолжала Александрина. — Вам не кажется, что это прелестное имя?
— Действительно прелестное!
— Мадам Роза, вот самая замечательная из моих клиенток, баронесса де Вресс.
Маленькая белая ручка пожала мою. Потом, по знаку Александрины, Блез проворно принес из задней комнаты стопку листочков и эскизов, которые он старательно разложил на большом столе. Я с нетерпением ждала продолжения.
Баронесса подробно описала бальное платье. Речь шла о важном событии, мой дорогой. Баронессе предстоял бал, который давала сама императрица. На балу должна была присутствовать принцесса Матильда,[3] а также префект с супругой и другие выдающиеся особы.
Александрина вела себя так, словно все это было обычным делом, а я очень волновалась. Туалет был заказан у Ворта, знаменитого портного с улицы де ля Пэ, который одевал модных дам. Платье ярко-розового цвета, объяснила баронесса, обнаженные плечи, маленькая пелеринка с оборками, а кринолин отделан пятью сплошными воланами и фризом с мелкими помпонами. Александрина показала эскизы. Она предложила тонкий венок из бутонов роз, перламутра и хрусталиков для прически и для корсажа баронессы.
Какими замечательными были эти рисунки! Меня поразил талант Александрины. Нет ничего удивительного, что дамы толпились в ее лавке. Вы, наверное, удивляетесь, что я, такая нетерпимая по отношению к императрице и ее фривольностям, вдруг так восхищаюсь баронессой де Вресс. Буду с вами откровенной, мой любимый, она была просто очаровательна. В ее характере не было ни фальши, ни тщеславия. Она не раз спрашивала мое мнение, как будто оно имело для нее значение или я была важной особой. Не знаю, сколько лет было этому пленительному созданию — думаю, лет двадцать, — но я поняла, что она получила безукоризненное образование, говорит на нескольких языках и много путешествует. Императрица тоже? Несомненно. Ах, я уверена, вы полюбили бы прелестную баронессу.
В конце дня я узнала немного больше о баронессе де Вресс, урожденной Луизе де Вильбаг, которая в восемнадцать лет вышла замуж за Феликса де Вресса. Я также узнала, что у нее две дочки, Беренис и Аполлина, что она любит цветы, которые ежедневно меняются в ее доме на улице Таран. И заказывает она их только у Александрины, потому что мадемуазель Валькер «по-настоящему понимает цветы», — очень серьезно сказала баронесса, глядя на меня своими огромными глазами.
