Прошла на кухню. Здесь всё по-прежнему, как и запомнилось с прошлого раза. На газовой плите та же коричневая эмалированная кастрюлька стоит. Ну и, конечно же, не удержалась от соблазна, попила бабушкиного какао на молоке.
Сижу. Вспоминаю разработанную нами с Каринкой схему, которая должна помочь бабушке в будущем. Даже несколько раз прорепетировала про себя свою роль. Сбегала заранее умылась, чтобы хоть немного взбодриться. И от, наконец-то дождалась, когда же запиликает будильник.
— О, ты уже встала? — удивилась проснувшаяся тут же бабушка.
— Да-да, попьёшь со мною чаю? — как и когда-то предлагаю я.
— Конечно, а то в следующий-то раз нескоро увидимся, — улыбается она.
Пока пили чай, болтали, и я испытывала задуманную нами схему, рассказывая якобы смешной случай:
— А она, ка-а-ак замахнётся на меня кастрюлей, и… — делая огромные глаза говорю и озираюсь по сторонам в поисках подходящей тары, хватаю небольшую кастрюльку, и шутливо замахиваясь, страшным голосом произношу: — У-у-у, дура!
— Фу-у, как грубо! — отмахнулась бабушка.
— А по-моему забавно вышло, — отвечаю.
— Что ж забавного, в том, чтобы ругаться?
— Да не в том дело, бабуль! — рассмеялась я, радуясь, что именно такую реакцию мы с Каринкой и предполагали, заранее придумав продолжение истории. — Это ж я тебе показываю… У-у-у, дура! — опять махнула кастрюлькой, вызывая искреннее недоумение на лице бабушки. — Так вот, у меня-то кастрюлька пустая! А у неё в ней каша манная была! Ну вот, а теперь смотри внимательно и представляй, что было на самом-то деле, — говорю, и опять, в который раз уже замахиваясь кастрюлей, повторяю: — У-у-у, дура!
Теперь уже и бабушка рассмеялась, а у меня от сердца отлегло. Главное как следует закрепить полученный результат, от случая к случаю повторяя этот жест и слова, которые со временем начнут восприниматься просто как повод для улыбки и не более.
Уходя, как опять не сдержалась, обняла её.
— Ты прямо как навсегда прощаешься, — улыбнулась она, а я не без труда подавила страх и произнесла уже сказанные когда-то слова:
— Ну я ведь тебя аж до следующего года не увижу.
— Топай уже. Тебя там уже заждались.
На этот раз никаких колебаний на тему куда идти и что делать — не было, я сразу же направилась к девчонкам в спальню и завалилась спать.
— Подъём девочки! — разбудил меня голос дежурной.
Вспомнив о том, что должно было произойти сегодня утром, окинула взглядом кровати девчонок. Анжелкина конечно же была пуста.
— А где… — поинтересовалась я, надеясь услышать тот же ответ.
— Умываться пошла, — отозвалась дежурная.
Дальнейшие события пошли как по маслу: поцелуй на лестнице, моё разыгранное недоумение, обида Серёги, недобрый прищур прекрасно всё заметившей Анжелы, подмигивание Карины, словно говорящей, мол, всё идёт по плану. Завтрак в напряжённой обстановке, Серёжкин демонстративный уход из столовой, и наш короткий, но до ужаса нелепый разговор в коридоре.
— Всё нормально? — тихо интересуется успевшая подойти Карина, и заметив мой кивок, добавляет: — Вот и хорошо. Иди погуляй. Я позднее подойду, сходим к Таньке.
Ну а я что? Ничего. Нынче я послушная. Всё же куда легче смириться с тем или этим, если знаешь что, зачем и почему, а не так как было прежде — сплошные непонятности. Пошла, как и тогда, на качели. Сижу, наслаждаюсь тем как ветерок играет волосами. Слушаю шелест сосновых веток, вдыхаю полной грудью окружающие запахи… Хотя последним меня не удивить. Вот как-то странно, я десять лет ничего не чувствовала, даже вкуса или температуры, а запахи ведь были. Только сейчас задумалась на эту тему, раньше это воспринималась как что-то естественное, само собой разумеющееся. Ненормальным было то, что всё остальное отсутствовало, а сейчас вдруг показалось и это странным. Если уж пропадали все чувства, включая работу вкусовых рецепторов, то почему обоняние-то осталось? Надеюсь ещё раз проходить через всё это не придётся. Боюсь не выдержу.
Успев немного подмёрзнуть, прошлась по территории интерната. Неспешно добрела до ворот. Оглянулась, подруги ещё не видно. То ли я слишком шустро нагулялась, то ли её что-то задержало на этот раз? Постояла в задумчивости пару минут, и только протянула руку к калитке, как из-за спины раздался окрик Карины:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Лена! Постой!
Ну наконец-то! Стою. Жду.
— Всё идёт по плану, а у тебя как? — интересуется она.
— Как по маслу, — улыбаюсь в ответ.
И вот мы уже топаем мимо тех самых гаражей, со свеже-намалёванной надписью «Серёжа + Лена = Любовь», миновали ворота лесничества, подходим к калитке Танькиного дома.
— Помнишь, что надо делать? — уточняет Карина.
— Конечно, — улыбаюсь.
— О! Привет! — раздаётся весёлый Танюхин голос. — Чего встали? Заходите!
Ну мы и зашли, учитывая то, что на этот раз спешить было некуда, а вот повод поболтать был, то от обеда отказываться не стали. И на протяжении всей трапезы рассказывали всякие жути о самых настоящих жертвоприношениях, проводимых в том сосновом лесу, что разделяет наш район от города.
— Там, оказалось собираются самые настоящие колдуны! — жутким шёпотом вещает Карина, потягивая компот. — Это не то что наши игры-забавы. Они там приносят в жертву животных! Говорят, видели, как они пьют кровь своих жертв, и рисовали ею какие-то символы на телах друг друга!
— А тех кто подсматривал не заметили? — всё ещё не веря, интересуется Танька.
— Ага, как же! Они оттуда так драпали! Говорят, больше в этот проклятый лес ни ногой!
Ещё около получаса такой же пропаганды, и можно было считать, что зерно брошено в плодородную землю. Повезло, что Танька, несмотря на участие в Каринкиных шабашах, воспринимаемых ею не более чем игрой, вообще-то очень суеверная. Вот нам и удалось нагнать страха, оставалось лишь закрепить успех на будущее и подруга будет по дальней дуге обходить тот злополучный лесок.
В итоге, нагнав ужастиков, распрощались и потопали обратно к интернату.
— Где вас носит? — стоило нам войти в холл, фыркнула поджидавшая нас Анжела.
И опять она раздувалась от злости, а мы с Серёгой словно ей назло мирились, нагло целуясь у входа в здание. Потом, без былого энтузиазма повторно перекусили с Каринкой, обсуждая успевшие произойти события и дожидаясь, когда же соизволит заявиться Анжела. И вот, оно свершилось:
— Долго ещё рассиживаться будете? — распахнув дверь в столовую, возмущённо вопросила она.
— Идём, — хором ответили мы и потопали к актовому залу.
Маразм, он такой маразм, даже сейчас, лазая по лесенке, я стараясь не привлекать внимания проверяла каждую ступеньку — нет ли на ней масла? И страшно было до жути! Но всё прошло гладко, как и в прошлый раз. Мы с Кариной разрывались между желанием оставить пока всё как было или же добраться до верхушки и повесить на праздничное дерево злополучную звезду. Но решили не рисковать, всё же сейчас мы знаем, чего стоит ожидать, и до следующей подлянки, если она вообще последует, пройдёт некоторое время. Тем более, что Карина вообще надеялась избавиться от Анжелы до конца праздников, а потом та уже не сможет внести какие-либо изменения в историю.
Как и тогда, пришла тётя Валя, оценила наши труды, и я сбежала к бабушке.
Не успела доскакать до двери в квартиру, как та отворилась:
— Забыла что-то? — спрашивает бабушка.
— Тебя, — обнимая отвечаю.
— Вот же подлиза, — качает головой. — А я смотрю в окно — бежишь. Задумала что или натворила?
— Ни то и ни другое, — улыбаюсь. — Просто соскучилась… И спать хочу.
И ведь даже не обманываю, вправду уже носом клевать начинаю. Как и в прошлый раз немного вздремнула, в половине одиннадцатого бабушка меня разбудила, а вот дальше мой план пошёл немного по иному пути…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
На этот раз никаких шикарных платьев и туфлей на каблуках. Сергей меня любит любой, и это я успела оценить по полной программе, значит, да здравствуют удобные кроссовки и джинсы! Но мордочку-лица всё же немного подрисовала, да.
