ничего не оставалось, кроме как принести Вэй Инло извинения:
– Признаю, моя вина. Инло, отпусти меня, я больше не заговорю об этом.
– Думаешь, извинилась, и все, дело уладилось? – улыбнулась Вэй Инло. – По-твоему, меня так легко задобрить?
Цзиньсю чувствовала, как обида наполняет ее сердце, она не смогла сдержать слез и закричала:
– А что тебе еще нужно? Пощечин мне надавать? Ладно, давай…
Тук-тук-тук!
Их прервал настойчивый стук в дверь.
– Ночь на дворе, а вы расшумелись! – послышался голос тетушки Фан из-за дверей. – Ну-ка, открывайте!
Все служанки тут же обезумели от страха, невольно схватились за Вэй Инло как за опору, надеясь, что та что-нибудь придумает и спасет всех.
– Сейчас! – откликнулась Вэй Инло, а потом тихим шепотом обратилась к девушкам: – Что вы застыли? Скорее уберите ведро и вытрите воду на полу, остальное беру на себя.
Как только она отдала приказ, всё сразу пришло в движение: служанки поспешно спрятали ведро под кровать, но не смогли найти тряпки. Вмиг две из них выхватили платки и резво принялись вытирать лужи. Как только они управились, Вэй Инло слегка распустила прическу, притворившись, будто только что выбралась из постели, и открыла двери:
– Тетушка, уже так поздно, вы чего пришли?
– Вы так галдите, что вас слышно за десять ли[39]!Разве тут уснешь? – Тетушка Фан вошла и обвела взглядом всех. – Отвечайте, время позднее, никто не спит, и все орут. В чем дело?
– Ничего не случилось, – спокойно ответила Вэй Инло. – Это я только что неосторожно перевернула чайник и промочила постель, а остальные просто пытались мне помочь.
– Ну почему ты такая растяпа? – Лицо тетушки Фан вытянулось. – Завтра просуши на солнце, а сегодня просто переверни и накройся так. Запомните: чтоб больше ни звука, а то всем достанется, усекли?
– Да! – поспешно ответили девушки.
С хлопком двери вновь закрылись.
Все с облегчением вздохнули. Девушки очень устали, и многие отправились в свои постели.
Цзиньсю последовала их примеру. Как говорится, не рой яму другому, хотела досадить Вэй Инло, а в итоге чуть не нарвалась на тумаки. Девушка думала сейчас не о том, что сделала. В глубине души она затаила страшную обиду на Вэй Инло…
«Рано или поздно ты у меня попляшешь», – в сердцах думала Цзиньсю и вдруг увидела, что кто-то тащит к себе ее одеяло. Она опешила.
– Вэй Инло, тебе зачем мое одеяло?
Инло бросила ей свое промокшее одеяло и повторила слова тетушки Фан:
– Завтра просуши на солнце, а сегодня просто переверни и накройся так.
– Ага, как же! – возмутилась Цзиньсю. – Верни мое одеяло! Эй, постой… Ты куда собралась?
Вэй Инло отпустила чужое одеяло и прямиком направилась к дверям со словами:
– К тетушке Фан.
Остальные тут же всполошились и все как одна злобно уставились на Цзиньсю:
– Тебе мало, что ли?
– Всё еще хочешь накликать на нас беду?
– Да отдай ты ей уже!
Девушка оказалась в безвыходном положении. Этот бой она проиграла. Закусив губу почти до крови, она с крайней неохотой отдала одеяло:
– Подавись!
– Положи на мою кровать и расстели, – приказала Вэй Инло, сложив руки за спиной.
Я тебе служанка, что ли?
У Цзиньсю от гнева потемнело в глазах, она часто задышала. Скрепя сердце слезла с кровати, бросила на постель Вэй Инло одеяло, а потом стремительно юркнула обратно к себе, с головой укрывшись промокшей тканью. Она дрожала, и непонятно было, плачет она или дрожит от холода.
Вэй Инло неторопливо вернулась к своей постели. Краем глаза она заметила, что все старательно отводили взгляды.
Цзиньсю была хорошим примером, остальные какое-то время проблем доставлять не будут.
– Инло, – когда погасили свет, Цзисян прижалась к ней и зашептала в ухо, – ты невероятная.
– Доброго человека обижают, а добрую лошадь седлают. Если не хочешь, чтобы тебя обижали, иногда приходится быть немного жестокой.
Цзисян закивала головой, но, кажется, не совсем поняла свою подругу.
Вскоре послышалось легкое сопение. Вэй Инло покосилась на девочку и, увидев, что та уже заснула, улыбнулась и натянула ей повыше одеяло. Вот уж и вправду как дитя малое, даже во сне брыкается, сбросив одеяло до пояса, словно и не боится простудиться.
– Счастливая ты. – Вэй Инло легонько погладила по-детски пухлую щечку Цзисян, словно прикасаясь к самой себе из прошлого, где еще не было ни печалей, ни забот.
Уже стояла глубокая ночь, а она ворочалась с боку на бок. В конце концов, смирившись, что заснуть не получится, девушка уставилась в иссиня-черный потолок и принялась размышлять:
«Наконец-то я в мастерской вышивальщиц, но с чего же начать, чтобы узнать о сестрице…»
Эта мастерская была так далеко от Сына Неба, что у Вэй Инло нет и шанса увидеть его. Ее вышивка могла попасться ему на глаза, но что толку-то? Да и пришла она не для того, чтобы щеголять своим мастерством, а чтобы восстановить доброе имя сестрицы и отомстить за нее.
«Терпение. Со временем все получится, – сказала сама себе Вэй Инло. – Для начала нужно хорошенько всё выведать… Тут мне могут помочь либо те, кто долго работал во дворце, либо люди благородные, с высоким положением. Найти таких несложно, но нужно понять, как с ними познакомиться…»
Из опытных дворцовых слуг идеально подходила тетушка Фан. А что же до людей со статусом… Перед глазами Вэй Инло всплыло запястье, обмотанное жадеитовыми четками.
Глава 11
Картины для наложниц
БАМ! Благородная супруга Хуэй махнула рукой с обмотанными вокруг запястья яшмовыми четками вправо, и ваза из белой глазури с изображением восьми бессмертных[40] упала на пол. Произведение искусства, над которым трудились три года, в один миг превратилось в осколки.
Свидетелем этой сцены стала младшая супруга Цзя. Несколько осколков отлетели к ее ногам, она с криком отскочила и слегка испуганно спросила:
– Госпожа, все же хорошо, отчего вы так разгневались?
Внутреннее убранство дворца Чусю поражало своим великолепием и роскошью, особенно выделялась полка с древностями. На ней хранились драгоценности из золота, серебра и яшмы, старинные вещи и самые редкие ценности: яшмовая подушка для сна, на которой предавалась грезам сама Си Ши; пипа, на которой играла Ван Чжаоцзюнь, тоскуя по родине; жемчужные серьги Дяочань, своим сиянием напоминавшие лунный свет; расписное блюдо, которое Ян Юйхуань[41] наполняла свежими сочными личи. Сейчас все эти сокровища были без малейшего снисхождения сметены на пол. Задыхаясь от гнева, Хуэй закричала:
– Не твоего ума дело! Вон! Убирайся подальше отсюда!
Младшая супруга Цзя вышла
