— Я думал, ты уже отдал концы! — сказал Джек, ткнув легавого под локоть. — Урод ты этакий!
Макфиф резко обернулся, расплескав пиво.
— О! Да это краснопузый Джек! Разрази меня гром! — Он подал знак бармену. — Налей-ка, черт возьми, пивка приятелю…
— Снижай обороты, — оглядываясь по сторонам, заметил Гамильтон. — Ты что, не в курсе?
— В курсе чего?
— Того, что произошло. — Джек опустился на освободившийся табурет. — Ты даже не видишь разницы?.. Между тем, что было и что есть?
— Замечаю и вижу, — самодовольно произнес Макфиф. Он распахнул пиджак. Изумленному взору Гамильтона предстала странная коллекция: все мыслимые и немыслимые амулеты, талисманы и подобные колдовские штуки. Они гроздьями висели у Макфифа на груди и на животе — на все случаи жизни. — Я тебя опередил, дружище, на двадцать четыре часа! Что такое Бааб, я понятия не имею, и у каких арабов его откопали, тоже не знаю, но меры принял…
Поглаживая золотой медальон с таинственными значками, он добавил:
— Так что шутить со мной не советую, а то я целую крысиную орду могу напустить!
Гамильтону подали пиво, и он жадно припал к кружке. Шум и толчея создавали тот расслабляющий фон, когда можно на минутку позволить себе отключиться от насущных проблем. Если уж Судьба распорядилась подобным образом, серьезного выбора не остается.
— Это твой друг?.. — прижимаясь к Макфифу, спросила блондинка. Личико ее напоминало мордочку какого-то грызуна. — А он в порядке, твой приятель!
— Отвали, — добродушно отмахнулся Макфиф. — Или я превращу тебя в мокрицу.
— Какой умный! — фыркнула девица. — Думаешь, ты один такой?
Подобрав юбку, она показала что-то прилепленное у нее к ляжке.
— Что ты против этого сможешь, ну-ка?..
Макфиф зачарованно уставился на странный предмет.
— Что это?
— Часть голеностопного сустава Магомета.
— Да берегут нас святые мощи! — набожно произнес Макфиф и отхлебнул пивка.
Одернув юбку, девица обратилась к Гамильтону:
— По-моему, я видела тебя здесь раньше. Ты ведь работаешь через дорогу отсюда, ага? Бомбы делаешь?
— Раньше делал, — ответил Гамильтон.
— Он красный! — дружелюбно сообщил Макфиф. — И вдобавок — атеист.
Девица в ужасе отпрянула:
— Ты серьезно?
— Ну да, — кивнул Джек. Сейчас ему было на все глубоко наплевать. — Я тетя Льва Троцкого по материнской линии. Это я родила отца народов Сталина.
В тот же миг сокрушительная боль пронзила солнечное сплетение. Согнувшись пополам, Джек сполз с табурета на пол. Ткнувшись лбом в стойку, он услышал, как его собственные зубы выбивают жуткую чечетку. По спине ящерицей скользнула крупная капля холодного пота.
— Вот что тебе причитается! — Макфиф оскалился ухмылкой садиста.
— По-омоги-и-и… — простонал Гамильтон.
Сочувствуя несчастному, девица присела на корточки рядом с Джеком.
— Как тебе не стыдно? Где твой «Байян»?
— Дома, — прошептал Джек, еле живой от боли. Его живот рвали изнутри стальные когти. — Я умираю… Это аппен…дицит…
— Где твое молельное колесо? В пальто? — Быстрые гибкие пальцы пробежали по его карманам, сделали щелкающий жест — и отстали.
— Отвезите меня к доктору… — еле слышно пролепетал Джек.
Бармен свесился через стойку.
— Выбросьте его вон! Или попробуйте откачать! — отрывисто приказал он девице. — Нельзя ему здесь подыхать!
— У кого-нибудь есть немного святой воды? — пронзительным сопрано бросила клич девица.
Толпа зашевелилась… Вскоре небольшая фляга, пройдя десятки рук, оказалась рядом с Гамильтоном.
— Не расходуйте всю! — предупредил недовольный голос. — Она из святого сосуда в Шайене.
Девица отвинтила пробку и, окропив теплой водой свои наманикюренные пальцы, брызнула чуть-чуть на Джека. Как только его коснулась влага, боль утихла. Благостное облегчение волной растеклось по измученному телу. Вскоре Джек с помощью девицы смог уже сидеть прямо.
— Проклятия больше нет, — деловито констатировала девица, возвращая флягу владельцу. — Спасибо, мистер.
— Ставь этому парню пиво, — сказал не оборачиваясь Макфиф. — Он истинный приверженец Бааба.
Когда увенчанная шапкой пены кружка отправилась вслед за флягой, Гамильтон сумел кое-как взобраться на табурет. На него больше никто не обращал внимания. Девица удалилась вместе с владельцем чудодейственной воды.
— Мир сошел с ума, — процедил сквозь зубы Джек.
— Как бы не так! — возразил Макфиф. — Где ты разглядел безумие, скажи? Я весь день лакаю пиво и ни разу не заплатил! — Он потряс арсеналом амулетов. — Все, что мне надо делать, — это пользоваться их услугами!
— Объясни мне одну вещь, — попросил Гамильтон. — Этот бар… Почему Бог не сотрет его с лица земли? Если мир подчиняется законам морали…
— Бар необходим для поддержания морального порядка. Бар — клоака греха, рассадник пороков… Думаешь, добродетель может существовать без греха? В этом вы, примитивные атеисты, жестоко заблуждаетесь. До вас не доходит, в чем принципиальная механика зла. Глянь-ка, парень, на изнанку дела — и тогда будешь наслаждаться жизнью. Если ты поверил в Господа, то тебе уже не о чем беспокоиться.
— Трепло!
— Бьемся об заклад на твою драгоценную душонку!
— По-твоему, Бог позволяет целоваться с бутылкой и елозить с девками, мошенничать и богохульствовать?
— Я в полном праве!.. — ничуть не смутился Макфиф. — Ты не присматривался к тому, что творится. Оглянись по сторонам и мотай на ус!
Рядом с зеркалом к стене был прибит плакат со словами: «Что сказал бы Пророк, увидев тебя здесь?»
— Я знаю, что бы он сказал, — хмыкнул Макфиф. — Он сказал бы: «И мне налейте, ребята!» Он ведь нормальный парень. Не то что вы, яйцеголовые!
Джек зажмурил глаза, представляя, что сейчас случится с Макфифом за столь явное богохульство. Но ничего не произошло. Дождя из скорпионов или саранчи не последовало. Макфиф, уверенный, самодовольный, потягивал пивко.
— А я, по-видимому, все еще чужак здесь, — переведя дух, заметил Гамильтон. — Скажи я подобное — был бы уже трупом.
— Тогда давай к нам!
— Но как?! — возопил Гамильтон, до глубины души оскорбленный столь откровенной несправедливостью происходящего.
Мир, который устраивал Макфифа как нельзя лучше, Гамильтону казался жалкой пародией. Джек улавливал лишь какие-то случайные проблески логики в том кошмаре, окружавшем его с первых минут аварии на «Мегатроне». Основа ценностей, составлявших смысл его жизни, теперь исчезла. На смену пришла первобытная вражда к чужаку, к изгою. Но откуда?
Сунув нечаянно руку в карман, Джек нащупал полоску бумаги и вытащил записку Тиллингфорда. Что там? Имя Пророка и святилище (оно же «усыпальница Второго Бааба») — источник странного, чуждого культа, каким-то образом пробравшегося в их мир, чтоб торжественно его изуродовать. Всегда ли существовал этот Гораций Клэмп? Буквально пару дней назад не было и в помине ни Бааба Второго, ни Первого, ни пророка в Шайене. Или все-таки они были?..
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
