— Если бы ты не оказалась там, ничего бы этого не произошло, — твердит она, стоит нам остаться наедине.
В прошлом витке — длиною в десять дней, когда она ещё могла что-либо изменить, прежде чем время потечёт своим ходом, Карина посвятила остаток выделенного нам промежутка, на то, чтобы подправить судьбу нашей подруги. И у неё получилось! Теперь Танька радуется жизни, даже и не предполагая, чего сумела избежать, растит двоих малышей, и даже подумывает не обзавестись ли третьим!
Даже не верится, что вскоре мои мучения останутся позади. Уже минуло десять лет, наполненных внутренними страданиями и угрызениями совести перед родными и близкими. Пришёл долгожданный день — встреча выпускников. Сергей, не ведающий о том, что на самом деле должно произойти, до последнего отговаривал меня от этой поездки, а Карина убеждала его, что мне это пойдёт на пользу.
И вот мы уже на площадке с родными с детства качелями. На этот раз, все пять лучей фигуры заполнены. С замиранием сердца ожидаю, когда же свершится очередное чудо? Аж ладони вспотели от волнения, ведь очутившись там, в прошлом, я снова смогу ходить и чувствовать в полной мере! И стоящая сейчас в нашем «ведьмовском» кругу Таня, является главным подтверждением того, что мои надежды могут сбыться. Главное, на этот раз всё просчитать и ничего не упустить из вида.
— Возьмитесь за руки, — скомандовала Карина.
Серёга сжимает мою ладошку с одной стороны, Марьяна с другой, дальше стоит отводящая от меня взгляд Анжела, за ней Танька, Каринка в центре.
Приятно осознавать, что несмотря на то, что дальнейшая судьба Анжелки не претерпела ни малейшего изменения, но она всё помнит и совесть её всё-таки грызёт. Ведь, как выяснила Карина, та ступенька, на которой я поскользнулась, оказалась обильно смазана подсолнечным маслом. Увы, приехавшие сотрудники милиции на этот факт не обратили внимания. Знай себе, качали головами, сокрушаясь над безмозглыми малолетками, лезущими на лестницы на каблуках. Хотя их тоже можно понять: зачем раскручивать целое дело, если можно всё списать на вполне очевидную случайность и быстренько убрать бумаги в архив, поставив галочку в отчёте?
Все эти долгие десять лет, меня поражала не халатность сотрудников полиции, не выяснивших истинную причину произошедшего, а кое-что другое. Если верить рассказам очевидцев, Анжела жила как ни в чём не бывало, угрызениями совести особенно не мучилась, продолжая попытки занять место устранённой конкурентки. То есть, завоевать внимание Серёги. Вот только он меня действительно ЛЮБИЛ. И ему плевать было, что она здорова, а я нет. Несмотря на все сложности, в его взгляде никогда не было сожаления или раздражения, только тепло и нежность. А я… Я искренне проклинала тот день и Анжелу за то, что по её прихоти десять лет Серёгиной жизни были превращены в ад на Земле. Ведь он заслуживает самого лучшего. Жаль, что тогда, ещё в годы учёбы, я этого не понимала, но теперь у меня появился шанс отплатить ему за всё, отдав сполна скопившиеся за эти годы тепло и нежность…
Глава 10 Разоблачение
Наш ведьминский шабаш в самом разгаре. И вот уже Карина воздела руки к небу и вновь напевает странный мотив. Слов по-прежнему не разобрать, но они неважны. Я затаив дыхание жду, когда же из подругиных ладошек ввысь устремится призрачный лучик света. И…
Я стою!!! Стою!
Как удалось не разверещаться от радости на всю округу? Не знаю. Меня аж колотило всю. Хотелось всё пощупать: редкие травинки, то тут то там торчащие из песчаного грунта, и усыпанную хвоей землю под ногами, и стволы окружающих нас редких сосен, и металлические основания качелей. А ещё… Ещё так хотелось кинутся к Серёге на шею и расцеловать! Но нельзя… Не поймёт.
— Можете отпустить руки друг друга, — тем временем произносит Карина, ничего не добавляя о попытках что-либо нарушить, ведь в прошлый раз она завела эти речи по неопытности и всё равно никто ничего не понял.
В следующий миг, подруга заключила меня в объятия, с жаром прошептав на ухо:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Получилось!
Ребята посматривают на нас с Каринкой с недоумением. Анжела кривится от проявления наших «телячьих нежностей», но нам всё равно. У нас праздник, а они ведь не в курсе, что на их глазах только что произошло самое настоящее чудо.
На этот раз, Карина вполне осознанно решила нам с мужем… Тьфу ты, пока ещё не мужем… В общем, подруга решила нам не мешать, чтобы нечаянно опять что-то не нарушить в ходе истории и, первая поспешила к зданию интерната. Марьяна с Анжелкой как и должно было быть, потопали следом за нею. Серёга, как и тогда, десять лет назад, приблизился, взяв меня за руку. Снова меня словно током ударило, и теперь я была счастлива от того, что способна это ощутить.
Мы, как и когда-то, едва успели снять верхнюю одежду и направиться к жилому корпусу, как услышали оклик тёти Вали, потом поужинали. На этот раз не отвлекаясь на лишние непонятки, я наслаждалась едой. Кто бы на моём месте поступал иначе, если до этого целых десять лет не ощущать вкуса пищи? А тут, нежнейшие голубцы и мой любимый хлеб!
Нам опять вручили два подноса с молоком и пирожками, и мы потопали в выделенные нам комнаты. Выгнали Серёгу на время переодевания. Я разрывалась между желание оставить всё как прежде или побежать к бабушке. Но Карина угадала мои мысли и вручив банно-прачечные принадлежности подтолкнула к выходу:
— Шуруй в душ, — говорит.
Какое же это божественное чувство — ощущать, как по коже постукивают капельки воды! На этот раз, я явно гораздо больше времени провела в душевой. К моменту моего возвращения Серёга был в комнате, негромко играла музыка, а Марьяна уже вовсю пересказывала прочитанную недавно книгу.
Я достала из прикроватной тумбы расчёску. Сижу, осторожно прочёсываю спутанные мокрые волосы, наслаждаясь тем что всё чувствую! Теперь даже то, как дёрнешь волосок и то в радость ощутить. И да, всё ещё безмерно радуюсь тому, что у Каринки всё получилось и мы вновь очутились здесь.
Серёжка пошёл меня провожать, я споткнулась на порожках, и мы целовались на лестнице, а потом, отсиживалась в стенном шкафу прячась от дежурной. И вот, вновь наступила волшебная ночь, наполненная неимоверной нежностью и страстью. После десятилетнего целибата и бесчувственности, мне казалось я просто-напросто не выдержу такого шквала навалившихся на меня ощущений и эмоций, но ничего… Пережила.
Как же не хотелось уходить под утро. Мелькнула подлая мысль: «может остаться?» Ведь тогда и поводов для ссор не будет. Но пришлось взять себя в руки. Нельзя рисковать. Цена может быть слишком высока. Сейчас, пока события развиваются по старой, уже проверенной нами схеме, я знаю чего ожидать от судьбы в ближайшие сутки, но стоит что-то изменить, и впереди останется лишь неизвестность. Опасная, пугающая своей непредсказуемостью неизвестность.
— Мне надо идти… — нехотя произношу, дрожащими руками начиная натягивать на себя разбросанную по полу одёжку.
— Я провожу… — тут же, как и когда-то отозвался Сергей.
— Нет, я сама, и закрой за мною дверь на щеколду, — прошу.
— Уверена? — шепчет, целуя.
— Более чем, — отозвалась я и чмокнув парня на прощание, выскользнула за дверь.
Пьяная от обуревающих меня эмоций вышла на улицу. Бр-р-р… Холодно-то как с непривычки! Это тогда, после Питера, мне здесь тепло казалось, а после десяти лет вне температуры…
Бодрой рысцой, наслаждаясь ветром в ушах, добежала до бабулиного дома, взлетела на второй этаж. Вытащила ключик из почтового ящика. Тихонько открываю дверь. А там… в коридоре — бабушка! Как же я по ней соскучилась! Ну конечно же я кинулась обниматься!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Нагулялась, гулёна, — выворачиваясь из моих объятий отозвалась она. — Я же волнуюсь, лисёнок, — качает головой. — Замёрзли небось, не лето же на дворе…
— Не, ба, не замёрзли, — как и в прошлый раз отводя взгляд, отвечаю.
Всё шло чётко по плану. Я разделась, натянув некогда любимые тапочки. К тому времени как вышла из душа за окнами рассвело. Бабушка уже успела задремать, а у меня опять сна ни в одном глазу от избытка эмоций. Да, теперь-то я понимаю, что всё это не понарошку, что она здесь, рядом, жива. Но всё произошедшее со мною за то время как мы провели обряд, слишком уж будоражит.
