Она удовлетворенно отметила, как на шее Стива вздулись вены, а ладони сжались в кулаки. Так и есть, она ни капельки не ошиблась — Гриффит уже чувствовал себя собственником. Стив за это время ни разу не вспомнил, что его возлюбленная всего-навсего приехала сюда отдохнуть. И скоро уедет…
— Ты с ним живешь ради денег? — осторожно спросил Стив.
— Конечно, — просто согласилась Гали. — Знал бы ты, как мне жилось в России, и чего мне стоило уехать во Францию.
— Понятно, — пробормотал помрачневший Стив. Помолчав, он нерешительно спросил: — И тебе… нравится так жить?
Для вида, Гали обдумывала фразу несколько секунд:
— И да, и нет. Я не люблю бедность, что правда, то правда. Я наелась этого до отвала и ни за что не вернусь туда. Лучше сразу умереть.
— Но?..
— Но… — продолжила Гали. — Это невыносимо скучно — жить размеренной жизнью любовницы миллионера.
Гали даже не приходилось играть. Стоило только вспомнить арбатскую коммуналку, и отдельные эпизоды из лихой молодости. Она действительно не хотела возвращаться к прошлому.
Как опытный манипулятор, Гали не лукавила от начала до конца, а умело вплетала тонкую нить «легенды» в реальные события. Ей, в какой-то момент, стало скучно в Париже.
Стив уже осознал, какая женщина волею судеб оказалась рядом с ним — рискованная, страстная, сильная, многоликая, ускользающая, независимая и желанная.
Проснувшаяся в Стиве жажда обладания ею не допускала даже мысли о том, что его Гали может ласкать кто-то другой. А уж тем более, благодаря деньгам!
Гали видела бурю чувств, отразившуюся на лице Гриффита. Сейчас, он был готов на многое. Его готовность следует лишь направить в нужное русло.
— Прости, — сказал Гриффит. — Наверное, на твоем месте я поступил бы также. У меня нет никакого права осуждать тебя.
Они замолчали. Гали, как опытный шахматист, уже просчитала партию на несколько ходов вперед.
— Послушай, у меня тоже есть деньги. Я не миллионер, но если бы ты согласилась… если бы ты только согласилась, мы могли бы вполне сносно жить.
— Вполне сносно? — улыбнулась Гали, поглядев на Стива насмешливо.
— Я пилот! И неплохо зарабатываю… Потом, у меня есть на счету что-то около 250 тысяч, после развода, может быть, сумма несколько уменьшится. Но и это не мало.
— Но, и не так много, — пожала плечами Гали. — Понадобятся деньги на первое время, и, знаешь… Я не хочу снова оказываться в содержанках, пусть даже у тебя, милый. Я давно мечтаю открыть свое дело. Дорогой, давай не будем отравлять наш отдых такими разговорами. Забудь обо всем и давай наслаждаться тем, что подарила нам судьба.
Гали отлично знала, что упрямый Стив Гриффит ничего не забудет. Уязвленное самолюбие — она не приняла его предложение всерьез! — будет грызть его изнутри.
Теперь следовало его немного «помариновать».
Между тем время шло. На то, чтобы разыграть всю партию до конца, у Гали оставалось всего два дня.
Весь день Стив и Гали не выходили из номера, стремясь доставить друг другу максимум удовольствия, как будто предчувствовали, что другой встречи не будет.
Стив, впервые ощутивший, что скорое расставание вполне реально, теперь ценил каждую минуту.
Ближе к вечеру, когда окончательно вымотанный Стив курил, растянувшись в кресле и положив ноги на журнальный столик, Гали промурлыкала:
— Давай прогуляемся и пообедаем где-нибудь. Нужно дать девочке передохнуть и подышать воздухом.
Стив самодовольно улыбнулся.
— Давай. По правде говоря, я и сам проголодался. Ты знаешь, — чуть помедлив, продолжил он — а тебе, как женщине, хорошо со мной?
— А ты разве сам этого не чувствуешь? Увернулась от прямого ответа Гали.
— И все-таки? Он повернулся к ней в ожидании ответа.
— В моей жизни были кобели и посильнее, но это ровным счетом ничего не значит, успокаивающе закончила она. И потом, на тебя столько всего обрушилось. Со временем ты наберешь силу. А сейчас, не дергайся по этому поводу. Мне с тобой очень хорошо — просто быть рядом, держать тебя за руку, слышать как ты дышишь, чувствовать тепло твоего тела, когда ты лежишь на мне… Мне нравится твой запах. Пойми, женщина все чувствует по-другому, чем ваше племя — гораздо тоньше, во много раз тоньше. Я могу, если захочу, кончить, просто чувствуя твоего горячего малыша в своей руке.
— Ты знаешь, ни одна женщина не говорила со мной так откровенно о своих чувствах, как ты. Кэрол в этом плане очень набожная. С детства ей вдолбили, что чистый секс — это большой грех, что женщина может соединяться с мужчиной только для зачатия ребенка. Ты же мне, за несколько ночей, открыла неизвестный мир потрясающе острых ощущений, без которых я не смогу жить. Мне так хорошо с тобой, что теперь я боюсь потерять тебя.
— «Любовь делает тебя зависимым — сначала боишься ее не найти, потом боишься ее потерять» — так писал Лао-Цзы две тысячи лет тому назад.
— Давай не торопить события. Каждый плод должен созреть и только потом его можно сорвать. Случится то, что должно случиться, и ни раньше, и ни позже.
Вечером они оказались в ресторане, где они ужинали со Стивом в первый раз.
Гали, привыкшая все просчитывать до мелочей, по телефону заказала столик, обговорив все детали с понятливым хозяином заведения.
В глазах Стива все последующие события были лишь цепью милых случайностей — они просто гуляли по Бангкоку и вдруг оказались у входа в Patong Sea-Food. Гали как бы невзначай вспомнила об их первой встрече, и Стив, предложил Гали поужинать в «нашем ресторане».
К удивлению Стива, их будто ждали, и, не задавая вопросов, тут же проводили за тот же столик, где они ужинали в первый раз.
На столе стояли зажженные свечи. Буквально через секунду, услужливый официант принес белое вино той же марки и того же года выдержки. Даже переборы мелодии показались Стиву той же самой музыкой, которую они слушали здесь шесть дней назад.
Гриффит никогда не страдал от избытка сентиментальности. Но тут даже он расчувствовался и пустился в воспоминания.
— А помнишь, как я впервые тебя увидел? Бесстрашная белая женщина в толпе озверевших обдолбанных азиатов. Ты была такая возбужденная схваткой, что мне показалось, что еще минута и ты сама бросишься на ринг.
Ты смогла вернуть меня к жизни, я тебе бесконечно благодарен.
Гали молча слушала. В ее серых, сейчас ставших очень темными, глазах, отражались подрагивающие огоньки свечей…
А Стива, что называется, «прорвало». Он говорил без умолку — о детстве, о друзьях, о полетах на сверхзвуковых скоростях, о странных японцах. О том, что он чувствовал впервые ступив на землю, обожженную атомным смерчем.
Гали молча улыбалась, стараясь не забыть ни одной важной детали из его биографии.
Сейчас, напротив Стива, летчика ВВС США, сидела мадам Легаре, она же агент КГБ «Гвоздика», которая изучала потенциального объекта разработки.
— Ты не скучаешь по небу?
— Ты не представляешь, как я скучаю по кабине пилота. Как хочется почувствовать тяжесть шлема на голове, шум запускаемых двигателей, бросок адреналина в голову.
— Но сейчас я не летаю.
— Почему? Из-за чего?
— А-а… — отмахнулся Стив. — Наши «психи» нашли у меня какой-то синдром острого горя, послестрессовые нарушения, возникшие после похорон родителей. Неудивительно, черт возьми! Отстранили меня от полетов и направили в отпуск на две недели… И вот я здесь. Но заодно я ищу новую работу.
— А потом? — так же озабоченно спросила Гали — Потом тебя восстановят?
— Когда вернусь, я должен буду пройти тесты, потом медицинскую комиссию. Да пройду, конечно. Благодаря тебе я буду в лучшей форме, чем когда-либо!
— Я уверена, что так и будет. Если я могу чем-то помочь тебе еще, можешь на меня рассчитывать.
Ужин подходил к концу. Принесли что-то непонятное, местное на десерт.
Гали начала осторожно закидывать удочку:
— Наверное, твои «психи» боятся, что ты свихнешься и сделаешь то же, что и наш Беленко.
— Беленко? — вскинул брови Стив. — Кто это?
— Русский летчик… Не помнишь? Он угнал истребитель в Японию.
— А-а-а! Ну да! Шуму было! Помню. Мне про него рассказывали… Смешной парень. Говорят, он первым делом попросил отвезти его в супермаркет, где обалдел от изобилия продуктов.
Стив расхохотался. Гали засмеялась вместе с ним, скрыв, насколько ее тошнит от американского высокомерия. «Чертовы янки, ничего, мы еще посмотрим кто кого», — злорадно подумала она. А вслух с самым невинным видом спросила:
— И много он получил за это?
— Не знаю. Пару миллионов, кажется.
Гали перешла в стремительную атаку:
— Интересно, а ты мог бы угнать свой самолет и продать его… например, китайцам?
— Китаезам?! — расхохотался Стив — За два мешка риса и цитатник Мао?! Скорее уж Советам. За F-16 коммунисты никаких денег не пожалеют, а мой «Сокол» стоит 30 миллионов зеленых. Стив говорил все глуше и глуше, а последние слова он сказал, уже заметно посерьезнев. Гали с аппетитом поглощала принесенный десерт.
