Джон так же серьезно кивнул.
— Итак: откуда ты знал Лизу?
— Мы вместе ездим на автобусе. Я выхожу у окружной дороги N, а Лиза едет дальше.
— Она что-нибудь говорила тебе? — спросил Лукас.
— Лиза была сильно напугана, — с расстановкой проговорил Джон. Глаза у него покраснели, и он вытаращил их так, что они стали похожи на тарелки для фрисби. — У нее была фотография, из школы.
— Что за фотография?
— Вырезанная из журнала, — сказал подросток. — На ней Джим Харпер, тот, которого убили. Вы про него знаете?
— Слышал.
— Ну, там было… — Джон отвернулся, сглотнул и снова повернулся. — Он лежал голый на кровати, а рядом с ним стоял голый мужчина, ммм, вы понимаете, с этим… У него торчал…
Лукас посмотрел на паренька, и тот ответил ему мрачным взглядом.
— У мужчины была эрекция?
— Ага, — подтвердил юноша.
— Где сейчас эта фотография?
Лукас почувствовал легкое волнение: это уже кое-что.
— Лиза забрала домой, — ответил Джон. — Она собиралась показать ее маме.
— Когда? В какой день?
Расти и Дасти слушали разговор, переводя глаза с Лукаса на паренька и обратно.
— На прошлой неделе. В четверг, потому что в этот день магазин работает и мама приходит поздно, а когда я вернулся из школы, папа готовил еду.
— А где она взяла ту фотографию? — спросил Лукас.
— Она сказала, что ей дал кто-то из ребят, но я не знаю кто, — пожав плечами, ответил Джон. — Она была вся мятая, как будто ее много раз разглядывали.
— Как выглядел мужчина? Ты узнал его?
— Нет. На снимке не было головы, — сказал юноша. — Понимаете, голова не поместилась, потому что кто-то плохо навел фотоаппарат.
«Проклятье».
— Значит, ты видел только торс.
— Точно. И то, что находилось вокруг. Кровать и разные вещи, — сказал Джон.
— Мужчина был крупным или маленьким? — спросил Лукас. — Я имею в виду тело.
— Он был довольно большим. И толстым.
— А какого цвета у него волосы?
Юноша склонил голову набок и прищурился.
— Я не помню.
— Ты не обратил внимания, у него было много волос на груди, животе и в паху? — Лукас поискал слово, которое могло бы помочь мальчику. — То есть не был ли он волосатым, как обезьяна?
— Нет, ничего похожего… но фотография черно-белая и не слишком хорошая, — ответил Джон. — Знаете, вроде как из тех журналов, которые можно купить в «Супер-вэлу»…[7]
— «Нэшнл инкуайрер»,[8] — вставил Расти.
— Ну да. Снимок выглядел так, будто он оттуда. Не слишком хороший.
«Если ему не показалось, что волос много, значит, мужчина, скорее всего, блондин, — подумал Лукас. — Черные волосы хорошо видны на дешевой бумаге».
— Если снимок был не слишком четким, почему ты уверен, что на нем изображен Джим? — спросил он.
Юноша кивнул.
— Это точно он. Лицо было видно хорошо, и он улыбался как Джим. Кроме того, он потерял палец, и если присмотреться внимательнее, у мальчика на фотографии не хватало пальца. Джим носил сережку, ее я тоже разглядел. Он первый в нашей школе начал носить сережку.
— Хм. Ты сказал, что Лиза была напугана. С чего ты это взял?
— Потому что она показала мне фотографию, — ответил Джон.
— Что?
Лукас нахмурился, не понимая, что он имеет в виду.
— Она девчонка. А тот снимок… ну, вы понимаете… — Джон принялся ерзать на стуле. — Она бы ни за что не показала такое мальчику, если бы не боялась.
— Понятно.
Лукас еще раз прошелся по тем же вопросам, попытался выяснить что-нибудь о фотографии, но не узнал ничего нового.
— Твой папа у себя в мастерской?
— Да, наверное, — ответил Джон, кивая.
— Ты рассказал ему про фотографию?
— Нет, — смущенно пробормотал юноша. — Понимаете… как я мог ему про такое сказать?
— Ладно. Давай поедем к нему. Я должен сообщить, что ты с нами разговаривал, чтобы все было в полном порядке. И я думаю, что нам стоит сохранить нашу беседу в тайне.
— Ясное дело. Я никому ничего не скажу. Только не про такие вещи, — серьезно пообещал Джон, широко раскрыв глаза.
— Хорошо, — похвалил его Лукас, расслабился и улыбнулся. — Иди возьми, что нужно, и поедем к тебе домой.
— Мы молодцы? — лениво поинтересовался Расти, когда паренек ушел.
— Да, вы молодцы.
Помощники шерифа захлопали в ладоши.
— Вы закончили с одноклассниками и друзьями Лизы? — спросил Лукас.
— Да, полностью, — ответил Расти.
— Отлично. Теперь поговорите с друзьями младшего Харпера. Поищите связь между ним и Лизой, — велел им Лукас. — А если эта фотография ходила по школе, выясните, кто ее всем показывал.
Он воспользовался телефоном-автоматом в учительской, чтобы позвонить шерифу.
— У тебя забавно звучит голос, — сказал он, когда Карр взял трубку.
— Это из-за того, что на меня перевели твой звонок. Тебе что-то нужно?
— Наш разговор слышат другие?
— Не так чтобы очень.
— Поговорим позже. У нас кое-что появилось.
— Я еду к дому Лакортов.
— Я тоже направляюсь в ту сторону, так что там и увидимся, — сказал Лукас.
Он тут же повесил трубку, набрал телефон офиса шерифа и попросил секретаря Хелен поискать все, что у них есть, по убийству Харпера.
Джон Мюллер пошел за учебниками и одеждой. Пока Лукас ждал его у входной двери, прозвенел звонок и коридоры заполнились детьми. Он заметил над океаном детских макушек голову взрослого человека. Доктор. Лукас сделал шаг в ее сторону. Он уже довольно давно не имел дел с женщинами, считая, что сможет справиться с этой проблемой, став затворником и доводя себя до изнеможения тяжелым трудом. Он ошибся, судя по напряжению, возникшему в груди. Если только это не сердечный приступ. Направляясь к Лукасу, Уэзер натягивала шапку и огромные перчатки, подбитые кожей с внутренней стороны. Она кивнула, остановилась и спросила:
— Есть новости?
— Совсем ничего, — ответил он, покачав головой.
«Не красавица, — подумал он, — но очень привлекательная. Немного резкая, как будто ей нравится время от времени вступать в кулачные бои. С кем она встречается? У нее должен кто-то быть. Ее дружок наверняка настоящий пижон; а на ботинках у него такие маленькие кисточки, которые он расправляет по утрам, прежде чем смазать волосы муссом».
— Я проводила обследование на туберкулез. — Доктор кивнула в сторону открытых двойных дверей спортзала. — Так вот, один из ребят был до смерти напуган, что кто-то придет ночью и убьет его.
— Обычное дело, — пожал плечами Лукас.
Еще не договорив, он понял, что выбрал неверные слова.
— Мистер Либерал, — проговорила Уэзер сдержанно.
— Эй, я ничего не могу сделать, кроме как поймать негодяя, — раздраженно ответил Лукас. — Послушайте, я правда не…
Он хотел продолжить, но доктор уже отвернулась.
— Вот и поймайте его, — сказала она и открыла дверь на улицу.
Лукас сердито прислонился к доске объявлений, глядя, как она идет к своей машине. Он подумал, что у Уэзер отличная походка. Когда он снова повернулся в сторону коридора, высматривая Джона, то обнаружил, что за ним наблюдает девочка с золотыми волосами.
Она стояла в дверях класса и смотрела на Лукаса очень пристально, словно хотела запомнить его лицо. Она была высокой, но худой и угловатой, с едва пробивающимися первыми признаками взрослых округлостей. Лицо у нее было белое как полотно. Воображение поражали волосы девочки, светло-золотые, цвета лепестков подсолнуха, и очень короткие. Острый подбородок, большие удлиненные глаза и короткая стрижка делали ее похожей на бродяжку, которой в самый раз продавать спички. Она была в домотканом платье с короткими рукавами из тонкого хлопчатобумажного материала. Одежда для лета. К груди девочка прижимала три книжки. Когда Лукас повернулся к ней, она мгновение смотрела ему в глаза, ее взгляд был наполнен сексуальностью, задумчивостью и какой-то болью. Через мгновение девочка отвернулась и пошла по коридору.
Джон пришел в тяжелой парке с капюшоном, отделанным мехом, и в перчатках.
— У вас полицейская машина? — спросил он.
— Нет. Внедорожник, — ответил Лукас.
— Почему?
— Я тут новенький.
Отец Джона оказался добрым круглолицым мужчиной в желтом свитере и вельветовых брюках.
— Как же так получилось, что ты мне ничего не сказал? — спросил он у сына.
Мюллер-старший сидел на высоком табурете. На деревянной болванке перед ним была натянута шкура лисицы. Джон пожал плечами и отвернулся.
— Он постеснялся, — пояснил Лукас. — Но сегодня ваш сын поступил правильно. Я не хочу, чтобы вы подумали, будто мы поджаривали ему пятки. Мы бы вызвали вас, чтобы вы присутствовали при разговоре, но я уже был там, а он…
— Все нормально, если у Джона не будет проблем, — сказал отец и погладил сына по голове.
