Его слова отрезвляют. Дают достаточно силы, чтобы сжать ноги и отвесить пощечину. Мужчина дёргается, не ожидая этого. А я застываю, понимая, что сделала. Халид повторял, что он неприкосновенный аки Господь Бог. Нельзя касаться лишний раз, нельзя поднимать руку.
А я всё нарушила. И с удовольствием рассматриваю царапину на его шее. В месте, где заканчивается борода, сияет алый след.
– Не тебе говорить о моих родителях!
Не когда я потеряла их именно за твоего босса, Халид.
– Сучка, - мужчина дёргает на себя, больно сжимая предплечье. – Ты кажется плохо поняла, Ада, кто я такой.
– Убийца. Монстр. Что ещё? Ах да, жулик, который не может прямо заявить Луке, что хочет его девушку. Придумал грязный способ заполучить себе и радуешься. Трус.
– Захлопни рот, Ада. Или я придумаю, как тебя усмирить.
– Ударишь? Вперёд, Халид, удиви меня своей жестокостью.
И он удивляет. Тащит за собой, а после толкает меня в тёмное помещение. Захлопывает дверь вместо того, чтобы наказать меня. Слышу щелчок и понимаю, что он запер меня.
– Посиди и подумай о том, что тебя ждёт, Ада. Я вернусь через час и, надеюсь, получить адекватную и разумную девушку.
Да. Ты получишь Халид. Получишь собранную и разумную Аду, которая придумает, как расправиться с тобой.
Глава 21. Ада
Безуспешно пытаюсь найти включатель. Сплошная темнота вокруг. Натыкаюсь на полочки, роняю какую-то банку. Понимаю, что Халид меня запер в кладовке, выбрав первое попавшееся помещение.
Вывела его из себя, по грани кружа. Мужчина когда-то сказал, что женщин не бьёт. Но отплатить мне мог и по-другому. Но не сделал этого. И я ненавижу мужчину за то, что понять не получается. Ни один мотив в голове не вырисовывается.
Ян, пускай и был моих заклятым врагом в детдоме, легко читался. Да и цель у нас была одна на двоих – просто выжить. Справиться с адом под названием детский дом и дальше пойти. Не ожидала, ломая о его голову ручку швабры, что станет моим другом. Удивительные вещи жизнь подбрасывает. Ян первым шаг к перемирию сделал.
Я ворвалась в уборную, собираясь провести ночь на подоконнике. С девочками в комнате постоянные проблемы были. Синяки на шее от их хватки ещё оставались. Я потом придумала, как им отомстить, но в ту ночь собиралась подальше спрятаться. А там Ян. Курил в окно дешевые сигареты и смотрел так, словно я сейчас брошусь на него. Протянул мне открытую пачку, предлагая закурить. И я приняла. И с того момента между нами всё закрутилось, что адекватные люди дружбой называют.
Луку тоже понять могла. Не даром ведь Адель слепила, красивую обертку, с наивностью внутри. Такую, чтобы понравилась и зацепила. Знала, в какой момент можно чуть надавить, а в какой дурочкой прикинуться. И если бы не Халид, дальше бы роль играла.
Но Халид появился, и подобно Церберу, всё разрушил. А я понять не могла. Ни один поступок предугадать не получается. Была уверена, что он Луке просто всё расскажет. Но вместо этого жучок получила. Ждала удара и наказания за пощечину, но просто запер в комнате.
А это даже уроком считать нельзя. Опускаюсь на пол, прислоняясь к шкафу спиной, и глаза прикрываю. Будь у меня боязнь темноты или страх замкнутых пространств – могла бы уже прощения просить. Но это мелочь по сравнению с тем подвалом, где наказания в детстве отбывала. Так, развлечение и возможность подумать.
У меня в голове сотни идей, которые шаг за шагом отметаю. По сути, у меня только два варианта есть. Либо действительно покориться мужчине и принять все правила, либо бороться до последнего.
Халид не тот тип, которому надоест ломать меня. Он с особой жестокостью будет давить, пока не получит желанное. Так может проще сразу это дать?
Но я могла с Лукой играть, с другими ребятами из криминального мира. Рядом с Халидом все мои маски рассыпались пеплом. Весь контроль слетал, оставались лишь оголённые чувства. Ненависть, злость и, будь она неладна, страсть.
Потому что губы до сих пор пульсируют, напоминают, что со мной делал мужчина. Как сжимал в своих объятиях, как кожа горела от касаний. Да что там кожа, я вся плавилась. Сдавалась под этим напором, хотя не хотела.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
И это ещё одна причина не поддаваться мужчине. Продолжать отбиваться и царапаться, пока не вышвырнет из дома. Ведь даже если тело предаст, то что ещё у меня останется?
Я не для того столько лет выживала, чтобы теперь так глупо умереть. Но и становиться его девочкой для утех тоже не собиралась. И как мне быть? Где мои крупицы разума, когда они так нужны?
Время утекает сквозь пальцы. Слышу шаги за дверьми, но никто не заходит. Разговоры, но слов не услышать.
Халид надеялся, что я испугаюсь и буду просить прощения за все слова? Просчитался. Мужчина забывает, что пытается не обычную девочку из клуба заполучить.
И я тоже!
Дура я, а не сотрудник месяца в погонах. Всё пытаюсь просчитать Халида, как делала это раньше. Но забываю самое важное. Он – помощник Цербера. Его слова считаются приказом, неоспоримым, почти словом Господа и молитвой. Это не простой мальчишка на побегушках, которым крутить просто. И не средней руки криминальный авторитет, у которого понятные мотивы.
Халид почти что Цербер. Не коронованный хозяин города, который многих на мушке держал. И считать его, используя шифр для остальных, не получится.
Значит, нужно на другое ориентироваться. Внимательнее слушать, следить за каждым движением. Даже «Энигму» [1] смогли взломать, одну из лучших шифровальных машин немецкой армии. А Халид далеко не так гениален. Я, конечно, тоже не Алан Тьюринг [2], но другого выхода у меня нет.
Когда дверь открывается, пропуская в комнату слабые проблески света, я дико хочу пить. Единственное, что меня волнует. Даже фигура Халида в дверном проеме не так интересует.
Мужчина подходит ближе, осматривая меня. Присаживается, чтобы наши лица оказались на одном уровне.
– Теперь готова поговорить?
[1] Энигма – переносная шифровальная машина, использовавшаяся немцами для шифрования и дешифрования секретных сообщений во времена Второй мировой.
[2] Алан Тьюринг – британский ученый, возглавлял группу, ответственную за криптоанализ сообщений военно-морского флота Германии.
Глава 22. Халид
– Что делать с Лукой? – Зафар, глава моей безопасности, застывает на пороге. Внимательно следит за тем, как стираю кровь с царапины, и закуриваю. – Убрать?
– Я сказал его выпроводить и убедиться, что он уехал домой. Другие указания я давал?
– Нет, Халид.
– Ну так какого хрена ты сам что-то предлагаешь?!
Зафар кивает, понимая ошибку. А все мои мысли крутятся вокруг Ады, которую запер в кладовке. Вывела из себя так, что до сих пор потряхивает. Ни у кого не получалось, а девчонка смогла.
Явно не понимала, что творит, но легко играла на нервах. Стонала, стоило едва коснуться, а после полоснула по шее. Хорошо так, глубоко. Ни одна девка такого себе не позволяла. Истерики быстро усмирял, своенравный характер тоже.
Когда приехал в столицу охреневал с того, как себя ведут местные девушки. После смирных и тихих женщин моей страны, эти казались верхом своенравия и развратности. Ничего, привык, подкорил тех, которые интересовали. В последние года только покорные кружили вокруг, знали правила и законы моей благосклонности.
Но Ада всем фору давала. Не тормозила, не утихала. Возле Луки себя скромницей вела, но стоило оказаться вдвоём – настоящий ад воцарился. Шипела, вскидывалась, дикой была.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
На раз заводила. Вместо того, чтобы условия обговорить, приструнить девчонку, сорвался. Подхватил, в себя вжимая. Хороша, хоть и сучка своенравная. Реально колючка, со всех сторон дерзостью пропитана.
Запер подальше, чтобы прямо в гостиной урок не преподать. Как со мной себя вести должна. В ней либо ни капли покорности нет, либо мозгов. И по венам желание растекается, узнать, что именно ею движет.
