– Жаль. И что было дальше?
– Он сел напротив инвалидного кресла, загородив мужу телевизор, и начал с ним разговаривать на еврейском языке. Я вышла, чтобы им не мешать.
– Вы знаете еврейский язык?
– Нет, конечно, – улыбнулась женщина. – Но я предположила, что это еврейский, так как это точно не был ни один из тех, что я могу определить на слух.
– Но ваш муж-то его узнал? И понял, что тот говорит?
– Не знаю, – пожала плечами женщина. – Он... э-э-э...
Она тяжело вздохнула и встала.
– Ладно. Пойдемте, я вам его покажу, чтобы долго не объяснять.
У порога она остановила Оксану:
– Подождите, я только прикрою его пледом.
Через секунду из комнаты вышел мальчик лет десяти, поздоровался и показал жестом, что можно войти. Оксана вошла.
В кресле сидел человек. Он не обратил никакого внимания на появление незнакомки. Взгляд его был прикован к телевизору, а в руке он держал пульт, хаотично переключая каналы.
– Вот все, что от него осталось, – сказала женщина. – Единственное, на что он реагирует – это на отключение телевизора.
Она нажала кнопку, и экран погас. Мужчина застонал, задергался, на лице его отразились страдание и испуг.
– Леня! – жена присела перед ним на корточки. – Леня, кушать будешь?
Он судорожно жал на кнопку «вкл» и хныкал как ребенок.
– А в туалет не хочешь?
Леня отрицательно замотал головой.
Женщина поднялась, нажала кнопку, и телевизор снова включился. Леня тут же расслабился, откинулся на спинку кресла и вернулся к созерцанию ритмично переключающихся каналов.
Оксана кивнула и вышла.
– И что было дальше? – спросила она, когда женщина тоже вернулась в гостиную.
– Лесик, беги к папе! – сказала та сыну, который снова занялся солдатиками.
– Ну вот! Иди туда, иди обратно! – возмутился ребенок, но встал и ушел.
– Как же он смотрит с ним телевизор? – удивилась Оксана. – Ведь там сплошное мелькание!
– Иногда он останавливается на чем-то. Если в комнате Лесик, то может надолго остановиться на мультиках или детской передаче. Когда вечером я ложусь в постель, то он находит какой-нибудь интересный фильм и не переключает, пока я его не досмотрю или не усну.
– Но ведь это говорит о том, что он... ну... не совсем сумасшедший.
– Врач говорит, что это какая-то форма аутизма. Хотя обычно аутизмом страдают с детства, а он был нормальным человеком. Даже можно сказать, гениальным.
– А что произошло? Если не секрет, конечно.
– Да чего уж теперь секретничать? – грустно улыбнулась хозяйка, поглядев на часы. – Чаю хотите?
– Нет, нет, лучше рассказывайте!
– Ну ладно, – вздохнула женщина.
Леня никогда не говорил о своей работе, да меня это и не интересовало. Он приносил хорошие деньги, меня и ребенка баловал. Даже в самые тяжелые перестроечные годы я знать не знала, что такое дефицит, что такое задержка зарплаты, проблемы с деньгами. Я жила как в раю и даже представить не могла, что все это может внезапно исчезнуть.
И вот однажды он пришел с работы возбужденным, глаза его как-то суматошно бегали, он даже не мог есть. Отодвинув тарелку, он сказал, что изобрел вечный двигатель. Я засмеялась, решив, что это шутка, но он начал убеждать меня, что он все перепроверил сто раз и убежден: двигатель будет работать без потребления топлива и внешних источников энергии. Я плохо учила физику в школе, но отлично помнила, что такого быть не может, а «изобретение вечного двигателя» в научном мире – синоним сумасшествия.
Рассказчица тяжело вздохнула.
– Тогда я не догадывалась, что именно это и случилось с моим мужем. Может быть, если бы я сразу отреагировала и обратилась к врачу, то мы смогли бы еще спасти его. Но я поддалась его эйфории, его фантазиям о неминуемой Нобелевской премии и об остановленных по всей планете за ненадобностью атомных и прочих электростанциях. Он что-то рисовал на бумаге и пытался объяснить мне принцип действия своего изобретения, а я делала вид, что понимаю что-то в этих формулах. «Это же так просто! – кричал он радостно. – Я не могу понять, как физики всего мира не видели этой гениальной простоты?!»
Надо сказать, что... извините за интимные подробности, конечно, вместе с этим эмоциональным взрывом у него произошел еще и какой-то необузданный сексуальный подъем. И как результат, появился Лесик.
Пока я была беременна, все шло прекрасно. У меня по-прежнему не было ни малейших подозрений о начавшейся болезни. Муж приходил с работы и рассказывал, как он перед ученым советом защищал свой проект, как выделяются деньги на создание специальной лаборатории для разработок его идеи и как он уже ставит первые практические опыты. И все было так правдоподобно... Слава Богу, что я успела родить Лесика до того, как открылась ужасная правда. Мне даже страшно представить, что было бы, узнай я раньше...
– И как все открылось?
– Однажды мне позвонили и сказали, что Леня находится в больнице. Я схватила Лесика, ему уже было где-то полгодика, поймала такси и приехала по указанному адресу. К мужу меня не пустили, сказали, что у него буйный приступ, а со мной разговаривал его лечащий врач. Он сначала спрашивал, не казалось ли мне поведение мужа в последнее время каким-то странным. Не было ли у него необычных всплесков сексуальной активности? Не рассказывал ли он о каких-нибудь невозможных вещах, например, о встрече с инопланетянами или что-то в этом роде. Тут я все поняла и разрыдалась. Оказывается, никто никаких лабораторий не создавал и никаким главным конструктором его не назначал. Все это время он жил в мире грез. Коллеги заметили неладное, когда он начал вдруг разговаривать командирским тоном. Все это терпели, а точнее, не придавали этому серьезного значения, так как он был уважаемым и действительно талантливым ученым. Но когда начали замечать ошибки в расчетах и указывать ему на них... да что там ошибки... откровенный бред... в общем, он начал впадать в гневные истерики и кричать... э-э-э... в общем, совершенно недопустимые вещи.
– Матерился? – усмехнулась Оксана.
– Да если бы! – махнула рукой рассказчица. – Вы думаете, что если там ученые, то там никто не матерится? На работе это у них профессиональный язык. Они им разбавляют научные термины.
– И чего же тогда такого недопустимого он кричал?
Женщина виновато улыбнулась:
– А вы точно не из синагоги?
– Точно! – засмеялась Оксана. – А вообще, давайте познакомимся, раз уж пошел такой откровенный разговор. Меня зовут Оксана.
– А меня Людмила. Может быть, все-таки чаю?
– Давайте! – согласилась Оксана.
Ей совсем не хотелось пить дешевый напиток из пакетика на ниточке, но отказываться в третий раз было неудобно. Каково же было ее удивление, когда Людмила внесла в комнату на сверкающем подносе восхитительный фарфоровый сервиз.
– Остатки былой роскоши, – улыбнулась она, разливая заварку по чашкам.
Комната наполнилась чудесным ароматом зеленого чая с жасмином. В сахарнице вместо белого порошка Оксана обнаружила мед.
– Я смотрю, на чайных церемониях вы не экономите, – улыбнулась она.
– Это все из того же источника, – пояснила Людмила. – Тот человек почему-то особенно настаивал, чтобы мальчики обязательно получали по ложке меда в день и пили парное козье молоко. Я сказала, что нам это не по карману, и вот... теперь привозят.
– Интересно, – улыбнулась Оксана. – И ничего взамен не требуют? Или все-таки им что-то нужно?
– Пока ничего, – пожала плечами Людмила. – Но я ему сразу сказала, что втягивать своих детей в иудаизм не позволю.
– А он?
– Он сказал, что у них организация не религиозная, а национальная, и что от нас ничего не требуется. «Хоть свинину ешьте, – сказал он, – если вам ваше здоговье не догого».
– Удивительно, – улыбнулась Оксана.
– Еще как удивительно, особенно то, что... – Людмила усмехнулась и продолжила шепотом, – ...то, что Леня не еврей. Они что-то перепутали.
– Но фотография... – напомнила Оксана.
– Не знаю. Может быть, это был какой-нибудь студенческий маскарад, а этот товарищ забыл... или соврал своим, чтобы помочь другу. Не знаю...
– А, кстати! Где этот снимок? – обрадовалась Оксана. – Я хочу убедиться, что это именно тот человек, которого я ищу. Он не забрал его у вас?
– Подождите, – Людмила встала, открыла шкаф и достала альбом. – Кажется, я положила ее сюда.
Она листала страницы, а Оксана с интересом рассматривала мелькающую историю семьи. Но та фотография так и не нашлась.
– Странно, – сказала Людмила и снова пошла рыться в шкафу. – Я не помню, чтобы он забирал ее у меня, но вот куда она делась? Странно...
Так и не найдя снимок, Людмила вернулась к столу.
– Ладно. Оставим эту загадку пока неразгаданной, – вывела ее из задумчивости Оксана. – Скажите лучше, почему вы так уверены, что Леня не еврей?
– Во-первых, он не обрезан, а во-вторых... – Людмила понизила голос. – Но только, я надеюсь, это останется между нами...
