В том же духе бабушка пишет своей подруге в Уэльс:
Самое чувствительное животное на земле на самом деле никогда не справляется с фактом своего появления на свет.
Мозг
В последней части главы «Человек — двуногое млекопитающее» речь идет о размере человеческого мозга, и там много разного. Мозг человека в пять раз больше, чем должен быть по сравнению с размером тела, пишет двоюродная бабушка. Размер мозга позволяет человеку беспокоиться о завтрашнем дне и о том, что его не любят. Что он одинок. Что его неправильно понимают. В этой связи примечательно, что, сравнивая человека с другими видами и отмечая их явные преимущества, бабушка одновременно считает слабости человека его сильными сторонами. Размер мозга позволяет ему выдавать различные идеи. Он может решить проблему, если захочет. Глава, посвященная границам человеческих возможностей, начинается следующими словами:
Поскольку человек не умеет летать на собственных крыльях, он строит самолеты. Точно так же несовершенства человека приводят к тому, что он изобретает электричество и вакцины, утюг и компьютер. («Компьютер» она добавила в рукопись шариковой ручкой позже, когда его приобрела.)
Однако самой позитивной способностью человека, по мнению двоюродной бабушки, является непредсказуемость поведения, означающая, что, в отличие от других видов животных, он может повести себя неожиданно даже для самого себя. Бабушка описывает, как человеку вдруг приходит в голову попрыгать на одной ноге или встать на руки без всякой очевидной цели. Из всего удивительного самое удивительное — это то, что человек часто не знает, почему он поступает так, как поступает. Он бунтарь и изгой.
Для меня не стало сюрпризом, что самой примечательной особенностью человека, по мнению бабушки, является умение сочинять стихи. Говорить о себе как о рыбе в сети слов, а о наших словах как о сетях для того, чтобы ловить ветер. И далее: и кровь твоя струится слепо, тяжело, устало.
В рукописи четыре страницы стихотворных цитат, как целые стихотворения, так и отдельные строки, которые любила двоюродная бабушка. Я еще вернусь к языку, пишет она в конце главы, но не делает этого, что для нее типично и показывает, насколько непоследовательным автором она была. Больше она о языке не упоминает.
Но когда дело доходит до чувств, здесь человек беспомощен и защищен лишь набедренной повязкой. Или даже обнажен, как при рождении. Он не понимает, почему чувствует то, что чувствует.
Ты будешь
Сестра спрашивает, рассказывается ли в рукописях о родах. Нет, отвечаю я, если не считать утверждения, что человек рождается и умирает. В том, что бабушка ни словом не обмолвилась о родах, она очень похожа на своих предшественниц из акушерского сословия. Никто не помнит своего рождения, и еще никто не смог выразить словами собственную смерть, пишет она. Многие, напротив, пускались в подробные рассуждения о смерти других. Из страха.
Из бабушкиной переписки видно, что они с подругой очень часто обсуждают смерть. Обмениваются сценами смерти из произведений литературы, и, судя по бабушкиным черновикам, она выбирала примеры из саг об исландцах, в которых брак приводит к смерти персонажа. В то время как ее подруга не жалеет места на размышления о смерти Лавинии в «Тите Андронике», Анны в «Анне Карениной» и Алены Ивановны в «Преступлении и наказании».
Заключительная глава «Жизни животных» называется «Воззвание к младенцам, которым я помогла появиться на свет», в ней находят подтверждение слухи, что двоюродная бабушка общалась с грудничками в родильном отделении.
Воззвание начинается с обращения:
Добро пожаловать, малыш. В мире ты альфа, и омега тоже ты.
Затем следует список того, что ждет ребенка, состоящий из двадцати девяти пунктов, и почти все начинаются со слов «ты будешь…»
1. Ты будешь делить мир с дикими животными, птицами небесными и рыбами морскими, с деревьями и горами.
2. Ты будешь чувствовать странное желание накапливать скарб и приобретать вещи, которые тебе совершенно не нужны.
3. Ты будешь что-то полагать, но все может сложиться иначе в силу случайности.
4. Ты будешь подозревать ближнего и бояться, что он под тебя копает.
— А двоюродная бабушка ничего не пишет о желаниях и страхах? — как-то спросила сестра.
— Нет, по крайней мере прямо, — ответила я.
Заключительное предложение воззвания, однако, заставило меня поломать голову — одно из немногих, отсылающих к чувствам.
29. Тебе предстоит столкнуться с отказом и глубоким разочарованием, когда болит сердце, в груди жжет, словно душа горит огнем, и трудно глотать.
Я искала следы ее личной жизни в квартире и почти ничего не нашла. Но, рассматривая книжные полки, заметила сложенный лист бумаги, засунутый между страницами Flora Islandica. На листе от руки написаны два предложения, попеременно. Семь раз каждое.
Я жду тебя.
Я не жду тебя.
Бабушка словно примерялась, размышляя, какое из двух выбрать. Я спросила у мамы, и она сказала, что ничего не знает. Или буквально: те, с кем я общаюсь, ничего не рассказывают.
Я также упомянула двадцать девятый пункт в разговоре с сестрой, что дало ей возможность завести речь о моем зяте.
— Происходят вещи, которых человек не предполагает, — сказала она.
— Например? — спросила я.
— Сигурбьярт.
— Что с ним?
— Вчера мы с ним долго разговаривали.
Не так давно сестра поделилась, что ее муж изменился.
— Подозреваю, что на работе им кое-кто увлекся, он явно в курсе, и ему это нравится.
— Вот увидишь, Дия, — говорила мне бабушка, — то, что не происходит, не менее важно, чем то, что происходит.
Чем больше я пытаюсь собрать пазл жизни двоюродной бабушки, тем больше вопросов возникает.
Мир все еще черный
Я просыпаюсь в самый короткий день года, в самую длинную ночь года.
Еще далеко до того, чтобы свет озарил небо и мир обрел форму. Я прислушиваюсь к звукам в доме и, кажется, слышу шаги в мансарде. Вылезаю из кровати и отодвигаю занавеску. Над кладбищем свинцово-серой пеленой лежит туман. Самолет появляется из-за одного облака и исчезает за другим. День никогда не начнется.
Идя на кухню, слышу, как кто-то взбегает по лестнице и чуть позже стучит в мою дверь. На лестничной площадке стоит моя коллега Вака и говорит, что проскочила с мужчиной, который поднимался в мансарду. Она протягивает мне пакет из пекарни, приносит две подушки и устраивается на краю бархатного дивана. Когда она пришла ко мне в гости в первый раз, квартира ее явно удивила. Она так и сказала:
— Неожиданная квартира.
Сейчас у нее серьезный вид — как выясняется, ночью она приняла ребенка, который должен был родиться только через три месяца.
— Девочка слишком рано появилась на свет, — делится Вака.
Иногда, думаю я, дети заставляют себя ждать и задерживаются на несколько недель, иногда рождаются слишком рано, крохотные, с синей сосудистой сеткой под белой кожей, тонкой, как рисовая бумага.
— Она не была готова, — продолжает Вака, кладет подушку под голову и откидывается на спинку.
Я предлагаю сварить кофе, наливаю в кастрюлю воду, включаю конфорку.
Случается, дети рождаются и в ту же минуту умирают, иногда сердце делает несколько ударов, затем сердцебиение затихает и свет гаснет.
Я расставляю на столе чашки с блюдцами, делаю бутерброды из принесенных коллегой бейглов.
— Ребенок был жив?
— Да, увезли в реанимацию.
Вака поднимает чашку, поворачивает, ее губы шевелятся.
— Этот белый сервиз от Хьёрта Нильсена.
Некоторое время она молча ест бейгл, затем говорит:
— Я узнала, ты потеряла ребенка при родах.
— Да, это так. Мальчика.
— Как давно?
