меня перехватило дыхание, когда я извлекла оттуда куртку Мэтта. Мне так и не представился случай надеть ее. Я так и не попала ни на одну из его игр.
В дверь постучали, и я быстро спрятала куртку обратно в коробку.
– Да? – отозвалась я, даже не представляя, кто мог оказаться за дверью. Меньше всего мне сейчас хотелось опять терпеть издевки Изабеллы. Достаточно было и того, что нам предстояло вместе обедать. И мне даже не хотелось думать о том, что она сделает, если увидит эту куртку. Я закрыла коробку.
– Обед начнется через несколько минут, – сказал Миллер из-за двери. – Хочешь, чтобы я по-быстрому показал тебе квартиру?
На самом деле, нет. Но лучше прогуляться по дому вместе с ним, чем сидеть здесь одной. Я расправила платье и открыла дверь.
Губы Миллера растянулись в улыбке.
– Тебе очень идет это платье.
Я, сама не знаю почему, покраснела. Возможно, это было частью его работы – говорить комплименты всем леди, жившим в этом доме.
– Эм… спасибо. – Я убрала выбившуюся прядь волос себе за ухо и стала ждать, когда он начнет экскурсию. Но Миллер даже не двинулся с места. – Ты сказал, что хочешь показать мне квартиру?
– Ага. Но только… тебе нужно надеть туфли.
Я посмотрела на свои босые ноги и подумала, что, наверное, это глупо – ходить в таком роскошном платье без обуви. Но у меня были на то свои причины. Во-первых, мои черные балетки, которые я надевала на похороны, так сильно натерли мне пятки, что последние два дня мне было больно ходить. К тому же, я до сих пор не достала свои кеды. Правда, мне казалось, что родителям Изабеллы они не понравятся так же, как не нравились ей самой. И дядя уже не смог бы привести их в порядок, если кто-нибудь из этой семейки испачкает их едой. Но была и еще одна, самая очевидная причина.
– Но мы же в квартире.
Если я и собиралась во что-нибудь обуться, то разве что в тапочки. Но, думаю, Пруиттам это тоже вряд ли понравится.
– Верно. Я просто хотел тебе напомнить, что обычно к обеду они надевают туфли.
Кто надевает туфли, чтобы пообедать? Первое, что пришло мне в голову – нацисты. Но я готова была поспорить на все деньги, которых у меня не было, что даже нацисты не стали бы этого делать.
– Думаю, я все-таки рискну, – сказала я. Я не была ни нацисткой, ни Пруитт, и меня это вполне устраивало.
– Как хочешь, – он отошел в сторону.
Я зашлепала босыми ногами по мягкому ковру, когда Миллер указал на ванную в коридоре.
– Я буду пользоваться ею? – Я решила подыгрывать им, чтобы никто не догадался о моем намерении сбежать к Феликсу.
Миллер удивленно посмотрел на меня.
– Нет. У тебя есть своя ванная. В твоей комнате. – Когда я ничего не ответила, он добавил: – Разве ты не видела ее?
В моей комнате была еще одна дверь. Но я решила, что за ней чулан или гардеробная, где будет храниться вся одежда, привезенная от стилиста.
– Ой, – сказала я. – Ну да. Извини.
Миллер улыбнулся и пошел дальше по коридору. Он показал мне несколько комнат для гостей. Кабинет. И еще одну закрытую дверь, мимо которой он предпочел пройти побыстрее. Когда я попыталась ее открыть, Миллер нахмурился.
– Просто не обращай на эту комнату внимания, – сказал он.
Ну ладно. Почему мистер Пруитт так одержим зловещими запертыми комнатами? Точно такая же была в другой его квартире. Или в арендованной квартире? Или что это вообще было? Мы вышли на лестничную площадку.
– Комната Изабеллы и спальня ее родителей в другом конце коридора. – Он указал в ту часть коридора, которая находилась справа от лестницы.
Хорошо, что моя спальня оказалась рядом с гостевыми. Причем в самом дальнем конце. Она находилась так далеко от Пруиттов, что они могли вовсе забыть о моем существовании.
Я заметила, что Миллер уже начал спускаться вниз, и быстро последовала за ним, стараясь запомнить планировку, пока он показывал мне столовую, хозяйскую кухню и кухню для персонала, где несколько человек занимались приготовлением обеда. Затем мы прошли в помещение, похожее на террасу, оттуда – в маленькую библиотеку, в гостиную, в семейный салон, в еще один кабинет, который был намного просторнее того, что наверху, в комнату, где стоял только один рояль, и еще в несколько помещений, которые, как мне показалось, были нужны лишь для того, чтобы разместить в них побольше антиквариата. Хотя интерьер здесь был совершенно не таким, как в другой квартире Пруитта, это место тоже выглядело абсолютно нежилым. Неужели они почти все время проводили в своих комнатах? Или, может быть, для чистокровных Пруиттов существовала отдельная гостиная, вход в которую для меня был закрыт?
– А там – лестница на нижний этаж, где живет обслуживающий персонал, – сказал Миллер и кивнул в сторону двери.
– Подождите, ты живешь здесь?
– Я выполняю свои обязанности двадцать четыре часа в сутки. И, если кому-нибудь понадобится моя помощь посреди ночи, я всегда буду рядом.
– Но разве… у тебя нет семьи?
Он засунул руки в карманы.
– Я не имею права обсуждать это с тобой.
– Как не имеешь права называть свое имя?
– Да. – На его губах появилась легкая улыбка. – Вроде того.
– Но ты же знаешь, что я не одна из них, правда? Хоть имя-то ты можешь мне назвать?
Он покачал головой, продолжая улыбаться.
Где-то у меня за спиной прозвенел звонок. Я была настолько сбита с толку, что даже забыла, где мы находились.
– Обед готов, – сказал Миллер. – Мне показать тебе обратную дорогу?
Я рассмеялась.
– Да, я понятия не имею, где тут столовая.
– Иди за мной.
– Ты будешь есть с нами? – спросила я, когда мы пошли в обратную сторону. Теперь я уже не смотрела по сторонам, потому что все равно не собиралась задерживаться в этом месте.
– Нет.
– Где же ты ешь?
– На кухне для персонала. Вместе с остальными.
– А сколько здесь работает людей?
– Ты уже видела на кухне шеф-повара и его ассистентов. И ты знакома еще с одним телохранителем.
Угу. Как я могла забыть? Именно он свалил Мэтта с ног на ступеньках церкви. Хотя я не могла сказать, что знала его.
– И у нас работает еще один телохранитель. По одному на каждого члена семьи. Но иногда нам дают и другие поручения. А еще есть…
– Подожди, а ты к кому приставлен?
– К мистеру Пруитту.
– Ох, мне жаль.
Он засмеялся.
И только в этот момент я поняла,
