Вспомнив о старом друге, Перец направился к кафе. Мысль о том, что заведение работает круглосуточно, давала Перченкову надежду, что Моня прикроет, отогреет и поможет подготовить пути отхода из города.
Какова же была ярость Перца, когда он, добравшись до кафе, увидел на стекле объявление с извинениями администрации! Все оборачивалось в последние дни против него. Даже кафе, которое, дай бог памяти, закрывалось один раз за последние пять лет, в прошлом году, сегодня было закрыто! Первой мыслью усталого и почти обезумевшего Перца было взломать дверь с тыльной стороны, устроиться внутри и дождаться завтрашнего утра. Придет Моня, и все образуется. Однако он тут же отогнал от себя эту мысль. Такие учреждения, как кафе, охраняются при помощи вневедомственной охраны. «Там жратвы и пойла столько, что… — начал размышлять голодный Перец, — что мне хватило бы надолго».
Мысль о пище вытолкнула его из двора на улицу и направила к первому попавшемуся по дороге киоску быстрого питания «Подорожник». Купив два бутерброда с ветчиной и два с колбасой, Перец захватил бутылку «колы» и зашел в ближайшую девятиэтажку, расположенную неподалеку от кафе «Искра». Жильцы этого дома к проблемам борьбы с терроризмом и бомжами относились более серьезно, нежели жильцы дома напротив планетария. Обойдя все подъезды, Перец убедился в том, что все люки замкнуты на одинаковые амбарные замки величиной с голову ребенка. Сломать, конечно, можно. Но уже через три минуты его примет прибывший по вызову жильцов экипаж ментов.
Оставалось одно: замереть около шахты лифта между лестницей на чердак и девятым этажом. Несмотря на то что лючок в мусоропровод находился этажом ниже, процесс принятия пищи на этом месте вызывал больше отвращения, нежели аппетита. Однако было не до мелочей. Есть нужно, чтобы сохранить силы. Чтобы завтра с хрустом разгрызать омаров, сегодня необходимо жрать на помойке. Перец уже давно себя не жалел и жил по принципу: не можешь резать — нож не трогай, сидеть не хочешь — не стреляй. Все, что он делал на протяжении своей жизни, он делал осознанно, находясь в здравом уме и трезвой памяти. Он был хорошо осведомлен, какая расплата может последовать за такую веселую жизнь, однако это его никогда не останавливало. Именно поэтому он никогда себя не жалел.
…Продрав глаза, в посветлевшем с наступившим утром подъезде Витя увидел тень. Человек, склонившись над ним, старательно выворачивал карманы. Еще не проснувшись окончательно, Перец изо всех сил вмазал по кряхтящей роже снизу вверх. Удар был столь силен, что незнакомец перевернулся и покатился вниз по лестнице. Перченков, на ходу проверяя карманы, начал спускаться следом.
— Что ж ты… падла, делаешь? — спокойно поинтересовался Витя. Джентльмен тот, кто называет кошку кошкой даже тогда, когда та вцепляется ему в лицо всеми двадцатью когтями.
Грязный бомж, пахнущий тухлым луком и самогоном, никак не мог встать на ноги. Его голова, и без того одурманенная различными денатуратами и тормозными жидкостями, на этот раз гудела, выплеснув после удара остатки мыслей. Не долго думая, Перец несколько раз добавил бомжу ногами. Материться на него или начинать разговор было бессмысленно. Убедившись, что все вещи, включая деньги, оружие и пакет, на месте, Витя в последний раз врезал бродяге ботинком по голове и стал тихо спускаться вниз. После такой неожиданной побудки и последовавшей вслед за ней вынужденной зарядки он чувствовал себя прекрасно. Словно выспался не в грязном подъезде, подле мусоропровода, а в номере люкс гостиницы «Сибирь». Память подсказала, что кафе открывается в десять утра. Посетителей там в это время, как правило, мало, однако Моня будет уже там, что, собственно, и требовалось. Перец взглянул на часы, было девять утра. Если бы не бестолковый бомж, решивший обчистить ближнего по положению, этот оставшийся час Перец спокойно бы проспал. Теперь нужно было скоротать время.
Оказавшись уже на светлой улице, Перченков направился к единственному месту, где можно было дожидаться открытия кафе. Напротив девятиэтажки располагалась «забегаловка-рюмочная». Рюмка-другая перед встречей с Моней не помешает, решил Перченков. Заодно можно выпить тонизирующий горячий чай с лимоном и проглотить что-нибудь съестное. Чтобы бороться, нужно питаться…
Копаев остановил машину за два дома от таможни. Пройти с Амалией внутрь не составляло труда. Она кивнула на Антона дежурному, и тот, поняв, что опер ведет для беседы человека, и потеряв к нему интерес, опустил голову. Поговорив с девушкой в машине у Дома журналиста, Антон решил сам просмотреть документы Эберса. Вот это было труднее. Даже если учесть тот факт, что Березина работала в одном оперативном отделе, это выглядело бы чересчур навязчиво, а значит, подозрительно. Значит, даже тут придется играть в невидимку. Антона удивлял только тот факт, что прокурорский следак не изъял документы сразу.
Что ж, если дела на месте, ему легче. Копаев знал уже наверняка: если он познакомится с содержанием бумаг и там будет хоть какая-то подсказка, он ее увидит.
Амалия и Антон поднялись на третий этаж. Заходя в просторный кабинет, Копаев краем глаза заметил вывеску на двери:
«Отдел по борьбе с особо опасными видами контрабанды».
Под надписью значилось:
«Начальник отдела. Майор т/с Самойлов В.В.».
«Вот еще с кем побеседовать нужно, — пронеслось в голове Копаева. — Только не мне, конечно. Хотя почему не мне? Ведь я друг Эберса! Без формальностей, чисто по-оперски. Ему Игорь всю секретку сливал…».
— Заходи, Антон, вот мой стол. — Березина бросила сумочку на столешницу. — Курить у нас запрещено, так что придется, когда станет невмоготу, на улицу.
— Начальник не курит? — догадался Копаев.
— Точно.
— У нас тоже такое было. Шеф строительной компании то бросает курить, то снова начинает. То пластырь какой-то волшебный к печени прилепит, потом отрывает, то таблетки анабазина, как леденцы, сосет, потом бутылек в окно выбрасывает. Кто не угадывал период и закуривал, когда тот в «завязке», то прямо врагом становился. А вообще прав Марк Твен: если совершил одну глупость — закурил, то не совершай другую — не бросай. Ладно, что у нас там с бумагами?
Амалия подошла к серому сейфу и почти беззвучно открыла его. Глядя, как она вытаскивает из него пачку дел, Копаев подумал: «Вот если бы мой сейф так открывался…» А его сейф в ГУВД, когда в нем поворачивали ключ и открывали дверцу, будил спящих в камерах мелких хулиганов.
— Вот смотри, Антон, это все, что там было.
Копаев одну за другой откладывал в сторону папки, едва заглядывая внутрь. Больше всего его интересовали документы, которые Эберс успел завести максимум за два месяца до гибели. Таких было три. Антон понимал, что времени мало и он так спокойно сидит на стуле до тех пор, пока в кабинет не зайдет кто-нибудь из начальников. После гостя культурно вышибут из таможни, может даже — некультурно, а Березина примет на себя весь удар. Впрочем, Антон помнил ее слова про «наплевать».
Первую папку из трех отложенных Копаев сразу положил отдельно. Дело заведено буквально три дня назад.
Вторая легла в кипу дел «бесперспективных». Братья-таможенники из Казахстана сообщали, что на территорию России идет контролируемая ими поставка составляющих от летательных аппаратов из Семипалатинска. Что-то про то, что превышает предельно допустимые нормы в сто раз… Короче говоря, за это не убивают.
Третья папка последовала за второй. Группа каких-то микроподонков рыщет в поисках канала сбыта антиквариата. «Беспонтовый» вариант.
Копаев подтянул к себе новенькую картонную папку, на которой каллиграфическим почерком Эберса значилась дата, когда было заведено дело. Как назло захотелось закурить, и он полез было в карман за сигаретами, но вовремя вспомнил о табу на табачный дым в данном учреждении и снова взялся за папку.
Так, «постановление о заведении»… Копаев перевернул страницу. «Сообщаю, что сегодня, 11 июня…»
Он уже давно заметил краем глаза подпись внизу листа, и сейчас его сердце колотилось в ожидании удачи. Прочитав сообщение, он наконец посмотрел на подпись. Он словно боялся ошибиться и поэтому прочитал ее несколько раз. Больше в папке не было ничего. А что можно было еще ожидать, если Эберс, почуяв успех, но не имея еще толком проверенных фактов, мгновенно, даже не страхуясь, зарегистрировал дело в тот же день, в который получил информацию? Это можно было объяснить только одним: человек с псевдонимом Чибис его не подводил и работал с ним систематически и результативно.
Антон, желая получить подтверждение своим мыслям, стал наугад брать из стопки отложенных дел папки и листать их. Практически во всех фигурировал псевдоним Чибис, и все эти дела значились реализованными.
Сегодня, если верить записям Эберса, он должен был встретиться с Чибисом в парке у театра. Очень многое, даже не многое, а почти все зависело от того, знает Чибис про смерть Игоря или нет. Если он уже в курсе, то, понятно, около памятника Крылову он не появится уже никогда в жизни. Если только случайно сядет на лавочку, чтобы пивка в теньке попить. Тогда нужен его адрес или, на худой конец, место обитания.
