Встав, я позволила Ричарду пройти вперед ради того, чтобы прошептать ему о том, чтобы он игнорировал всех людей, камеры и вопросы, находящиеся на нашем пути. Когда мы вошли в дом, я глубоко вздохнула, пока миссис Арчибальд обнимала своего сына, а Леви разговаривал с его отцом. Затем я направилась в гостиную, где Логан и остальная часть помощников Леви смотрели новости.
– Немного эмоционально, но не плохо, – сказал один из них.
Оглянувшись вокруг, я заметила Аттикуса, сидящего в углу со стиснутой челюстью.
Это было впервые за все время.
Смотря на меня, он пожал плечами, как будто говоря «не плохо». Я улыбнулась, зная, что он планирует сделать все возможное, чтобы вернуть свое лидерство, которое пока было за мной.
– Итак, что дальше? – спросила миссис Арчибальд.
Прежде чем Леви успел ответить, зазвонил один из сотовых его помощника.
– Это прокуратура.
Ухмыляясь, он взял телефон. – Пит, как ты? – молчание, а затем. – Трехмесячное пребывание в реабилитационном центре? Ты сошел с ума? Он даже не принимал таблетки.
Все сдвинулись на края своих мест, и я тоже.
– Чего я хочу? Я хочу, чтобы все обвинения были сняты и не производилось никаких дальнейших действий против моего клиента. Это – единственная сделка, на которую соглашусь, а в противном случае я направлю это дело в суд, и тебя навсегда запомнят, как парня, который пытался засадить ребенка, – он еще раз замолчал, и все в комнате затаили дыхание.
Уверена, что он намеренно драматизирует, пытаясь напугать нас всех и довести до сердечных приступов.
– Да Пит, я слышу слова, слетающие с твоих уст, мне просто они не нравятся.
Снова проклятое молчание. Часть меня знала, что окутавшая тишина наступила из-за того, что говорил окружной прокурор, но другая часть осознавала, что Леви делал это нарочно.
– Я поговорю со своими клиентами и дам тебе знать, – заявил он, перед тем как повесить трубку.
Повернувшись спиной к Ричарду, он произнес. – Прокуратура снимет все обвинения, если ты расскажешь все, что им необходимо знать о наркотиках. Это также означает сдать и Гектора.
– Кто-либо еще узнает о Гекторе?
– Сомневаюсь на счет этого, ведь данная информация только выставит их в худшем свете, и так как наркотики все еще распространяются, то это больше станет походить на помещение лейкопластыря на раскалывающуюся дамбу.
– Вы согласны? – он посмотрел на его родителей, которые просто кивнули.
– Да! – завизжала я.
Внезапно все глаза в комнате были сосредоточены на мне. Поняв свой порыв, я спиной вжалась в свое место. – Простите, – извинилась я.
Леви уставился на меня, покачав головой, прежде чем увести Арчибальдов в соседнюю комнату.
– Отстой, – усмехнулся Ричард, глядя на меня.
– Ты ранишь меня своими словами, а ты только начал мне нравится.
Закатив глаза на мои слова, он развернулся и пошел, но остановился. – Я не говорю «спасибо» или что-то вроде того, поскольку это вроде бы твоя работа помогать мне…
– Просто уходи.
Маленький мальчишка…, но когда я посмотрела на ситуацию ретроспективно, то он не был так уж и плох.
Когда он ушел, Аттикус подошел ко мне, и его светло-голубые глаза уставились на меня.
– Как ты сделала это?
– Что?
– Не прикидывайся идиоткой! Как ты попала на пресс-конференцию?
Я улыбнулась. – Пока ты искал мистера Арчибальда, я находилась наверху и располагала к себе ребенка. Я же сказала «я в игре», помнишь?
Он сжал челюсть и кивнул. – Это еще не конец, Каннинг.
– Я никуда не денусь.
– Почему бы вам обоим уже просто не разразиться угрозами, чтобы мы смогли оценить это? – прервал Рэймонд.
У Рэймонда была светло-коричневая кожа и темно-карие глаза. Этот парень стал одним из первых адвокатов, нанятым Леви в те времена, когда он только открыл фирму, ему где-то в районе двадцати семи – тридцати лет.
Аттикус и я прекратили нашу перепалку и направились оказывать свою помощь другим адвокатам в упаковывании файлов по делу, разбросанных по всему полу. К тому времени, когда мы всё закончили, несколько такси ожидало снаружи, а Леви уже находился у двери с пиджаком в руках.
– Хорошая работа, отправляйтесь домой, вы все выглядите ужасно, – это все, что он сказал.
Когда он посмотрел в мою сторону, то я сразу же отвернулась и подняла руку, чтобы подать сигнал нашему оплаченному такси.
Как только автомобиль остановился у моих ног, то я сразу же запрыгнула в него. Не хочу оставаться наедине с ним снова… не думаю, что смогу справиться с этим.
– Алло? – ответила я на свой телефон, даже не посмотрев, кто звонит, пока говорила адрес водителю.
Дерьмо.
– Ты сбежала.
– Ты сказал отправляться домой.
Он засмеялся, и почему-то это звучало сексуальнее по телефону, чем вживую. – Сегодня ты хорошо поработала.
– Ты собираешься позвонить Аттикусу, чтобы сказать ему то же самое?
Не хочу особого отношения…, но все же какая-то крошечная часть меня желает этого. Я в полном замешательстве.
– Мне не нужно звонить ему, поскольку в отличие от тебя, он не сбежал, а даже подошел ко мне, в то время как ты была занята заскакиванием в такси. В конце концов, мы только что выиграли крупное дело даже без обращения его в суд.
Конечно же, он так сделал! Подхалим.
– Я буду иметь это в виду в следующий раз…
– Кто сказал, что будет следующий раз?
– Ты только что сказал, что я проделала хорошую работу.
– Я сказал, что ты поработала хорошо сегодня. Завтра совершенно новый день. Вдобавок, вас все еще шестнадцать студентов. Приготовься к понедельнику.
– Приготовиться?
– Спокойной ночи, Тея.
– Подожди… – почти умоляла я в трубку, но он уже отключился. – Гхм!
– Трудный день? – спросил таксист.
– Нет. Трудный профессор.
– Держись до конца. Я уверен, что в конце пути это будет того стоить.
– Боже, надеюсь, что так.
Если же не так, то я мучаю себя зря.
Все, чего мне хочется, так это вернуться домой как можно быстрее, и доползти до кровати. Когда я подошла к входной двери, то сняла каблуки и упивалась ощущением прохладного пола. Затем открыла дверь и поприветствовала громким приветствием Селену.
– Ты была реально крутой! – завизжала она, соскочив с дивана.
– Спасибо…
Прежде чем я успела вымолвить хоть слово, сияющий блеск бросился мне в глаза.
– Что, черт возьми, в твоем носу? – сурово спросила я.
– Тебе нравится? – проворковала она, касаясь кольца.
Я ощущаю, как поддергиваются мои брови.
– Селена, пусть лучше это будет клипса, или да поможет мне Бог, я вырву его из твоего носа.
– В чем проблема…?
– Вынь его. Сейчас же.
– Тея!
– Сейчас же.
– Ах! Почему ты всегда так поступаешь? Ты – моя сестра, не мать, – огрызнулась она, вытаскивая его из носа, а затем вручила мне.
Открыв окно гостиной, я выбросила его во двор. Я услышала, как оно ударилось о дорожку, издав крошечный звон, а затем исчезло из виду.
– Нравится тебе или нет, Селена, но я твой законный опекун, и это делает меня твоей матерью и сестрой. Когда тебе исполнится восемнадцать, можешь проколоть любую часть тела, которую пожелаешь, но до того дня, я не хочу видеть никаких других пирсингов и даже слышать о них.
– С каждым днем ты все больше походишь на нее.
Это причиняет боль.
– Это было подло… даже для тебя, – пробормотала я.
Она не ответила, а просто плюхнулась обратно на диван.
– Выключи свет, когда закончишь, – сказала ей, уходя из гостиной.
Подобрав вещи, я поплелась в свою комнату. Упав на кровать, я полезла в сумочку и наткнулась на салфетку, которую Леви дал мне в нашу совместную неделю.
Одна освобождающая речь.
– Поздравляю с победой. Тебе даже не понадобился я для этого, – сказал Тристан, когда вошел в мой кабинет и положил ноги на мой стол. Он единственный человек, которому может сойти с рук такая выходка.
– По какой-то причине у меня такое чувство, словно я ничего не сделал, чтобы заслужить свою победу.
– Ну, это делает ее еще слаще, – сказал Тристан. – Работай с умом, не прилагая много усилий, – напомнил он мне.
– Наверное.
– Чувак, серьезно? Ты должен выкинуть ее из своей головы и взять себя в руки, прошло две недели, и ты уже потратил больше времени на размышления о времени, которое вы провели вместе, чем когда вы в действительности были вместе.
– Я пробовал! Ты думаешь, я не пытался? Это ее проклятая вина, и она тоже знает об этом. Она сказала мне, что уничтожит всех других женщин для меня, и она, черт возьми, подразумевала именно это! Я подцепил трех женщин, и даже не смог себя заставить уехать с ними.
– Что было не так с ними?
– Они не были ею! – закричал я на него, словно ответ был очевиден. – Они смеялись во все неподходящие моменты и не могли даже поддержать разговор.
