class="title1">
Пятилетка. Индустриализация. Автозавод. Торгсин
Ещё в 1928 году объявив пятилетку на индустриализацию страны, построить 518 фабрик и заводов и 10 МТС, партия объявила боевой лозунг: «Наступление по всему фронту!» Начато строительство «Днепростроя» и Нижегородского автозавода. Все средства и продовольствия в стране взяты под контроль партии. «Сразу вдруг всё куда-то подевалось, словно сквозь землю провалилось» — говорили в народе. В 1939 году, в городах введены карточки на хлеб, для снабжения продовольственными товарами ИТР, открыты закрытые распределители «Торгсин» (торговля с иностранцами — обручение с капиталистами), в котором на золото, можно было купить всё, что угодно, обыкновенная же торговля свёрнута до минимума, магазины закрывались. Из населения через «Торгсин» выкачивалось золото (в монетах, и в вещах, серьги, кольца и проч.), которое нужно было государству для покупки машин и станков за границей. Взяв курс на реконструкцию всего народного хозяйства страны, партия объявила лозунг: «Догнать и перегнать Америку» — изобразив два паровоза мчавшихся, в перегонки. С неимоверной лёгкостью было вдолблено в сознание большинства доверчивых людей, что жизнь, при которой изобилие дешёвых товаров доступных для каждого человека — это абсурд, эксплуатация народа, которая мол производится кучкой кулаков и нэпманов. А получение людьми продуктов в виде пайка по карточкам стало считаться чуть ли не за счастье, достигнутое в борьбе за Социализм. «Мы отстали от капиталистических стран на 50-100 лет», заявляла партия и это расстояние мы должны пробежать за 10 лет. Самой же главной задачей у партии было осуществить сплошную коллективизацию, тем самым производство товарного зерна взять в свои руки. Полученную разрезанную пачку махорки (на двоих) на суроватихинском приёмном пункте заготзерно, хлебосдатчик умилённо расцеловали стимул, и с весёлой улыбкой на лице сладостно закурили. Партия дала указание, немедленно завершить коллективизацию во всей стране и ликвидировать кулачество как класс. Нарушая принцип добровольности. Почти повсеместно стали силой загонять крестьянство в колхоз. Объединяли ни только основные средства сельскохозяйственного производства, лошадей, и машины, а стали отбирать и коров, и даже кур, и коз, тем создали недовольством среди крестьян, как у единоличников, а также и у колхозников, некоторые стали «выписываться» из колхозов. Восторг перед работой трактора в поле, у мужика-крестьянина сменился недовольством и враждой к колхозу. Крестьяне начали массовый убой скота, уничтожение молодняка, и вообще стало наблюдаться отвращение к колхозу. Центральное руководство партии издало статью: «Головокружение от успехов» в которой было признано о вреде перегибов в строительстве колхозов, свалив эту вину на руководителей низов. Не хватало техники, не хватало грамотных людей, в результате дело в колхозах не клеилось, доходы в колхозах делились не по вложенному труду, а по едокам. Уборка урожая затягивалась, до снега, потеря зерна стала обычным явлением. Все эти неполадки были свалены на кулацкую агитацию, кулаки якобы «тихой сапой» старались развалить колхоз, агитировали за выход из колхозов. Партия дала указание: «Ликвидировать кулачество, как класс, на базе сплошной коллективизации». Под наплывом репрессий в колхозы стали вступать ни только отдельными семьями, но и целыми селениями, ломая на своём пути все устои деревенской жизни, которые создавались и держались целыми веками. Это была в буквальном смысле слова «революция в деревне». В деревне, жизнь перестала протекать обычным своим чередом, она потекла по-новому, ещё неизведанному, и не слыханному, в истории человечество пути. Партия дала лозунг: «Сделать колхозы большевистскими, а колхозников зажиточными». Кулаков выселяли на Соловки, а предусмотрительные люди, которых могла постичь та же судьба разъехались на стройки, в данном случае на строительство Нижегородского Автозавода.
Собрание колхоза
Выполняя директивное указание свыше о сплошной коллективизации и ликвидации кулачества, как класс, Арзамасские руководители прислали в Мотовилово бригаду, которая должна созвать одних единоличников села на собрании и поговорить с ними по душам о том, что настала пора прекращения колебания между колхозом и единоличном хозяйством. «Или сюда, или туда — иного выхода нет». В районном земельном управлении, бригаде дано указание склонить колеблющегося мужика-крестьянина от индивидуализма к коллективизму! Не нарушая конечно принципа добровольности. В этот день, после оповещения жителей села, что в избе-читальне созывается собрание, причём одних только единоличников, народ валом повалил в избу-читальню. К вечеру, в избе-читальне стал стекаться народ, вскоре тут собралась шумливая толпа. Басовито и развязно гудели, пыхая табачным дымом мужики, как стая галок галдели говорливые бабы. Народу собралось так, что не протолкнуться. В избе-читальне полно, и на улице людно. На сцене за столом президиума трое представителей из района (Ведерников, Васляев, Песикин), председатель сельсовета Малкин, председатель колхоза Федосеев, Мишка Грепа, и втёршийся в сельский актив Алёша Крестьянинов. В зале понабилось стольку народу, что не пролезть и не пошелохнуться, теснота и давка, со всех пот течёт, как в парной с потолка. Открыв собрание, со вступительным словом выступил Васляев. Его краткая речь, наряду с общими лозунгами, вроде: «Призрак бродит по Европе, призрак коммунизма» призывали, изобиловала конкретными положениями вроде того: «что пришло время оставшихся вне колхоза единоличников, всколыхнуть и встряхнуть так, чтобы они почувствовали, а то застыли под крылышком своего хозяйства и ни туда, и ни сюда, а выход из этого один: привлечь в колхоз, мы пожалуй сегодня так это и сделаем! Одним словом, всем здесь собравшимся мы предлагаем немедленно вступить в колхоз!
— Вы нас силком хотите загнать, или по доброй воле? — кто-то спросил из зала.
— Добровольно, но обязательно! — выкрикнул в зал нетерпеливо сунувшись с языком, Алёша, видимо этим выболтал секрет условный на заседании актива о том, что к мужику надо поступать без гнилого либерализма перед собранием.
Из зала, в адрес выскочки Алёши посыпались неодобрительные выкрики:
— А ты, Алёш, не выпячивайся, ишь какой грамотей нашёлся, мудрец! Слабоумный!
Да и члены президиума ополчились на Алёшу.
— Не суйся, когда тебя не просят, — упрекнул его Федосеев, — что за выходки у тебя соваться не в своё дело.
— Вот тут и разберись в этой самой метифлюстике, — с обидой фигуристо проворчал Алёша.
Василий Самойлович турсуча локтями расталкивая народ, втихомолку, протискался вперёд, а когда он оказался чуть ли не у самой сцены, в адрес президиума запальчиво сказал:
— Я вот что вам скажу, начало-то видать добровольное, а под конец-то кнутом пахнет!
В зале гахнул одобрительный смех.
— Молчать! — властно и грозно рявкнул вскочивший с места в зал Васляев, и подтянув штаны, чтобы они не сглаголились при сидении, он приседши на своё место, потянулся к стакану с водой.
— Попей-ка, попей-ка, на дне-то копейка! — проговорил Василий Самойлович, и продолжал свою речь сказал: — От такого разговору у нас мужиков,
