861
Сирые, никчемные, убогие,
с меткой безнадёжности тупой —
самые опасные двуногие,
если собираются толпой.
862
Держав армейские учения
должны убойность имитировать,
но приступ умопомрачения —
зачем ещё и репетировать?
863
Проснулся в ночь – о страхах старых
был сон – курить хотелось срочно,
и вспомнил: ночь, курю на нарах,
и тьма, и счастлив так же точно.
864
Чем печень разрушать, кипя и злобствуя
на мерзости вселенских прегрешений,
разумней выпить рюмку, философствуя
о благости житейских искушений.
865
Навряд какой-нибудь философ
посмел додумать до конца,
что жизнь земная – просто способ
самопознания Творца.
866
Возможно, мой душевный пыл напрасен,
но в собственном подворье сам я барин,
а с теми, кто со мною не согласен,
я тоже безусловно солидарен.
867
И радостно порою мне
за голос тихий мой,
за клочья пены на волне
упрямости живой.
868
На склоне лет ужасно тянет
к душеспасительным мыслишкам —
надеюсь я, что Бог не станет
ко мне приёбываться слишком.
869
Знания нам жизненно важны,
их растить полезно и беречь,
знания затем ещё нужны,
чтобы ими круто пренебречь.
870
Судьба, фортуна, рок и фатум
со мною бережны, как няни,
когда укрывшийся халатом,
я почиваю на диване.
871
Много у искусства достижений,
ибо может всякое вместить;
после многих самовыражений
очень воду хочется спустить.
872
Поварясь в человеческой гуще,
я до грустной идеи добрёл:
нынче каждый на свете живущий —
сам себе Прометей и орёл.
873
Заспорив, я слегка высокомерен,
себя не успевая остеречь,
поскольку очень часто не уверен,
что ведаю, о чём по сути речь.
874
Дух мой часто пьян от ерунды,
можно охмурить меня задёшево,
выкормыш баланды и бурды,
жадно я клюю любое крошево.
875
Задворки, тупики и закоулки,
которых трезвый разум сторонится,
хранят порою пыльные шкатулки,
в которых чёрт-те что легко хранится.
876
Легко сказать могу теперь,
Мафусаила одногодок,
что чем обильней счёт потерь,
тем выше качество находок.
877
Вздор, галиматья, поливы чуши,
брызги непотребной шутки шалой —
глубже освежают наши души,
чем потоки мудрости увялой.
878
Проснулся, выпил чаю и прилёг,
мне двигаться и лень, и не с руки,
колышусь я, как тонкий стебелёк,
а в комнате бывают сквозняки.
879
Опрос общественного мнения,
весьма стихиям соприродного,
всегда родит во мне сомнения
в достоинствах ума народного.
880
Смиряя порывы желания,
хотя и болтливы, как дети,
секрет своего выживания
евреи содержат в секрете.
881
Творя житейскую гулянку,
я знаю, как себя вести:
когда фортуна ставит планку,
то лучше прыгать, чем ползти.
882
Ещё я мыслю иногда,
ища плоды в заглохшей грядке,
внизу давно у нас беда,
а сверху всё пока в порядке.
883
Я лист объявлений в газетах люблю
и даже порою читаю:
«Ищу, продаётся, меняю, куплю»,
но нету: «Я жду и мечтаю».
884
Свойственна снам-утешителям
польза душе эффективная,
грезится ночью мыслителям
с истиной близость интимная.
885
Какие пошли бы феерии
в театре житейском земном,
когда б хоть во что-то мы верили
и в чём-то сходились в одном!
886
Когда я принимаюсь, выпив, петь —
в заоблачной парю я атмосфере,
хотя ступил на ухо не медведь,
а мамонт или слон по меньшей мере.
887
Не флора снилась и не фауна,
а спора жаркого арена:
дебил, опровергая дауна,
цитировал олигофрена.
888
Фортуна гуляла бы голой
и всех возбуждала окрест,
но холод и запах тяжёлый
текут из общественных мест.
889
Года сожгли мою свечу,
цветные выдохлись туманы,
теперь я с девками кручу
лишь виртуальные романы.
890
Туманит память жизни длинность,
былое скрыв за пеленой...
Когда утратил я невинность?
И это было ли со мной?
891
Нет, я насмешлив не был сроду —
унылый нравственный балда,
я смех нашёл, ища свободу,
и я обрёл её тогда.
892
Дома, деревья и луна.
Коты помоечной породы.
Пейзаж я вижу из окна,
и мне достаточно природы.
893
Уже живу, по сути, в келье,
порой заходят выпить люди,
моё лукавое безделье
спустя полгода книгой будет.
894
Пускай старик нескладно врёт,
я не скажу ему ни слова,
уже никто не отберёт
у нас роскошного былого.
895
Я запретил себе спешить,
я не бегу трусцой противной,
хочу я медленно прожить
остаток жизни этой дивной.
Любой из нас настолько падок
до жаром пышущей дискуссии,
что забывает про осадок
в её несвежем послевкусии.
896
В одежде женской я профан
и понимать начну едва ли,
а юбка или сарафан —
едино мне, быстрей бы сняли.
897
Когда к нам денежки с небес
летят, ложась у изголовья,
то шлёт их нам, конечно, бес —
дай Бог и впредь ему здоровья.
898
Я зелен был, как лист капустный,
и весел был, как солнца луч,
потом я стал большой и грустный,
и потерял к веселью ключ.
899
Я сам себе колю сейчас уколы
прописанной врачами новой мерзости;
уколов я боюсь ещё со школы
и радуюсь моей отважной дерзости.
900
Всё то, что вянет, киснет, чахнет,
внутри, где плесень, мох и тина, —
в конце концов неважно пахнет,
и это очень ощутимо.
901
В любой подкравшейся болезни
есть чувство (словно в день ареста)
прикосновения к той бездне,
которая всегда отверста.
902
Куражимся, бодрясь и не скисая,
обильно пузыримся всяким понтом,
и тихо приближается косая,
умело притворяясь горизонтом.
903
Висит полуночная тьма.
Чиста моя тетрадь.
Я так люблю игру ума!
Но некому играть.
904
На что я жизнь мою истратил?
Уже на тихом берегу,
в пижаме, тапках и халате,
понять я это не могу.
905
Большие жизненные льготы
умелой старостью добыты:
мои вчерашние заботы
сегодня мной уже забыты.
906
Наши сплетни, тары-бары,
болтовни живые соки,
попадая в мемуары,
обретают дух высокий.
907
В года, когда вокруг везде ограды,
решётки и колючка на барьере,
серьёзность легкомысленной бравады
охрана только ценит в полной мере.
908
Была в моей болезни Божья милость:
мне больше о себе теперь известно,
и многое во мне переменилось,
но к лучшему – навряд ли, если честно.
909
Боюсь я, будет очень тяжко
мне жить в кошмаре предстоящем:
во мне унылый старикашка
свирепо борется с гулящим.
910
И тихий опасен был голос
на фоне молчащего хора,
коль чувствовал глиняный колосс,
что где-то ослабла опора.
911
Конечно, сокрыта большая кручина
в том факте, что нас ожидает кончина,
однако прекрасно и очень гуманно,
что точное время темно и туманно.
912
Расчислив счёт моих грехопадений,
учтёт пускай всеведущий свидетель,
что я порыве чистых побуждений
порою проявлял и добродетель.
913
Читатель я усердный и пристрастный,
я чтению отдал немало лет,
поскольку этот дивный труд напрасный —
на вход в чужие души наш билет.
914
Много времени по жизни протекло,
а точнее – улетело, словно птица,
стольким людям за душевное тепло
я обязан, что вовек не расплатиться.
915
Течёт житейское кино,
где роли все давно разучены:
кипит и пучится гавно,
а сливки – мыслями замучены.
916
Забавно мне: распад, разруха,
жестокой мерзости приют —
куда питательней для духа,
чем полный благости уют.
917
Никак не овладею я ключом
к науке поступать наверняка:
сполна узнав по жизни что почём,
я запросто клюю на червяка.
918
Я не слишком нуждаюсь в ответе,
но не прочь и услышать ответ:
если есть справедливость на свете,
почему же тогда её нет?
919
Гуляет по оконному стеклу
весенняя растерянная муха
и тянется к заветному теплу,
