– Я забрал вещи?
– Да, – невозмутимо ответила Марина. О том, что несколько минут тому назад она упрекала Подлесного за то, что тот без уважительных причин не ночевал дома, она, по всей видимости, забыла.
До ухода Бояркиной Дмитрий так и не сумел выйти из ступора. Какова всё-таки эта Маринка! Использовала ситуацию в собственных интересах! Однако почему она это сделала? Неужели так сильно желала избавиться от него, что прибегла к столь беспардонному обману? Неужто из-за того, что он не ночевал дома? Что Степанищева тут ни при чём, уже установлено, а утверждать, будто он провёл ночь с другой какой-нибудь женщиной, в общем-то, никаких оснований нет. Единственное основание для подобных подозрений – сам факт его неявки домой на ночлег. Какая она всё-таки подлая – использовала приключившееся с ним несчастье (Дмитрий имел в виду, естественно, потерю им памяти, забыв на какое-то время о собственной лжи), чтобы бросить его, далеко не чужого ей человека!
Месть! Подобные сволочные поступки требуют отмщения. Впрочем, и мстить не надо – надо всего лишь выполнить заказ неизвестного лица, которому она, по всей видимости, тоже какую-то подляночку подстроила. Подлесный пришёл в такое возбуждение, что допустил лишние движения, приведшие к усилению болевых ощущений в области перелома. Когда боль поутихла, Дмитрий вернулся к своим злым мыслям.
Но кто же всё-таки «заказал» Маринку? Ну не сама же она себя «заказала», в конце концов! Установить бы имя заказчика. Вот только каким образом? И куда подевались деньги? Не Шура ли их прибрала?
И снова он возвращался мыслями к тому, как Маринка сделала его киллером с опытом, а потом лихо, на ходу выдумала историю об их разводе. И поскорее смоталась, чтобы избежать разоблачения. Сначала развод, а потом сцены ревности? Интересно.
11
Лицо у Марины стало скучным. Она исполнила свой долг, навестила больного, поинтересовалась его здоровьем, следовательно, может попрощаться и уйти. А он пусть ест апельсины с яблоками и читает детективы. И Дмитрий решил не медлить дальше и начать запланированный разговор.
– Маруся, послушай, а во сколько я в тот день ушёл из дому? – с вялой озабоченностью в голосе спросил он.
– Откуда я знаю, в котором часу ты ушёл? – вытаращила глаза Марина. – Если бы мы жили вместе… Я понятия не имею. Во сколько! Откуда я могу знать? И не называй, прошу тебя, Марусей.
– Жаль. А на какое время и где назначена была встреча?
– На семь часов на Гоголевском бульваре. От Арбата первая скамейка слева. А зачем это тебе?
– Да я вот думаю, что если меня каким-либо образом поместить в те предтравматические, так сказать, условия, то, вполне возможно, я бы и сдвинулся с мёртвой точки, может, и вспомнил бы чего. А дальше – больше. И пошло, поехало бы.
Марина озабоченно сдвинула брови и выпятила губы. Потом пожала плечами:
– Свозить тебя на Гоголевский бульвар? И усадить тебя на ту скамейку? И что это даст? Ну я не знаю. – И рассмеялась: – Может, тебя в квартиру Степанищевых надо затащить? Да к окну подтащить?
– С тебя сбудется. Ты и из окна второй раз меня выбросить захочешь, пожалуй, – с обидой сказал Дмитрий.
– Ну, ты знаешь, я тебя из окна не выбрасывала. Ты сам сиганул. А если тебе кто и помог, то Вовка, а не я.
– Да знаю я все детали, – скривился Дмитрий. – Известна мне твоя роль во всём этом деле досконально.
– Детали? К тебе память вернулась?
– Степанищева вчера заходила.
– Что, у вас и действительно что-то там… А?
– Ревнуешь? Ведь мы же расстались, ты говорила?
– Да. Ты и в самом деле не помнишь?
– А почему ты мне сцену ревности закатила, если мы уже разбежались? – задал каверзный вопрос Дмитрий.
Однако Марина сдаваться не спешила. И для начала она решила потянуть, видимо, время, задавая совсем уж лишние встречные вопросы.
– О какой сцене ревности ты говоришь?
– Да всё об этой самой. Связанной со Степанищевой и её бегемотом.
Марина опустила голову, а затем виновато посмотрела на Дмитрия:
– Я ведь женщина, ты знаешь. Мы, женщины, всё-таки не всегда логичны бываем… Сама не знаю, как так получилось. Ты уж, Диман, прости меня, дуру.
– Да я же убиться мог! И этот бегемот мог угробить меня. Как Степанищева рассказывала, так я же чудом спасся. Я же отделался очень легко.
– И слава Богу! – подхватила Марина. – И забудем об этом. Кто старое помянет… Да я, кстати, уже и наказана: они мне такой счёт выставили, что ой-ё-ёй. Собираюсь сходить к ним разобраться на месте.
Дмитрий с ней не согласился:
– Да нет, надо бы воспроизвести события прошлых дней. Скажи-ка мне, с кем я должен был встретиться на той скамейке?
– Понятия не имею. С заказчиком или посредником. Я же не расспрашивала.
– Как он выглядит? Мужчина или женщина? – продолжал задавать вопросы Подлесный.
Марина посмотрела на него как на ненормального:
– Диман, ты такие вопросики задаёшь!..
– Какие?
– Да детские вопросики. Откуда же я знаю, с кем ты встречался?! Кто мне звонил, я и то не знаю. Я знаю только, что встретиться ты должен был с Иваном Ивановичем. Так, по крайней мере, он должен был тебе представиться. Но учти, что в подобных делах в настоящих именах нет необходимости. Имена – чтобы в разговоре как-то друг друга называть. Он – мне: Иван Иванович, мол, будет. А я сказала, что направлю к нему Николая Николаевича, то есть тебя. Всегда так было.
Дмитрий сдаваться не собирался, он намерен был продолжать задавать наивненькие вопросы.
– А тебя он как называл?
– Да ты что?! – поразилась его недомыслию Марина. И даже головой потрясла. – Он же звонил мне по моему телефону! По сотовому! Как он мог меня называть? Так и называл – Марина. А как ещё?
– Понятно, – кивнул Дмитрий.
– А на встречу с тобой мог прийти кто угодно. Взять на время псевдоним и явиться. Хоть кто!
– Да, конечно.
– И даже женщина, – добавила с улыбкой Марина.
– И даже майор милиции, – усмехнулся Дмитрий.
– Типун тебе на язык! – взмахнула обеими руками Марина и пригвоздила его гневным взглядом. – Ты что несёшь?! Накаркаешь тут!
Наступил момент, когда Подлесному потребовался максимум выдержки, самообладания и даже, пожалуй, артистизма. И он навлёк на лицо простодушнейшее выражение и задал один из важнейших вопросов:
– Извини, Марина, а кого я должен был?.. В общем, кто там мешал этому Ивану Иванычу?
– Вот этого я не знаю, – развела руками Бояркина. – Поэтому как раз и придётся ждать опять их звонка. Если, конечно, ты не вспомнишь. Я просто не представляю, что я буду говорить. Упал, мол, мой специалист из окна и ничего теперь не помнит. Прикинь. И как это будет выглядеть? Да мы же уроним себя в их глазах так, что… Я даже не знаю. Да они просто могут сказать: давайте, мол, деньги обратно – и привет. Где деньги, дорогой? А?
– Ты уверена, что деньги он заплатил?
– Как иначе? Ты сам посуди. Допустим, ты не получаешь деньги, но заказ выполняешь. И что? С кого деньги потом трясти? Не с покойника же.
– Да так оно, – вынужден был согласиться Дмитрий.
– Это с меня они всегда обратно получить могут, – вздохнула Марина. – Так что делай вывод. И придётся, видно, тебя к специалистам везти.
После ухода Бояркиной Подлесный долго анализировал её поведение во время состоявшегося разговора, однако к однозначному выводу так и не пришёл. А потом появилась медсестра. Она сообщила, что подозрение о переломе не подтвердилось, но трещина всё же имеется. Ну и вывих, конечно.
– Значит, меня выписывать будете? – спросил Дмитрий.
– Это – к Владимиру Иванычу.
На следующий день Подлесного выписали.
***
Бояркину он ожидал более трёх часов. Она появилась около четырёх часов в сопровождении представительного мужчины лет сорока с хвостиком.
– Как?! Тебя уже выписали? – удивилась и как бы слегка подрастерялась Бояркина.
– Да, меня выписали, – подтвердил Дмитрий, – но, извини, я не могу вспомнить свой новый адрес.
– Адрес? – переспросила Марина. – А разве я тебе не говорила? Я же выяснила этот адрес. Посиди тут, я сейчас принесу. – И она обернулась к своему спутнику. – Виктор Петрович, проходите, пожалуйста, в кабинет.
Спустя две минуты Подлесный получил бумажку с адресом его нового места жительства.
– Ключ, надеюсь, у тебя сохранился? – присаживаясь рядом, спросила Марина.
– Да, среди своих ключей я обнаружил ещё один, незнакомый на вид.
– Ну, наверное, от этой квартиры.
– Наверное, – согласился Дмитрий. – Как тебе удалось узнать мой новый адрес?
– А ты сообщал мне. И телефон, и адрес. Я его на календаре записала. Место, я думаю, не очень шикарное, но, опять же, бульвар, а это значит, что зелени много.
Дмитрий глянул на бумажку:
– Бескудниковский бульвар. Такое впечатление, что впервые это название встречаю.
