В то время во Флоренции имели хождение медали, и две медали приравнивались одному малому динарию.[273]
«Итак, – сказал Бито, – дай мне ее на одну медаль. Ты мне дашь один динарии, а и тебе одну медаль. А в следующий раз я возьму другой кочан».
Ей показалось, что он рассуждает правильно, и сделала так, как он предложил. А затем стала распродавать остальную капусту по той цене, которую назначил ей хозяин. Потом она вернулась домой и отдала деньги серу Фрулли.
Он пересчитал их много раз, но одного динария все недоставало. Сказал об этом служанке. Она ответила:
«Не может этого быть».
Тот, браня ее, спросил, не останавливалась ли она в Сан Джорджо. Она хотела было отпереться, но он так долго допытывался, что она, наконец, сказала:
«Да, я останавливалась возле дома одного прекрасного рыцаря, и рыцарь уплатил мне, как положено. И да будет вам известно, что я ему еще должна кочан капусты».
Сер Фрулли ответил:
«Тогда здесь недостает полутора динариев».
Стал он думать и гадать и решил, что не обошлось без обмана. Обругал он служанку и стал расспрашивать, где жил тот рыцарь. Она ему описала в точности. Догадался он тогда, что это был Бито, который уже не раз подшучивал над ним. Разозленный, встал он рано утром, спрятал под одеждой заржавленную шпагу и отправился на мост. Там увидел он Бито, сидевшего среди других людей. Выхватил он свою шпагу, и, не найдись человека, который удержал его за руку, он, может быть, поранил бы его. Народ сбежался, чтобы узнать, в чем дело. И Бито был очень напуган. Но потом, вспомнив о случившемся, стал смеяться.
Люди, окружавшие сера Фрулли, спрашивали его, что произошло. Тот так задыхался, что еле сумел объяснить. Бито, попросив народ отойти, сказал:
«Сер Фрулли, я хочу уладить наши отношения. Не стоит больше браниться. Верните мне мой динарий и возьмите свою медаль, и пусть у вас остается кочан капусты, будь он проклят».
Сер Фрулли ответил:
«Хорошо, согласен. Если бы ты говорил так с самого начала, ничего бы не случилось».
И, не поняв шутки, отдал ему динарий, взял медаль и удалился утешенный. То-то было смеху!
Новелла XCVII
[Рассказывающая о том, что случилось с одним торговцем, который вез по морю вино в бочках с двойным дном][274]
Один торговец вез по морю вино в бочках с двойным дном. Снизу и сверху было вино, а в середине – вода. Таким образом, наполовину было вино, а наполовину – вода. Отверстия же были наверху и внизу, а посередине не было. Продал он воду за вино и заработал вдвойне. Как только он получил эти деньги, он сел с ними на корабль. Но по божьей воле на том корабле оказалась большая обезьяна. Она схватила кошелек с этими монетами и взобралась на вершину мачты. Торговец, боясь, как бы она не бросила их в море, кинулся за нею вслед, всячески ее улещивая.
А эта тварь, усевшись на перекладине и открыв зубами кошелек, стала вынимать золотые монеты одну за другой. Одну кидала в море, другую роняла на палубу. И таким образом лишь половина монет осталась на корабле, что торговцу и причиталось.
Новелла XCVIII
[Рассказывающая об одном торговце, который накупил шапок][275]
Один торговец вез шапки, они намокли, и он разложил их для просушки, как вдруг появилось множество обезьян. Надев шапки себе на головы, они разбежались по деревьям.
Торговец разозлился. Пошел, накупил башмаков. Обезьяны попались, а он недурно на них заработал.
Новелла XCIX
[В которой содержится славная любовная история]
Один юноша из Флоренции страстно любил одну благородную девушку. Но она безмерно любила не его, а другого юношу, который также ее любил, но не так сильно, как первый. И это было видно, так как он все забросил и терзался, как безумный, особенно же в те дни, когда ее не видел.
Один его приятель почувствовал к нему сострадание и увез его в прекраснейшее место, где они спокойно прожили две недели.
В это время девушка повздорила со своей матерью и послала свою служанку к тому, которого любила, сказать, что хочет уйти с ним. Тот был очень рад. Служанка сказала:
«Она хочет, чтобы вы приехали верхом на коне, когда уже наступит ночь; она сделает вид, что идет в погреб, вы будете стоять наготове у дверей, подхватите ее на коня – она легкая и хорошо ездит верхом».
Он ответил:
«Хорошо, это мне нравится». И как у них было условлено, так он все и устроил: приготовил дом для нее, поставил своих друзей с лошадьми у городских ворот, чтобы они не оказались заперты. И на чистокровном жеребце проехал под окнами дома. Она в то время еще не могла выйти, потому что ее мать очень за ней следила. Тогда он поехал дальше и вернулся к своим приятелям.
А тот, который так из-за нее терзался, не находя себе места, вскочил на коня и прискакал в город. Приятелю не удалось его удержать, а тот и не хотел, чтобы его сопровождали. Приехал он в ту ночь к городским стенам. Все ворота были заперты. Он поехал вдоль стены и, наконец, оказался у тех ворот, возле которых стояли приятели другого юноши. Он въехал в город и приблизился к дому девушки не для того, чтобы встретить или увидеть ее, а хотя бы побыть неподалеку от того места, где она находится. Он остановился перед домом. Тот, другой, незадолго перед тем проехал мимо. Девушка в это время отворила дверь и, вполголоса подозвав его, сказала, чтобы он подсадил ее на коня. Он не растерялся, подъехал, помог вскочить в седло, и они поскакали. У городских ворот приятели того юноши не узнали их, а поэтому и не помешали им. Ведь если б это был тот, кого они поджидали, он бы остановился возле них.
А юноша и девушка проскакали добрых десять миль и очутились на прекрасной поляне, окруженной огромными елями. Сошли они с коня и привязали его к дереву. Он обнял ее и стал целовать. Тут она узнала его и поняла свою ошибку. Стала горько плакать. Он же стал утешать ее, плача и уверяя в своей преданности, так что она перестала плакать и, видя, что счастье на его стороне, с любовью обняла его.
Тот же, другой, долго ездил перед домом, пока не услыхал шума, поднятого отцом и матерью, и не узнал от служанки, как и куда уехала девушка. Он совсем растерялся. Вернулся к своим приятелям и все им рассказал. А они ему ответили:
«Мы видели, как он проезжал с ней, но не узнали, прошло уже столько времени, что они, верно, уже далеко, а поехали они по этой дороге».
Пустились в погоню. Скакали долго, пока не нашли их спящими в объятиях друг друга. Взглянули они на них при свете луны, взошедшей в это время, и стало им жаль их тревожить. Поэтому решили так: «Дождемся, пока они проснутся, и тогда сделаем то, что собирались».
Долго они так стояли, но сон одолел их, и все они заснули.
Те же в это время проснулись и, увидев, что произошло, удивились.
И сказал тогда юноша:
«Эти люди так благородно с нами обошлись, избави бог, чтобы мы их обидели». Вскочил он на копя, а она на другого, из тех, что были там получше, обрезали удила у других коней, и ускакали прочь.
Те проснулись и очень опечалились, ибо поняли, что теперь уж отыскать их будет невозможно.
Новелла С
[О том, как император Фридрих пошел на гору Старца][276]
Однажды император Фридрих[277] дошел до горы Старца[278] и был там принят с большими почестями. Чтобы показать, как все подданные его боятся, Старец нарочно при Фридрихе взглянул вверх и увидел на башне двух ассассинов. Дотронулся он до своей большой бороды; те кинулись вниз на землю и разбились.[279]
Тому же императору[280] сказали, что один из его баронов спит с его женой, и он пожелал лично в том убедиться. Поднялся однажды ночью и отправился в комнату к жене. А она ему говорит:
«Что же вы приходите во второй раз?».
Дополнения
Книга новелл и изящных благородных речений[281]
I (XII)
Меткий ответ[282]
Известно, что у одного флорентийца, жившего в контадо,[283] было прекрасное вино. Некий друг его отправился однажды к нему из Флоренции, дабы выпить с ним вместе этого вина. Пришел он и застал хозяина дома. Тогда окликнул он его по имени и сказал: «О такой-то, налей-ка мне вина». И тот так ему отвечал: «Я зря вина не перевожу». Того, кому принадлежало вино, звали Мазо Леонарди,[284] а того, кто пришел к нему угощаться, – Чоло делли Абати.[285]
II (XVIII)
Сладострастие погубило двадцать тысяч сынов народа израилева.[286] Из-за него же навлек на себя гнев господен Давид, когда послал на смерть Урию, дабы забрать себе жену его Вирсавию.[287] Амнон, сын Давида, предался блуду со своей родной сестрой, и потому брат его, Авессалом, лишил его жизни.[288] Сладострастие отняло разум у Соломона. Силача Самсона оно сделало немощным.[289] Из-за него же был обезглавлен по вине Ирода Иоанн Креститель.[290] Оно погубило Трою и троянцев; множество греков погибло ради него, и несть числа убитым.[291] Оно же виною, что Ахилл был вероломно убит, а Агамемнон, Приам и весь род его разорены и погибли.[292] Оно истребило весь именитый двор короля Артура.[293] Из-за него погиб Тристан и был сражен Ланселот. В нем причина гибели Намаччо и принца Галеотто.[294] Из-за него был посрамлен император Фридрих.[295] О, гнусный порок, притаившийся среди низких наслаждений, мерзкое и грязное сладострастие скольких ты погубило, лишило волн, повергло в прах.
