– А у тебя что? – Спросила Елена, не надеясь на ответ.
– Ну первоначально изменились мышцы, плюс кости, плюс сухожилия – Я первое время стеклянной посудой вообще не пользовался, да и сейчас предпочитаю сталь. Всё просто в руках крошилось. Арматуру – пятнаху, на кулак наматываю, словно проволоку. Ну ещё слышу хорошо.
– А что в противовес?
– А это и есть. – Виктор коротко хмыкнул. – Слышу, как у людей бурчит в животе, слышу, как гудит селезёнка, или ухает сердце. Причём не своё. От своего шума я как-то отстраиваюсь, а именно чужое. Но всё решается хорошими затычками в уши. Так что я отделался лёгким испугом. Вот у нашего оружейника Гури, у него особый дар. Он видит словно рентген. Любые внутренние трещины, и повреждения, причём даже самые мелкие. Может в голове воспроизвести движение любого механизма. Но и тут всё не слава богу, потому что видит также чего у человека внутри. Ну, вместе со всякими интимными подробностями, например, как и во что превращается еда.
Так-то дар Пятна есть у ста тридцати пяти человек. Кто-то стал лучше слышать, кто-то видеть и так далее. Но вот так, чтобы изменения были по всему телу – только у меня. Но опять-таки, я, наверное, единственный кто во время катастрофы был практически в самом эпицентре. Я тогда оттащил парней в укрытие, а сам вернулся за Лёшкой Суворовым, который остался нас прикрывать. Не знал, что его к тому моменту уже разорвали на куски. А от места падения всё расходилось словно круги на воде. Что-то было как волна из мелких молний, что-то было похоже на облако из сухой краски, а что-то как плоские слоистые облака из чего-то прозрачного. И всё это кололось, толкалось, заставляло болеть зубы и кости, а что-то вовсе выворачивало наизнанку от рвоты. Думал с ума сойду от таких приходов, но как-то выбрался.
– Выбрался и двоих вытащил. – Заметила Елена.
– Сильно им это помогло. – Проворчал находник. – Оба сейчас в биоцентре под круглосуточным наблюдением.
– Уже нет. – Произнесла Елена. – Меня, когда готовили, просили передать, что их перевели в закрытый город, а скоро вообще выпустят. Правда оба под списание в отставку, но с одной пенсией не оставят. А если бы не ты, то оба уже взошли бы травой. Сколько вы там сидели?
– Пять часов на крыше торчали. – Виктор вздохнул. – Высадились ещё до падения, и с крыши девятиэтажки видели весь армагеддец от начала до конца. Четыре стационарных камеры, пять дронов с камерами, спутниковая связь, тактическая… светились как лампочка в ночи. Всё передавали картинку в штаб. Как вообще смогли столько продержаться, непонятно. Но на отходе, мы уж всё собрали. От демонов, и шорков, до Колпака со свитой.
Коридоры казались нескончаемыми. Каждые двести метров от пола дренажного тоннеля, вверх поднималась металлическая лестница, упиравшаяся в люк с большим круглым колесом, и цифровым замком.
Он остановился возле очередной такой лесенки, приложил палец к губам, призывая к молчанию, и беззвучно словно призрак поднявшись по лестнице, коснулся ухом дверцы. Постоял так с закрытыми глазами, и кивнув начал крутить кодовые барабаны замка, внимательно прислушиваясь к их звуку. Когда последний едва слышно щёлкнул, высвобождая блокировку запора, взялся двумя руками за штурвал, который приводил в действие замок, и опустил крышку люка, осторожно высунувшись из дренажного тоннеля.
Технический уровень, когда-то был наполнен шумом механизмов и гулом жидкостей, идущих по трубам. Здесь был установлен экспериментальный необслуживаемый реактор, на двадцать мегаватт, со сроком эксплуатации десять лет, но живность пятна очень быстро сожрала металл реактора, и радиоактивные стержни, так, что от самого реактора осталась только зал, где отчётливо фонило радиацией, но не было ни единого кусочка металла кроме обглоданных остатков труб, уходивших в бетон.
Виктор вылез в коридор, который опоясывал реакторный зал, и из которого можно было попасть и в другие помещения технического этажа, а пройдя буквально сто метров подняться на складской этаж.
Здесь в коридоре всё было чисто как не было, наверное, и в первый день начала работы. Пол, потолок и стены были покрыты стеклообразной массой, сверкая в свете, который испускали пятна светящегося мха. Другой живности не было ни видно и не слышно, сколько бы Виктор не прислушивался, и дождавшись пока Елена поднимется, закрыл люк на замок.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Так. На всякий случай. Код всех дверей, через которые мы проходили – восемь, семь, шесть, пять, четыре. Этой тоже.
Виктор медленно пошёл вперёд, держа оружие наготове. Метров через двадцать, они уткнулись в полуоткрытую дверь, за которой находился насосный зал. Находник начал осторожно открывать дверь, но она неожиданно легко распахнулась, и они оба оказались перед сплошным ковром из сотен одинаковых маленьких собачек, с алым ошейником на котором висел крошечный колокольчик.
Глава 7
Единственная доступная нам реальность этого мира – наше полное его непонимание.
Альберт Эйнштейн, из переписки с Владимиром Ульяновым.
Невозможно перечислить все беды, что пришли к нам вместе с решением мирового правительства о полном и безоговорочном подчинении человечества и превращении людей в скот, послушный любым приказам.
Чудовищная инсценировка падения на землю космического тела лишь звено в цепи преступлений мировой закулисы. Теперь нам предлагают поверить в то, что это не порождение безумных экспериментов земных учёных, а якобы нечто пришедшее из глубин космоса, хотя и ребёнку известно, что ничего живое не может существовать в безжизненном пространстве.
Чудовищные создания тайных лабораторий вот-вот расплодятся по всей Земле, не оставив места для людей, и загнав их в резервации, оставив властвовать лишь кучку опьянённых властью олигархов.
И здесь очень важно сказать о роли России в новом переделе мира. Страна, которая всегда завоёвывала другие народы, и уничтожала их, страна, побеждённая во второй мировой войне, и не сделавшая выводов от проигрыша, вновь грозит всему миру. Они не допускают международные исследовательские группы в так называемую «Зону падения», они самовольно распоряжаются ценнейшим биоматериалом, и продолжают ограничивать доступ международных организаций к общепланетному достоянию – планетарным минеральным ресурсам, находящимся на их территории.
Список преступлений режима можно было бы продолжить, отрицанием двухсот восьмидесяти гендеров, и гонениями на лиц с индивидуальными сексуальными особенностями.
Безусловно всё что делается в России есть проявление заговора против человечества, и желания поработить его окончательно.
Ненависть к государственному образованию, которое своим существованием угрожает самому понятию Демократия, должно стать неотъемлемой частью всего прогрессивного человечества, креативных и думающих людей всей планеты Земля!
Нью-Йорк Таймс Редакционная статья. 7 июня 2086 года.
Небольшой зал, примерно пятьдесят квадратных метров, был заполнен копиями собачки, павшей в самый первый день вторжения, и послужившей матрицей – репликантом образа для всех боевых особей. Если бы первым крупным биологическим объектом который встретила боевая особь шорков, была бы например свинья, то по Пятну разгуливали бы сотни смертельно опасных хряков. Но домашняя питомица Чапа, пала первой, породив бесконечное тиражирование своего образа.
Четыре входа, один из которых находился перед Виктором и Еленой, были когда-то с мощными стальными дверями – гермозатворами, но теперь в проходах не было видно даже металлических петель, а дверь, через которую в зал зашли находник со спутницей, оказалась изрядно обглодана, и держалась исключительно на былой репутации.
У дальней от Находника стены, где раньше был стол дежурного и сейф теперь лежала куча чего-то неопрятно-серого, но в коридорах, было пусто.
Для Виктора шорки в помещении рядом с реактором были шоком куда большим чем для Елены. Он полагал, что радиация отпугнёт их, и весь энергетический блок, будет свободным от пришельцев. Отсюда был прямой проход в техническую шахту, которая шла вертикально через все уровни бункера, и откуда можно было подняться на административный уровень, где и находился портал. Но теперь, глядя на сотни шорков под ногами, он понимал, что расчёт был в корне неверен.
