Вид у Бориса Ивановича был презентабельный. С заметным брюшком и двойным подбородком. Работал он заместителем генерального директора типографии. И поэтому часто организовывал банкеты на общественные деньги, закупал продукты. Но их большая половина до коллектива не доходила. Потому что Борис Иванович был рачительный хозяин. Предпочитал хранить общественное добро в своем холодильнике.
На праздниках он пил мало. Все больше следил за тем, когда все разойдутся. Иногда нервы не выдерживали, и он украдкой сваливал остатки пиршества в свои пакеты: бутерброды, нарезанную колбасу, куски рыбы, фрукты и конфеты. Для початых бутылок с коньяком у него была специальная сумка с твердым дном. Чтобы ничего не пролилось. Бывало, в общей куче оказывались ножи, вилки и тарелки. Но Борис Иванович не расстраивался. Знал, что сможет отделить зерна от плевел. Дома. Под строгим взглядом своей жены, Тамары Константиновны.
Она ценила в своем муже хозяйскую жилку и не спрашивала, откуда продукты. Но иногда ворчала. Например, за то, что колбаса было в хлебных крошках, а селедка – с обрывками салфеток. Борис Иванович быстро исправлялся. Очищал продукты от мусора, раскладывал по тарелкам и прятал в холодильник.
Со своей Тамарой он никогда не спорил. Потому что она работала учительницей, и была строгой и требовательной. Борис Иванович на все просил у нее разрешение. Даже на секс. Но Тамара Константиновна разрешение на секс давала очень редко. Только раз в месяц. Борис Иванович думал, что так и надо, а если появлялось желание чаще, то он чувствовал себя двоечником. Поэтому отворачивался к стенке и смотрел эротические сны. Там он занимался любовью со всеми женщинами типографии. Утром Борису Ивановичу было стыдно. Но любовь к женщинам из снов не проходила.
Одну их них он увидел наяву. Она работала в рекламном отделе и писала статьи про майонез и селедку. Борис Иванович подумал, что надо познакомиться, чтобы знать, какая селедка лучше. Ее звали Оля. Она походила на стройную березку и весело смеялась. Он предложил ей сходить пообедать. Но потом пожалел. Потому что она много съела, и Борису Ивановичу пришлось истратить много денег. Он стал мрачным и неразговорчивым. А Оля все равно была веселой. Хоть и много съела. Он никак не мог понять, почему она веселится. Она сказал, что поднимет ему настроение, и пригласила в гости.
Борис Иванович в гости никогда не ходил. Потому что надо было покупать гостинцы. Но для Оли ему было ничего не жалко. Он купил ей мороженое и чебурек. Чебурек она есть не стала. Его съел Борис Иванович. И от этого у него поднялось настроение. Поэтому он согласился пойти в гости к Оле.
Она жила на восьмом этаже. Лифт не работал. Борис Иванович шумно дышал и был потным. Поэтому захотел принять душ. Но воды в кранах не было. Борис Иванович расстроился и вытер мокрый лоб Олиным полотенцем. В Олиных глазах плыли облака, и искрилось солнце. Борис Иванович не мог от них оторваться. Вскоре он понял, что Оля лучше Тамары Константиновны. Ему не хотелось отворачиваться к стенке и видеть сны. Он думал о прекрасном будущем и представлял себя капитаном корабля. Вдруг ему почудилось, что кто-то крикнул: «Свистать всех наверх!», и он испугался.
Надо было возвращаться домой. Оля сказала, что провожать его не будет, и пусть он захлопнет дверь сам. Но Борису Ивановичу хотелось пить, и он пошел на кухню. Воды в кранах по-прежнему не было. Тогда он открыл холодильник и увидел много продуктов. Там была палка колбасы, шпроты, бутылка коньяка, баночки с йогуртом, мясной салат и апельсины. Он заглянул поглубже и обнаружил красную икру. Борис Иванович подумал, зачем Оле так много еды. У него загорелись глаза. Он поправил галстук, вскинул голову, заложил руки за спину и с видом человека, не разменивающегося на мелочи, захлопнул дверцу и вышел из кухни. Потом резко развернулся, наполовину согнулся и кинулся в сторону своей добычи. В пустой пакет он сложил содержимое Олиного холодильника.
Оля ничего не слышала, потому что уже спала. Борис Иванович неслышно открыл дверь, воровато оглянулся и зацепился глазами за старую зубную щетку. Ему как раз надо было иметь запасную для гостей на даче.
С восьмого этажа Борис Иванович спустился победителем.
Тамара Константиновна даже не спросила, почему он так поздно.
Гусляр
Толпа полуголых отдыхающих, огибая у входа в столовую молодого мужчину, одетого в блестящую косоворотку, перевязанную кушаком и белые, широкие брюки, затекала вовнутрь. Издалека он напоминал Иисуса Христа. «Если я спрошу, сколько ему лет, наверняка, скажет – 33», – подумала Вика и подошла поближе. Он поднял голову и вопросительно посмотрел на нее своими черными глазами. «Господи, как он похож на моего Стаса», – подумала она и сделала шаг навстречу
– Вы колоритно выглядите. Откуда такой персонаж?
– Гусляр из русских народных песен. Даю концерты по всему побережью. Хотите послушать, приходите сегодня в семь вечера в Дом культуры.
В зале, рассчитанном примерно на 600–700 человек, было два человека. Вика была третьей.
Его тонкие, почти прозрачные пальцы осторожно перебирали струны гуслей. «Ой ты, земля-матушка, солнцем освещенная. Ой ты, красно солнышко, в небе голубом», – запел он мягким, бархатистым голосом. Глаза его засветились, взгляд стал теплым и ласковым. Он слегка покачивался в такт музыке, то склонял голову набок, то откидывал ее назад. Мелодия плавно растекалась по всему залу, обволакивала, будто мягким пушистым облаком, и завораживала своей искренностью. Когда она оборвалась, гусляр, испугавшись тишины, заговорил:
– Меня зовут Владимиров Владимир Владимирович. Имя Владимир означает владеть миром. Ко мне это не подходит. Но я считаю, что есть и другое значение – быть в ладу с миром. Гусли мне помогают лучше узнать людей, ярче видеть их хорошие качества и не замечать плохие. Мне кажется, что именно гусли лучше всех настроены на состояние моей души. Я рад, что сам пришел к этому. Чем я только не занимался. Закончил исторический факультет, преподавал в школе, почувствовал тщету будней. Ушел в монастырь и посвятил себя Богу.
Как найти тебя, мое солнышко?Где погреться в лучах твоих...
Через год понял, что отгородиться от мирской суеты стенами монастыря невозможно и вернулся к людям. Я понял, если что-то сильно хочешь, это обязательно сбудется. Я в детства мечтал побывать в Индии. И вот один монах помог исполниться моей мечте. Это замечательно, когда живешь в своем мире. Не важно, что делается во вне, главное – что внутри.
Что грустишь, душа,Не даешь мне спать,Как тебя понять,Ой, как тебя понять...
Я не хочу сказать, что достиг своего совершенства. Но я стремлюсь быть чище, честнее, лучше. Для этого со своими сподвижниками мы решили основать Город Солнца. Там будут жить только добрые люди. У нас не будет зла, предательства, корысти. Все, кто нарушит наш устав чести, будет изгнан. Это будет самое лучшее общество людей. Мне кажется, когда я пою, я нахожу близких людей.
Девушка во горнице, юноша на коннице,Встретиться б им в полюшке, да не светит солнышко.Матушка ругается, батюшка чурается,Мол, не надо в полюшко,Где не видно солнышка.
После концерта Владимир подошел к Вике: – Вы знаете, самой потрясающее ощущение испытываешь, когда всходит солнце. Кажется, все только начинается, вся жизнь – впереди и что нет моих тридцати трех лет. Ведь душа бессмертна. Я пою на берегу моря, на рассвете, в пятницу. Там собираются близкие мне по духу люди, и мы водим хоровод. Приходите, я буду вас ждать. У вас очень светлый взгляд. Вы не можете обмануть. До встречи!
Вика почувствовала, как два чувства – страх и радость – заставляют тревожно биться ее сердце. Три года назад тоже все начиналось с рассвета. Станислав Домровский играл концерт Чайковского для фортепьяно с оркестром, а она снимала его для журнала. Она положила на алтарь любви все, что у нее было – работу, карьеру, здоровье. Все ради того, чтобы оплачивать его гастроли, покупать смокинги, обеспечивать главное условие для творчества – свободу. Он не понимал, чего она от него хочет и, оставив ее в глубокой депрессии, уехал. «Жизнь – это симфония, – написал он ей на прощание. – А ты – маленький этюд». Вика почувствовала беспокойство. «Господи, что же этот гусляр сегодня будет есть, если заработал всего 90 рублей. Надо будет принести ему что-нибудь с ужина. А вдруг у него нет денег на обратный билет? Нет! Хватит! Это я уже проходила».
Гусляр ее так и не дождался. Рассвет он встретил в полной тишине. Рядом, присыпанные песком, валялись гусли.
Душа мироздания
На первые его слова я ответила восхищенным взглядом. Его волновала судьба России, ее место в мировой цивилизации и будущее детей. Успела подумать – если бы все политики были настолько искренни, мы бы жили в другой стране. Смущало только одно. Его потрепанный вид. Застиранная до дыр джинсовая куртка, свитер-водолазка и пузырящиеся на коленях штаны выдавали его материальное положение. В кафе он заказал нам по стакану чая и две хлебных палочки. Такое скромное меню в ритуал знакомства у меня еще не входило. Зато длинные волосы, перетянутые резинкой, и взгляд человека, углубленного в себя, были приметами личности не от мира сего. Этим он меня и заинтересовал, когда подошел на троллейбусной остановке и предложил вместе перекусить.
