ли намеренно стоял вплотную к двери, чтобы Эмили прикоснулась к нему, выходя из кухни.
Быстрый, оценивающий мужской взгляд издателя так поразил Эмили, что она тупо уставилась на него. Она не знала, что с ней случилось, но ни один мужчина прежде не смотрел на нее с таким сексуальным интересом.
Это наверняка никак не связано с тем, что они с Мэттом занимались любовью, не так ли? Тревожась, Эмили прикусила губу, упрекая себя. Ей не нравилась мысль о том, что она может так легко соблазнять мужчин.
Когда она поставила поднос на стол, Мэтт подошел к ней, чтобы помочь. Однако издатель опередил его и по-доброму улыбнулся Эмили.
– Ваш дядя рассказывал мне, как старательно вы работали над его книгой и что вы сможете рассказать мне о ней гораздо больше, чем он сам. Мне особенно понравилась человечность его персонажей. Сначала я рассчитывал, что получу традиционный научный труд, который обычно делает человек с такой эрудицией, как у вашего дяди. Я удивился, получив рукопись, которую легко и интересно читать. Мы очень хотим ее опубликовать.
Эмили покраснела. Ей стало любопытно, догадался ли Питер Кавендиш, что именно она «очеловечила» персонажей в работе своего дяди. Она виновато слушала, как ее дядя и Питер разговаривали, обсуждая книгу, а Мэтт время от времени вставлял свой комментарий.
Эмили разливала чай и раздавала маленькие бутерброды.
– Я так понимаю, вы окончили университет, – сказал ей Питер Кавендиш. – Вы сейчас делаете карьеру?
– Я не зациклена на карьере, – тихо и с достоинством произнесла она.
У нее не было желания притворяться даже с таким очаровательным мужчиной. Питер смотрел на нее так, что Эмили задалась вопросом, знала ли ее мать, какой эффект окажет на мужчин этот желтый свитер, который она купила для нее.
– Возможно, и нет, но вы, безусловно, отлично справились с рукописью своего дяди. У вас настоящий талант. Если вы будете искать новую работу, пожалуйста, свяжитесь со мной и дайте мне знать. Вы будете находкой для некоторых наших писателей.
Далее Питер сделал еще несколько лестных замечаний по поводу качества ее работы. Эмили удивлялась и радовалась. Переговорив с дядей Джоном, Питер захотел пообщаться с Эмили в кабинете.
– Я буду с вами откровенен, – сказал Питер Кавендиш, тихо закрывая дверь, чтобы их не подслушивали. – Ваш дядя, очевидно, очень образованный человек, но ученые редко представляют свои исследования в удобочитаемой форме. Эта книга будет другой. Вы сделали ее лучше, но ваш дядя на самом деле этого не понимает. Читает ли он то, что вы напечатали? – насмешливо спросил он.
Эмили покраснела.
– Да, конечно, он читает.
– Я хотел бы, чтобы он закончил рукопись как можно быстрее. По-вашему, она будет готова через полгода?
Мысленно подсчитывая, сколько работы предстоит сделать, Эмили так отвлеклась, что ненароком столкнула на пол большую стопку справочников на краю стола. Питер Кавендиш рванул вперед, быстро подняв тяжелые книги.
Эмили поблагодарила его. Тут дверь кабинета резко открылась, и вошел Мэтт.
Питер обнимал одной рукой ее за плечи, другая его рука лежала на ее талии. Он собирался что-то ей сказать, и она повернулась к нему лицом. В его прикосновении не было ничего интимного, но она сразу поняла по лицу Мэтта, что он неверно истолковал их близость.
Эмили виновато покраснела и отстранилась от Питера, хотя знала, что у нее нет причин думать, будто она сделала что-то не так. И даже если Питер собирался поцеловать ее, как, очевидно, подозревал Мэтт, на самом деле это его не касается.
– Джон хотел кое-что обсудить с вами, – категорично сказал он Питеру, игнорируя Эмили.
Кипя от злости, она притворилась, что слишком занята, чтобы вернуться с ними к дяде Джону. На самом деле она хотела побыть одна и обуздать свои безудержные эмоции.
Через двадцать минут Питер заглянул к ней в кабинет и сообщил, что уходит.
– Помните, – прибавил он, – если вы когда-нибудь станете искать новую работу, я найду для вас не менее полудюжины писателей, которые с удовольствием наймут вас.
Эмили поблагодарила его и попрощалась. Она взглянула на часы. Пора готовить ужин.
Дядя Джон и Мэтт вышли на улицу, чтобы проводить Питера. Она отнесла поднос с чашками и тарелками на кухню, чтобы положить посуду в посудомоечную машину. Она так увлеклась этой задачей, что не сразу заметила, как открылась дверь и вошел Мэтт.
Он был в ярости. При виде его она приуныла. Бесполезно убеждать себя в том, что он не имеет права сердиться. Ее тело не слушало разум.
– Что с тобой? – сразу спросил он. – Тебе нравится знакомиться с мужчинами и заниматься с ними любовью? Ты испытываешь сексуальное возбуждение, которого не чувствуешь со своим женихом? Сначала я, а теперь Кавендиш?
Эмили недоверчиво уставилась на него, не понимая, что он говорит. Как только он замолчал и потянулся к ней, словно хотел встряхнуть ее, Эмили вздрогнула от обиды, которая причиняла ей сильную физическую боль. Она торопливо прошла мимо Мэтта, игнорируя его требование остановиться, и помчалась в свою спальню.
Опустившись на кровать, она разрыдалась.
– Эмили, прости. Я не хотел…
Мэтт вошел в ее спальню и тихо закрыл дверь, наблюдая за ней. Понимая, как выглядит ее заплаканное лицо, Эмили сердито посмотрела на него. Она не собиралась вытирать слезы.
Он не имел права идти за ней в ее комнату. И не имел права грубить ей.
Яркий солнечный свет, проникающий в окно ее спальни, подчеркивал ее слипшиеся от слез ресницы. Она услышала, как Мэтт глубоко вздохнул, и увидела, как поднялась его грудь. Между ними повисло напряжение. Эмили стало трудно дышать, ее сердце колотилось как сумасшедшее. Она сквозь слезы смотрела на Мэтта, его очертания стали размытыми. Он шагнул в ее сторону.
Она прерывисто вдохнула, когда он подошел к ее кровати. У нее возникло непреодолимое желание попятиться, но она этого не сделала.
– Ты не имеешь права сюда входить, – сказала она ему.
– По-твоему, я не имею на тебя никаких прав, но я все-таки был твоим любовником. Я прикасался к тебе, целовал и ласкал. Я чувствовал, как твое тело двигается подо мной. Я занимался с тобой любовью, Эмили.
– Любовь? Ты имеешь в виду, что занимался со мной сексом, – отрезала она, не понимая, зачем он все это ей говорит.
Она знала, что он хочет снова с ней переспать, но не любит ее.
Она заметила, как исказилось его лицо, а взгляд стал настороженным.
Он тихо произнес:
– Ладно, у нас был секс. А теперь я хочу…
– А теперь ты хочешь снова использовать
