нее). Чудно́…
В е р а. Что?
Ф е д о р. Ты ведь и не знаешь…
В е р а. Чего я не знаю?
Ф е д о р. Да так. Ничего. Пошли.
В е р а. Не люблю, когда говорят загадками.
Ф е д о р (почти весело). Пошли, балаболка!
И они снова пускаются в путь.
Сцена четвертая
Поселок. Улица Максима Горького, дом шестьдесят три. Перед домом — заборчик с калиткой.
Выходят Ф е д о р с чемоданами и В е р а.
В е р а. Только бы не было собаки. До смерти боюсь собак. Ой, Федя, постойте. Надо из чемодана дрожжи достать. Сразу и вручим, люди всегда добреют от подарков. (Достает из чемодана сверток.)
В это время из калитки выходит п о ж и л а я ж е н щ и н а с ведрами. Вера, не успев даже закрыть чемодан, бросается к ней.
Ой, скажите, пожалуйста, вы хозяйка этого дома?
Ж е н щ и н а. Я.
В е р а. Здравствуйте.
Ж е н щ и н а. Здравствуй, милая.
В е р а (подает ей сверток). Это вам… От меня. Маленький подарок.
Ж е н щ и н а (с недоумением). А ты, случаем, не обозналась?
В е р а. Нет, нет… Возьмите, пожалуйста, правда.
Ж е н щ и н а (ничего не понимает, но берет). И что же за подарок?
В е р а (смущенно). Да так, ничего особенного. Знаете, в провинции почему-то всегда не бывает дрожжей, все говорят.
Ж е н щ и н а. Вот оно что. Ну, спасибо, коли это подарок. Из города, поди, везла?
В е р а. Конечно! Ведь знаете как: то, что другой раз в городе лежит — портится, в провинции на вес золота. Все говорят.
Ж е н щ и н а. Бывает, милая. А только дрожжи у нас завсегда в пекарне получить можно. Но и твои сгодятся, спасибо. Посушим их, и пусть себе лежат на здоровье.
В е р а (огорченно). Правда?.. А я думала…
Ж е н щ и н а. Ты к кому ж приехала-то? В гости, что ль? На лето?
В е р а. Не в гости и не на лето. Может быть, даже навсегда. Я — сестра доктора Никитина. Володя мой двоюродный брат. Меня зовут Вера.
Ж е н щ и н а (без особой радости). Вон оно что, оказывается…
В е р а. А Володя, наверно, сейчас на работе, да?
Ж е н щ и н а. Нету здесь твоего Володи, милая. Уехал он, Владимир Сергеевич. Аккурат две недели, как уехал.
В е р а. Куда уехал?
Ж е н щ и н а. Куда — не сказывал. Знаю одно: насовсем уехал доктор.
В е р а (глядя то на женщину, то на Федора). Нет, не может быть… Здесь какая-то ошибка… Ему вот и письмо пришло, от Иванеевой.
Ф е д о р. Вы ей толком объясните, что и как.
Ж е н щ и н а. Вот я и говорю: уехал. Собрался, за комнату рассчитался и раненько утром чуть свет уехал. С шофером уговор сделал, чтоб тот его на машине до станции довез. Аккурат две недели назад было.
В е р а (совершенно растерянно). Как же так?
Ф е д о р. А почему он уехал, не знаете?
Ж е н щ и н а. Да кто их там разберет? Говорят, с начальством не поладил… Ну-ка, погодите… (Кричит.) Нюрка-а, Ню-ю-рк! Забеги на минутку-то! (Вере и Федору) Она при больнице работает, может, скажет больше моего.
Вбегает Н ю р к а.
Н ю р к а. И так опаздываю, тетя Глаша.
Ж е н щ и н а. К Владимиру-то Сергеевичу из города приехали, а его нет.
Н ю р к а. Жена, что ли?
В е р а. Какая еще жена? Сестра я его.
Н ю р к а (смерила Веру с головы до ног). Врагу такого братца не пожелаю.
Ф е д о р. Ладно, ты дело говори!
Н ю р к а (смерила Федора с головы до ног). А ты откуда такой выискался?
Ж е н щ и н а. Будет тебе… Чего у него там с начальством не вышло?
Н ю р к а. Да такого начальства, как у него было, поискать надо! С таким бы начальством жить и не тужить, а он — тьфу! Его уважали, ценили, поблажки делали, как молодому специалисту. И так и сяк и на косяк! Прямо на козе подъезжали!
В е р а (растерянно). Почему на козе?
Н ю р к а. А потому, что доктору этому, видать, грош цена в базарный день, а задавался он на все сто. Чуть что не по нему — сразу в бутылку и на рожон… Вспоминать неохота. Из одной зависти старика Реброва со света сживал…
В е р а. Нет, нет, неправда! Не такой он!
Н ю р к а. Тоже мне герой, нарубил дров, заварил склоку, а теперь тягу отсюда! Вроде того, как ударил, а сам в канаву: лежачего не бить!
В е р а. Нет, нет! Врешь ты все!
Н ю р к а. Ты вон поди у людей спроси, они тебе еще не то скажут.
Ф е д о р. Кончай!
Н ю р к а. Тебе-то что за дело?
Ф е д о р. Не видишь, что ли? (Вере) Пойдем. Слышишь? (Забирает все ее вещи и уходит.)
Вера покорно идет следом.
Ж е н щ и н а (сокрушенно). Ох, Нюрка! И до чего ж ты колючая!
Н ю р к а. Уж какая есть! А вот правда — она всегда колючая!
З А Н А В Е С.
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Сцена первая
Безлюдный сквер в поселке. Скамейка под кустом сирени. Медленно бредут Ф е д о р с вещами и В е р а.
В е р а. Куда вы меня ведете, Федя?
Ф е д о р. Вот скамейка. Сядем.
Садятся и молчат.
В е р а. Нет, не может он быть таким, не может!
Ф е д о р. Ладно уж о брате. Сама что думаешь делать дальше?
В е р а. Все равно правду до капельки узнаю!
Ф е д о р. Ведь ночь придет, слышишь?
В е р а. Ну и пускай приходит… Надо же, и письмо осталось. От Иванеевой.
Ф е д о р. Всю ночь, что ли, на этой скамейке просидишь?
В е р а. Найду гостиницу.
Ф е д о р. Какая тут к черту гостиница!
В е р а (уже озабоченно). Ну хоть какая-нибудь.
Ф е д о р. Здесь даже Дома колхозника нет.
В е р а. А если бы и был? Что толку? Я же не колхозница, каждому ясно.
Ф е д о р. Каждому ясно, что в голове у тебя черт знает что! Начиталась книжек!..
В е р а (примирительно). При чем тут книжки, Федя?
Ф е д о р. А теперь слушай меня…
В е р а. Нет-нет, обо мне вы не беспокойтесь.
Ф е д о р. Давай забирай-ка сумку, пойдем обратно на станцию. Возьмешь билет, пока деньги есть. Дождемся поезда. И за милую душу вернешься домой.
В е р а. Еще чего?! Уехала, профукала сто рублей — и здравствуйте, обратно прикатила, да? Нет уж, большое спасибо!
Ф е д о р (бешено). А мне, думаешь, охота тут нянчиться с тобой?
В е р а. А никто вас и не просит нянчиться со мной!
Ф е д о р. Ладно, валяй, оставайся на скамейке. Со всем своим барахлом. (Уходит.)
В е р а (вслед ему). Не бойтесь, без вас не пропаду!
Ф е д о р (возвращается через минуту). Дай мне денег.
В е р а. Да-да, конечно… Сколько я вам должна?
Ф е д о р. Я тебе не носильщик, деточка! У меня бляхи нет, поняла?.. Трешку дай. В долг.
В е р а. В долг так в долг. Какая разница? Пожалуйста!
Ф е д о р (выхватил деньги). Будешь ждать меня здесь. Поняла?
В е р а. Все равно.
Ф е д о р. Смотаешься — искать не стану. (Быстро уходит.)
Сцена вторая
Парикмахерская. В кресле сидит намыленный Ф е д о р. Мастер — Ф а е ч к а — бреет его. Как только за окном раздается шум проезжающей машины, Фаечка бросается к окну, выглядывает и снова подходит к Федору.
