- Люся, хватит,- глухо сказал он. Я очень устал, у меня сегодня был очень трудный день.
- А обо мне ты подумал? - едва подняв голову, подала голос она.
- Только о тебе и думал,- ответил он.
- Ты меня сделал наложницей своего дома! - выкрикнула Люся, повернувшись на бок. Твои биндюжники готовы конвоировать меня даже в туалет. Ты меня арестовал? И какой срок ты мне дал? Три года, пять лет или пожизненно? Будешь хвастаться: моя любовница тоже сидела!
- Замолчи... - Голос Кара-Огая потяжелел, будто налился металлом. Ты же знаешь, за мной охотятся, хотят убить. Но первая пуля в мое сердце, чтобы ты знала, моя дорогая девочка,- последние слова дались ему с большим трудом,- будет та пуля, которой выстрелят в тебя. Да, я, немолодой уже человек, познавший многое в жизни, живущий только любовью к тебе, не вынесу, если хоть волосок упадет с твоей головы. А они, я это хорошо знаю, моя разведка донесла, готовятся убить тебя, мой ангельский голосок...
- Голосок, волосок,- пробурчала она. Стихи еще начни писать.
И это проглотил старый влюбленный. Он решил терпеть до конца.
В перезревшем возрасте человек похож на гнилой фрукт: его не поднимешь, чтоб съесть, к нему не прикоснешься, дабы не замараться. Единственное, что остается ему,- поворачиваться к миру так, чтоб не был виден сгнивший бок.
Он вспомнил о подарке, вытащил из кармана бархатную коробочку, аккуратно присел на широкую кровать... В глазах Люси вспыхнул заинтересованный огонек.
- Папочка что-то принес?..
И Кара-Огай умиротворенно подумал, что и на этот раз он стерпит роль джентльмена. Англосаксонского пошиба... Все же у них пока добрачный период, и даже при полном отсутствии законов в нынешней жизни привычка к известным нормам осталась: брак с необъезженной Люсенькой он обязательно оформит официально. Да и ей это в конце концов пойдет на пользу. Ей, бедолаге, некуда больше деваться. Назад к мужу дороги нет - да и он, если не полный безумец, вряд ли рискнет что-то оспаривать у всемогущего Лидера Движения. Несчастного доктора уничтожат лишь потому, что он попытался неудачно напомнить о себе, и сделают это, увы, даже не испросив высочайшего соизволения... "Толпа благоговеет... И если меня не убьют через месяц, через полгода, я переманю все силовые структуры столицы, добьюсь, чтоб заткнули глотки всем левым партиям, и тогда пост президента автоматически перейдет в мои руки. А русская жена на этом этапе - еще один плюсик. Русским в глубине души нравятся смешанные браки. Потому что в большинстве своем они интернационалисты. А еще они наивно думают, что русские женщины способны поднять азиата до своего уровня".
Люся, забыв о щедром любовнике, с неподдельным восхищением любовалась жемчужным колье... "Какие же мы разные,- подумал с внезапно нахлынувшей грустью Кара-Огай. Ей достаточно блестящей безделушки, мне же подавай всего лишь президентское кресло..."
Она распахнула халат, обнажив плечи и грудь, медленно надела колье, передернулась, кожей ощутив его холод и тяжесть.
- А оно не фальшивое?
- Вольтанулась, что ли? - неожиданно для себя употребил тюремный жаргон Кара-Огай. Впрочем, Люся не обратила внимания, и он поторопился внести ясность: - Человек, который мне продал его, сказал, что это очень дорогая вещь. Говоря это, он хорошо сознавал, что гарантией честной купли-продажи была еще одна дорогая вещь...
- Его несчастная жизнь? - равнодушно спросила Люся.
- Разумеется.
* * *
Город вымер. Люди прятались по щелям, продукты не подвозились, и бывшие сокамерники очень скоро отощали, оторвавшись от питающего соска матушки-тюрьмы. Но взамен они получили свободу, ни с чем не сравнимую, пьянящую и бестолковую. Если бы их спросили, какое чувство испытывает шатающийся на свободе зек, то они скорей всего бы ответили, что это вечное ощущение голода, урчание желудка и чисто волчье желание кого-то сожрать.
Бродяги не преминули зайти в распахнутую докторскую квартиру.
- А он не приведет ментов? - спросил Консенсус, оглядываясь. Хорошая квартирка, ухоженная...
- Где ты сейчас ментов сыщешь? Половина разбежалась, другая половина воюет,- проворчал Вулдырь.
- Ну, кого-нибудь еще приведет...
- Не понтуйся. Кому нужен этот чмушник, от него даже телка слиняла... н резонно заметил Вулдырь и уселся на диван, брезгливо сбросил на пол смятую простыню. Плясали они, что ли, здесь?
Консенсус воспринял это как приглашение, с визгом прыгнул на диван и начал подпрыгивать на нем, как на батуте. Вулдырь тоже вскочил и начал скакать вместе с товарищем. Так они прыгали вразнобой и синхронно, крича "и-хо-хо, и-хо-хо, и трусы от тети", пока диван не стал хрустеть всеми суставами, трещать и разваливаться на части. Лишь когда из него поперла во все стороны пружинная начинка, которая так и норовила изорвать заимствованные у доктора наряды, ловцы удачи угомонились и спустились на землю.
- Ху-у, давно я так не дурачился! - выдохнул Вулдырь. Мы с тобой раздолбали семейное ложе. Очкарик не переживет.
- Кстати, где он шляется? - гневно вопросил Консенсус. Мы бы его отправили за водярой.
- Придет, никуда не денется.
...А он и вправду пришел. Доктор Шрамм собственной персоной. А куда ему было идти, как не в собственную квартиру? Сначала зеки услышали тихое шуршание. "Крысы!" - сказал Консенсус. К этим животным они привыкли: во время ночных вылазок они попадались на каждом шагу - жирные, отъевшиеся, похожие на котов-мутантов... Нервно задергалась ручка. Квартиранты тихо подошли к двери, Вулдырь прихватил кухонный нож. Консенсус резко распахнул дверь, отпрянув в сторону. Доктор застыл, сжался, как лопнувший шар, а зеки в один голос выпалили:
- А вот и хозяин пришел!
Консенсус тут же посуровел:
- Да какой он хозяин? Бомж!
- Бомж, пошел вон! - скомандовал Вулдырь.
- Господа,- начал канючить сломленный человек в грязном халате с драконами. Вы не можете меня прогнать, я здесь прописан. Вот и табличка на двери - "Доктор И. Г. Шрамм"...
- А-а, ты, значит, еврей? - обрадовался Консенсус. Вот и катись в свой Израиль.
- Я не еврей, у меня чисто немецкая фамилия! - застонал Иосиф Георгиевич.
- Значит, катись в Германию! - отрезал Консенсус.
Но тут Вулдырь схватил доктора за воротник и втянул в квартиру:
- Заходи, гостем будешь!
Консенсус, похохатывая, тащился сзади них и похлопывал Иосифа Георгиевича по плечу.
- Так как звать тебя, Шрам? Это что, кликуха такая? - спросил Вулдырь. Блатной... Паханом будешь у нас? Как раз вакансия свободная...
- Так как величать, папа?
- Иосиф... Георгиевич,- чуть не поперхнулся доктор, услышав как бы со стороны свое имя. Оно показалось ему ужасно нелепым и чужим.
- Сильно! - похвалил Вулдырь. А попроще можно?
Доктор замялся. Осей его звали самые близкие люди: покойная мама и Люся, ему не хотелось, чтобы бандиты пачкали своими ртами это интимное слово.
- Ио... - глубокомысленно произнес Консенсус и повторил: - И-о, И-о... Как будто ишак кричит.
- Ио? Фартовая кликуха! - оживился Вулдырь. Ты будешь Ио! Мы тебя коронуем, ты будешь Ио в законе.
- Прямо сейчас! Прямо сейчас! - захохотал Консенсус. И-о! И-о!
- Неси трон!н командовал Вулдырь.
Консенсус, возбужденный и раскрасневшийся, метался по комнате, он притащил из кухни стул, насильно усадил на него Иосифа Георгиевича. Вулдырь стал вещать утробным голосом:
- Тебе оказана великая честь: ты будешь королем. Да, сейчас мы тебя коронуем.
- Всячески и с пристрастием!
- Готов ли ты к испытаниям?
Но ошалевший доктор не мог вымолвить ни слова.
- Молчание - знак согласия!
Консенсус содрал с Иосифа Георгиевича халат, притащил из ванной грязную мокрую тряпку и начал хлестать ею доктора по спине, потом вымазал ему лицо.
- Теперь ты должен быть откровенным и честным, словно перед прокурором. Ответь нам, отрок...
- Вшивота пархатая! Грязнуля! Где он так вывозился? Рожа черная, как у негра!
- Еще хуже. Негры уже давно моются.
Консенсус поднял с пола консервную банку из-под кильки и водрузил на бритый череп доктора.
- Да здравствует король! Хайль Гитлер! Король Ио! Ура! - Консенсус уже хрипел.
Доктор стал рассказывать свои печальные истории про женщин. Не то, чтобы ему хотелось сочувствия, просто самому надо было облечь в словесную форму все переживания, беды и злоключения последних дней...
- Однажды вечером я пришел с работы,- монотонным голосом начал он свою "одиссею", но Вулдырь перебил:
- Отставить! Все по порядку: какая работа, какого черта ты там делал?
"Мой интеллигентный вид почему-то всегда вызывает у негодяев желание поизмываться надо мной. Подспудный комплекс интеллектуальной неполноценности..."
- Я работаю в психиатрической лечебнице. Я главный врач.
- Вулдырь, мне нужны капли!
- Терпи, дальше будет хуже...
- Вулдырь, тебе не хочется спеть последнюю песню орангутанга?
- Итак, больница для идиотов. Прекрасное начало... Продолжай, дурик, таких забавных, шлангом буду, не встречал! - выдавил в корчах Вулдырь. Тебе не смешно, с чего смеяться, если знаешь, что не доживешь до среды.
