— Шестнадцать лет назад. В июле, — добавляю я.
— Он был доношенным?
— Да.
Случается, пациентки спрашивают, есть ли у меня дети, и я отвечаю, что нет. Если бы они спросили, рожала ли я, то я бы ответила: то, что я стала матерью, почти ничего не изменило.
Коллега допивает кофе, собирает со стола хлебные крошки и, высыпав их на тарелку, говорит:
— Прошлой ночью мне приснился странный сон.
Она замешкалась, затем продолжила:
— Приснилось, что мне поручили заботиться о шести малышах, все девочки, и я с ними одна. Я должна была их кормить, но у стола стоял только один детский стульчик.
Обычно акушеркам снятся роды, когда они ждут младенца. Или мечтают о детях. У двоюродной бабушки всегда были наготове толкования снов. Обзавестись ребенком означало большую удачу для замужней женщины и трудности для незамужней; увидеть, что ребенок падает, предвещало неприятности; что он дерется означало удачу; плачущий ребенок — к хорошему здоровью; бегущий ребенок — не к добру; идущий ребенок — к свободе, а много детей — к большому счастью. В то время как беззащитные дети предупреждали о грядущих трудностях.
— Сон может означать, что на тебя давит ответственность, — говорю я коллеге.
Мне также приходит на ум ее дополнительная нагрузка в спасательной команде. Однажды поиски туриста продолжались все выходные, и, придя в понедельник утром на работу, Вака рассказала, что, когда метель стихла, его нашли вблизи холма, где он пытался укрыться от непогоды.
— Мы знали, что того, кого ищем, уже нет в живых, — добавила она.
Я налила в чашки кофе.
— Я велю женщинам слушать свое тело, как нас учили. Но слушает ли тело женщин?
Сделав глубокий вдох, Вака отвечает на свой вопрос сама:
— Нет, не слушает.
Она отпивает кофе и продолжает:
— Я тут недавно прочитала, сколько женщин в мире умирает за день при родах.
— Ты имеешь в виду всего?
— Да, всего.
Она смотрит вниз.
— Восемьсот тридцать женщин в день.
Она поднимает взгляд и смотрит на меня.
— Как если бы в один день разбились четыре пассажирских самолета.
Она снова в замешательстве.
— Тогда сообщили бы в новостях, — говорит она в заключение.
— Да, — соглашаюсь я, — сообщили бы в новостях.
Она встает, подходит к окну и стоит там некоторое время.
Облако приближается, затем удаляется, оно быстро проносится мимо. Наконец туман на кладбище рассеивается, на нижнем краю неба появляется голубая полоса, она постепенно расширяется, и на горизонте белыми пятнами выстраиваются горы.
И тут я вспоминаю, что Вака недавно переехала в квартиру, которую снимает вместе с подругой из спасательной команды, и она как-то упомянула, что им не хватает мебели.
Перехожу прямо к делу:
— Ты ведь говорила, что тебе нужен диван?
Она поворачивается.
— Я думаю избавиться от лишних вещей.
Она смотрит вокруг и подтверждает, что ей нужен диван.
— А еще какая-нибудь мебель не нужна?
Когда Вака была у меня в гостях в первый раз, она обошла квартиру, восхищаясь тиком, теперь идет по второму кругу.
— Ты уверена?
— Абсолютно. Бери что хочешь.
Она хмыкнула.
— Только скажи, с чем можешь расстаться.
В конце концов коллега выбирает диван, который сестра сравнивает с густым зимним туманом, кровать бабушки и дедушки, в разобранном виде перекочевавшую в комнату за гостиной (матрасы были выброшены), и столовый гарнитур, также принадлежавший бабушке. Под моим напором добавляет кресло и журнальный столик.
Вака делает пару телефонных звонков и сообщает, что договорилась о машине со спасателями, а две подруги из команды помогут ей перевезти мебель, но это потом. Сначала она поспешит домой и ляжет.
Яйца
Звонит моя сестра:
— Электрик приходил?
— Да.
— И что сказал?
— Что сую в розетку сломанные электроприборы и что в квартире не хватает освещения. Что он словно пришел к слепой старухе.
И тут я вспомнила о рождественских подарках.
— Ты могла бы подарить мне какой-нибудь светильник.
Сестра была очень довольна полученной информацией и хотела узнать, какой именно.
— Торшер или настольную лампу?
— Все равно.
— Так тебе нужно два светильника?
— Можно и два.
Сестра говорит, что передаст маме.
— Ты не думала что-то изменить? Разобрать?
Сообщаю ей, что как раз отдала один из диванов и еще кое-какую мебель, и добавляю:
— Ваке, она со мной работает.
— Той, что в спасательной команде?
— Да.
Сестра сочла это замечательной новостью. Затем она переходит к туристу с мансарды и спрашивает, удалось ли мне выяснить, откуда он.
— Из Австралии, как ты и догадывалась.
— Сбежал от жары?
— Ничего такого он не упоминал. Я научила его пользоваться стиральной машиной. Он сказал, что как раз обдумывает планы, — добавляю я.
Сестре кажется странным, что человек пролетел семнадцать тысяч километров, чтобы обдумывать планы.
— Он никак не пояснил?
— Нет.
Некоторое время в трубке тишина.
Затем она хочет знать, не нужны ли мне яйца.
— Нет, у меня еще почти целая коробка, которую ты привезла на прошлой неделе.
Одна из ее подруг разводит кур породы исландский ландрас, сестра покупает яйца по подписке и регулярно снабжает меня.
— Ты рассказала туристу о прогнозе погоды?
— Нет, забыла.
Со вчерашнего дня прогноз ухудшился. Речь идет о самом глубоком циклоне не за семьдесят лет метеонаблюдений, как прогнозировали ранее, а за сто лет. И полная неуверенность в том, когда именно разразится непогода: в сочельник или рождественскую ночь и в какое время.
— Неужели есть вероятность, что придется перенести семейный обед? — спрашиваю я сестру. — Раз такой плохой прогноз?
— Да, возможно, придется перенести семейный обед на сутки и собраться на само Рождество.
Она хочет обсудить эту возможность.
— Тогда непогода должна уже стихнуть.
— У меня три ночных смены подряд, так что я, к сожалению, не приду.
— Последний циклон был штилем по сравнению с тем, что грядет после выходных.
Последний циклон, однако, разбил стекла и унес овчарню на хуторе к востоку от столицы. Для сестры также стало неожиданностью узнать, сколько людей еще не убрали с участков батуты, несмотря на декабрь.
Темнота делает мир невидимым
Стучусь в квартиру в мансарде, турист встречает меня в рубашке.
— Я хотела бы вас предупредить, что прогноз погоды неблагоприятный. После выходных ожидается очень плохая погода.
Рубашка на нем косо застегнута. Пропущена одна пуговица. Как у ребенка, который одевался самостоятельно.
— Сильный ветер, — добавляю я, чтобы привлечь его внимание.
— Хуже, чем вчера? — спрашивает он. — Еще ветренее?
Я задумываюсь. Вчера вроде ничего особенного не было. Северо-восточный ветер и поземка. Отличная погода, чтобы нежиться в горячем бассейне. Плывущие тела в клубах пара.
— Будет убийственная непогода, — говорю я и вкратце пересказываю прогноз.
Потом вспоминаю о том, что в мансарде есть маленький балкон с грилем, на котором парень иногда жарит себе отбивные, и дым проникает в окна соседей — последний раз несколько дней назад. Размышляю, не должна ли я упомянуть, что людей просили присмотреть за своими вещами во дворах и на балконах.
Но вместо этого говорю, что обычно погода сначала ухудшается, а потом улучшается.
— Так что ожидается неподходящая погода для активного отдыха, — заключаю я.
До этого, однако, еще три с половиной дня, и за это время турист вполне сможет перестроить свои планы. Именно об этом он и думает, поскольку, внезапно исчезнув в квартире, тотчас возвращается, держа в руках сложенную карту, и разворачивает ее.
Он показывает несколько мест, говорит, что собирается их посмотреть. Интересуется, стоят ли они того.
