Серафим Федорович не любил молодых – ни молодых писателей конкретно, ни молодежь вообще. Нет, конечно же. Серафим в свое время тоже был молод и залихватски горяч, но; во-первых, это мало помогло ему в дальнейшем, скорее даже помешало, а во-вторых, это было все-таки не то.
Туголуков определенно не поспевал за современной молодежью, и сей факт злил его до истерики. Он не мог понять, как они, одевающиеся непонятно во что, курящие всякую дурь, собирающиеся в какие-то непонятные компании, слушающие еще более непонятную музыку, могут творить лучше, чем он – человек с именем и многочисленными заслугами. Но больше всего Серафима злило то, что он просто не мог писать так, как они: безумно свободно, с искрометным юмором; он мог разве что уподобиться старой кухарке, которая пытается слепить что-то по старинным рецептам и не в силах придумать своими усохшими мозгами что-либо новое. И хотя в «Союзе…» Серафима ценили и очень уважали как писателя с именем (отметим, что его друзья по «Союзу…» были людьми весьма сановитыми и тоже не очень-то жаловали «этих незрелых графоманов»), все же чувствовалось, что эта зеленая поросль скоро сметет его вместе со всеми остальными – устаревшими и никому не нужными, как рано или поздно свежий воздух вытеснит спертый воздух закрытой комнаты – только открой окно.
Мрачно философствуя про себя, Туголуков тем временем подкрался к «Спорту…», где, кроме напутствия «убрать это ненужное вступление», не получил, опять же, ничего. Не будем утруждать вас рассказом еще об одном Серафимовском штурме, на этот раз «Уголовного отдыха», – читатель нынче пошел умный – он и без автора всегда знает, чем дело закончится. Одним словом, к концу дня от стараний Туголукова остался один библейский потоп. Бегло оценив останки произведения, Серафим весело зашагал в сторону юго-запада. В «Богослужителе» его эпопею оторвут с руками.
Фараон
Даниилу Хармсу
В окружении трех охранников в Зал быстрыми и уверенными шагами вошел Тумен. Это было неслыханно – так войти к самому Фараону! Но Тумен шел с хорошими вестями и знал, что будет прощен. Фараон восседал на троне, обвешанный по полной атрибутике того времени.
– Слушаю тебя, Тумен!
– Вести о большой победе, о Великий! Армия Хипеса сломлена. Его воины бегут, как пугливые крысы…
Фараон уже давно знал то, что Тумен пытался ему объяснить на своем полудиком сленге, благо связь работает бесперебойно. Так что он сейчас просто морально мучился, бесцельно протирая казенный атрибут. И уж тем более Фараону не хотелось пропустить полуфинал Бразилия – Уругвай. Пиво уже давно стынет в холодильнике, друзья греются в сауне. Футбол в Египте – это святое…
– Великая весть, Тумен. Фараон доволен твоими победами. Проси все, что хочешь, прославленный Воин!
– О мой Фараон! Мне ничего не нужно. Я хочу лишь счастья с несравненной Даурой. Дай лишь свое благословение – и она будет моей!
Тень неудовольствия на секунду пересекла лицо Фараона. Он медленно поднялся со своего трона, подошел к Тумену, взял за ножку стоявший рядом табурет (ручная работа – … лет до н. э.) и изо всех сил ударил Тумена по голове.
– На тебе! Не хрен на чужих баб засматриваться…
Вечером, сидя в оттянутых майках за кухонным столом и распивая водку, Тумен и Фараон решили: им срочно пора менять автора.
Bittersweet symphony [1]
О глубокоуважаемый Читатель! Позволь провести среди тебя небольшой социологический опрос. Что делаешь ты, чтобы утром не опоздать на свою работу, учебу, свидание или на другое не менее достойное мероприятие? Могу поспорить на десять баксов, что ставишь будильник. Вполне возможно, что это не так и твоим подсознательным часам может позавидовать сам Штирлиц (в любом случае, десять баксов я тебе все равно не отдам), но лично мне, например, приходится слушать трещание этого уродца цивилизации практически каждый день.
Если предположить, что такие же утренние пытки терпит хотя бы каждый сотый житель нашей страны, то получившимися полугорами миллионами будильников вполне можно замучить целое вражье войско. А если учесть то, что каждый из этой полуторамиллионной армии психотропных бойцов злобно включается в период где-то с шести ноль-ноль до девяти ноль-ноль, а также оценить всю часовую многопоясность нашей необъятной Расеи, то в результате получим с утра до ночи трещащую, пикающую, звенящую армаду, изо дня в день доводящую своих хозяев до белого каления.
Однако, господа и товарищи! С пониманием всей ситуации хочу обратиться к вам с призывом. Подобным издевательствам пора положить конец! Возьмем в руки молотки, кулаки, а также прочие гантели и штангенциркули, и ударим по всей этой оголтелой массе. С яростью вспомнив все эти «т-р-р-р-р», «дзи-и-и-нь» и «пи-пи-пи», разобьем врага, вложив в удар все перенесенные муки. Уверен – только сила и целеустремленность приведут нас к победе.
Пока же классовую борьбу я решаю отложить, потому что сегодня мой хитрый механический ублюдок, точно все рассчитав, не оставил мне на эту самую борьбу ни секунды времени: разбудив меня за полчаса до встречи и протащив сквозь стандартные ванную-кухню-коридор, он выпинывает меня на улицу – и вот уже я инерционно двигаюсь вдоль проспекта к месту назначения.
Сегодня уже воскресенье, четырнадцать тридцать утра. Наушники – в уши, диск Verve – в плейер, смело жмем треугольничек Play – и, что называется, let’s go! [2]
До чего же клево в моем возрасте перемещаться вот так вот – налегке и без особой цели, тем более если в моем полном распоряжении четверть часа и километр дороги. Проплывающие мимо люди в своей городской коме не обращают особого внимания ни на меня, ни на мой несколько неформальный стиль одежды. Наше народонаселение, кстати говоря, уже давно перестало ужасаться при виде всяческого нефоровского выпендрежа. Полусонное сознание наших сограждан сможет теперь эпатировать разве что материализация в храме Святой Троицы господина Жириновского в акваланге, на роликах и со щеткой на голове.
Ну а мне же в таком случае, со своей кожаной курткой и прической «0–3», хоть сейчас на прием к президенту.
Разрезай своими метр семьдесят пять людскую суету, медленно перемещаюсь по проспекту, от нечего делать изучая самых колоритных представителей этого суетливого потока.
Три гопника клоунской походкой прошмыгивают мимо меня, причем один из них не преминул задеть меня плечом, а другой, lamer, отравил землю своим плевком. Дебилоиды. Хотя мне, в принципе, пофиг – у меня в ушах Bittersweet Symphony.
Еще одна компания: девицы – «синие чулки», сегодня пораньше вышедшие на охоту. Проходя мимо, дамочки-переростки вцепляются в меня предвзято-презрительным взглядом, но, видимо, не выглядев ничего предосудительного, отпускают с миром.
Полупьяный (полутрезвый?) алкаш пытается атаковать асфальт, периодически кидаясь на него, аки боец на амбразуру. Асфальт по доброте душевной с ответной методичностью подставляет ему свою шершавую спину.
Обгоняю солидного дядечку, который до этого, двигаясь подобно пузатому пароходику, помогал мне раздвигать толпу своим не менее солидным животом.
У фонтана мамаша пытается насильно накормить малолетнего сына леденцом на палочке. Откуда ей знать, что е таком возрасте разглядывание дяди, балансирующего между небом и асфальтом, куда интересней и увлекательней леденцов…
Еще один аппендикс общества: стоящий возле мусорки наркоман, покачиваясь во все стороны, одновременно полуприседает, напоминая выскочившего из коробочки тролля.
Наконец, покорив свой километр проспекта, нахожу тусовку таких же, как я, кожано-стриженых. От нее тут же отпочковывается один из мне подобных и, приблизившись на расстояние, которое американцы почему-то называют tiny little bit close [3] , награждает меня поцелуем в щеку. Наушники – долой.
– Hi [4] , Анька! – говорит кожано-стриженый (это он мне то есть). – Че долго так? Проспала опять?
– Не, в пробку попала, – это уже я говорю.
Мы скучковываемся и двигаем дальше. Теперь мне пофиг уже вместе с ними. В моих ушах – все та же кисло-сладкая симфония.
С чего бы это?
И чего это я вдруг решился на такую прогулку? Вообще говоря, я человек, любящий время от времени менять свое местоположение, но вот в последнее время то ли от лени, то ли в целях экономии электроэнергии никуда не выбираюсь, а просто сижу в четырех стенах своей квартиры. После того как меня «в порядке внеочередного сокращения» выгнали с работы, времени в запасе хоть отбавляй, и я наслаждаюсь бездельем и одиночеством, абсолютно не расстраиваясь по поводу данного происшествия. Всех нас когда-нибудь выкидывали, а я, молодой, но уже достаточно квалифицированный специалист, смогу (очень надеюсь) найти себе заработок.
Так что, вернее всего, это приближающийся антициклон заставляет меня принять вид одетого человека и пойти прогуляться вокруг симпатичного многоквартирного домика, который стоит на морском побережье нашего южного городка и в котором, смею заметить, я, собственно, и живу.
