повесил на рычаг трубку и, побелев, как полотно, проронил рассеяно:
– Алан Перкинс умер. Его нашла горничная, когда пришла убирать номер. Надо срочно ехать в «Золотой Гусь». Инспектор ждёт нас. И ещё: прошу не упоминать полиции о пятом письме.
– Не волнуйтесь… Пусть с нами поедут мисс Флетчер и Эдгар Сноу. Их всё равно будут допрашивать, и я хочу присутствовать при этом.
– Обязательно. Автомобиль большой. Всем места хватит.
– Тогда не будем терять время.
II
Тело историка лежало на спине. Кровать и пол были запачканы рвотными массами. Инспектор Яновиц, глядя в настежь распахнутое окно, курил трубку. Услышав звук шагов, он повернулся.
– А! Добрались? – проронил полицейский. – Входите.
Увидев труп Перкинса, мисс Флетчер вскрикнула и в ужасе закрыла лицо руками. Эдгар Сноу в нерешительности остановился в дверях.
– От чего он умер? – спросил Баркли, и Ардашев тут же перевёл вопрос.
– Согласно медицинскому заключению, покойный изрядно выпил и лёг спать. Во сне ему стало плохо. Началась рвота. Поскольку он лежал на спине, то захлебнулся рвотными массами. Нелепая банальная смерть.
Клим Пантелеевич перевёл слова полицейского, и банкир рассеяно кивнул.
– Что-то неладное с этими американцами, – шепнул Ардашеву инспектор. – То Баркли в больницу попал, а теперь вот и его спутник преставился.
– Мистера Баркли отравили, добавив в виски морфин, – так же тихо проронил частный детектив. – Я сделал химический анализ. Если хотите, могу поделиться.
– Боже упаси! – махнул рукой Яновиц. – Мне только этого дела не хватало! Да мало ли кто мог это устроить? Может, он к переводчице домогался, или обидел кого-то из них. Пусть сами и разбираются, когда в Америку вернутся.
Осматривая комнату, Клим Пантелеевич вдруг обнаружил под столом смятый небольшой пакетик. Он поднял его и прочитал вслух перевод:
– «От вредителей. Порошок из калифорнийских цветов, предназначенный для истребления насекомых (яд)». Он что его с собой привёз? Зачем?
– Алан был со странностями, – чуть слышно вымолвила мисс Флетчер. – Бесконечно мыл руки, в ресторане обязательно протирал салфеткой столовые приборы, хотя они и так блестели от чистоты. Не удивлюсь, если он высыпал содержимое этого пакетика на фикус, стоящий в номере.
– А что, если этот порошок подмешали в еду или напиток покойного? Принимая во внимание, что всего несколько дней назад в виски мистера Баркли был добавлен морфин, а сегодня на имя Мистера Баркли пришло письмо, в котором говорится об убийстве Алана Перкинса неким Морлоком, считаю, что полиция Праги не может смотреть безучастно на происходящее. И вы, инспектор, обязаны отразить в рапорте указанные мною детали и обстоятельства двух попыток отравления граждан США, тем более, что есть все основания подозревать, что Алан Перкинс был отравлен. Также прошу приобщить к материалам будущего уголовного дела пустой пакет с ядовитым снадобьем и письмо, пришедшее сегодня в отель на имя мистера Баркли.
– Постойте-постойте, – принимая от Ардашева вещественное доказательство, выговорил Яновиц. – А с чего это вы взяли, что покойный отравлен? Вы же понимаете, что в данном случае он встал бы с кровати, попытался бы позвать на помощь, но ничего подобного он не сделал. Почему?
– Потому что ранее ему подсыпали снотворное. Думаю, это произошло в какой-то портерной или ресторане.
– Я слышал, что он с кем-то разговаривал в коридоре, – вмешался Эдгар Сноу. – И Алан, судя по голосу, был действительно пьян.
– Вот-вот, – обрадовался Яновиц. – А я что говорил?
– Возможно, – ответил Клим Пантелеевич. – Но, с учётом текста письма, присланного мистеру Баркли, экспертиза содержимого желудка покойного на наличие яда – необходима.
– И где это письмо? – нервно осведомился инспектор.
Ардашев вынул его из кармана и отдал полицейскому. Инспектор осмотрел конверт, развернул почтовый лист и раздосадовано изрёк:
– Тут на английском…
Клим Пантелеевич тут же перевёл текст, а потом добавил на чешском:
– Этот вымогатель начал преследовать мистера Баркли ещё на территории США и вот, как видите, продолжил свои преступные действия в Праге.
– Что-то я не пойму, – Яновиц покрутил головой, – письмо отправлено из Нью-Йорка. А этого, – он кивнул в сторону трупа, – теперь уже покойного господина, согласно вашей гипотезе, отравили ещё вчера. Что ж получается, некий мистер Морлок перемещается между Нью-Йорком и Прагой так быстро, как если бы он прошагал от церкви Святого Микулаша до Тынского храма на Староместской площади? И вы предлагаете мне в это поверить? Нет уж, скорее я соглашусь, что мистера Баркли и уже почившего американца, отравил кто-то из этой парочки, стоящей у двери, – указывая на мисс Флетчер и Эдгара Сноу, вымолвил полицейский. – А письма из США шлёт их сообщник. Поэтому я допрошу всех, включая мистера Баркли.
Инспектор повернулся к Ардашеву и спросил:
– Надеюсь, вы поможете мне с переводом?
– Безусловно.
Коридорный открыл соседний, никем не занятый номер, и полицейский инспектор первым вызвал миллионера. Ардашев сидел тут же и переводил почти синхронно.
– Мистер Баркли, вы давно получаете письма от этого Морлока?
– С начала июля.
– Значит, они стали приходить к вам ещё до вашего прибытия в Прагу?
– Да.
– Скажите, в тот момент, когда вам стало плохо, сколько людей было в вашем номере?
– Я и трое моих служащих. Двое из которых за дверью, а третий – умер. Надо сказать, что Алан Перкинс моим сотрудником не был. Он работал на меня временно за гонорар.
– Чем он занимался?
– Моей родословной. Он убедил меня, что мои дальние предки имеют общую ветвь с королём Вацлавом IV. Перкинс обещал получить какие-то бумаги в архиве Праги и на их основании внести меня в «Готский альманах» – европейский справочник по генеалогии. Собственно, последние дни мы только и ждали, когда он закончит свою работу. Да, видно, не суждено мне породниться с вашим королём… Но теперь нас ничего здесь не держит, и на днях мы уедем в Берлин. Осталось только получить немецкие визы. Не думаю, что на это уйдёт много времени.
– Постойте-постойте, а как же следствие? И что прикажете делать с телом мистера Перкинса?
– Насчёт следствия – не мои заботы. Вы не можете заставить меня находиться в Праге, пока будет идти расследование. А насчёт покойника советую обратиться в консульство США. Пусть они и решают, где усопший найдёт последний приют.
– Не могли бы вы вспомнить, где вы находились вчера во второй половине дня?
– Сначала был в больнице, а потом вместе с господином Ардашевым и его помощником мы сидели в каком-то ресторане, где собираются русские эмигранты. Название не помню. Одна красивая русская певица пела жалобную песню про нью-йоркского беспризорника.
– Мы зашли в «Беранёк» на Виноградах, – пояснил Ардашев.
– Да? Там отлично готовят
