После получения астрального нокаута отлично помогает. Я на себе много раз испытывал.
Дилль с трудом сфокусировал взгляд на наставнике. Тот прочитал безмолвный вопрос, написанный на лице Дилля, и пояснил:
— Астральный нокаут — это когда в астрале тебя так приложат, что потом пару часов не можешь в себя прийти. Я, конечно, тебя не бил — просто ты ещё не тренирован, вот силы и закончились. Ничего, полежишь, отдохнёшь.
Пока Дилль лежал и отдыхал, мастер Оквальд ходил вокруг него с заложенными за спину руками и читал лекцию:
— А ведь я вам, начинающим, на каждом занятии твержу, что физическая сила очень важна для мага. Опытный маг понимает, что нельзя пренебрегать тренировками. Чем больше времени ты проведёшь за физическими упражнениями, тем крепче будет твоя психика. Развивая мускулы, ты преодолеваешь себя, свою боль и немощь. Это закалка твоего характера, вот почему это так важно даже для такой редкой вещи, как астральная магия. В астрале ты можешь проявить только свою ментальную сущность…
Дилль даже не заметил, как уснул под монотонное бубнение наставника. Очнулся от довольно невежливого тычка в бок.
— Я ему персональную лекцию читаю, а он дрыхнет! — возмутился мастер Оквальд. — Хватит валяться на камнях, не то простынешь.
Дилль поднялся, всё ещё чувствуя слабость.
— Я больше не простыну, — буркнул он.
— Почему это? — с любопытством спросил Оквальд, прихлёбывая из бутылки с волшебным настоем.
— Мастер Иггер сказал, что огненные полупримусы помогут от любой простуды избавиться.
— Как? — мастер поперхнулся целебным вином. — Ты что, уже можешь призывать полупримусов?
— Младших, — кивнул Дилль. — Целую стаю сегодня призвал и воспринял. Правда, как с их помощью простуду лечить, ещё не знаю — на мастера Иггера опять накатило, пришлось бежать.
— Да-а, — протянул наставник. — Знаешь что? Иди-ка ты поспи. Всё равно сегодня уже ничего путного у тебя не получится. Только посох поставь на стойку.
Дилль поднял свой посох с пола, поставил его в специальную стойку в углублении стены и, пошатываясь, отправился в спальню. А мастер Оквальд остался в гимнастическом зале с лицом, на котором застыло удивлённое выражение. Он впервые слышал, чтобы адепт-первогодок сумел призвать и воспринять полупримусов, ведь работу с элементалями начинают изучать с магистерской ступени. И далеко не у каждого магистра получается воспринять частичку первородной стихийной магии. А Дилль сумел поладить с целой стаей.
* * *
— Заходи. Пить будешь?
Гроссмейстер Адельядо вошёл в архиепископские покои и изумлённо уставился на хозяина. Одборг, бывший архиепископ Ситгара, лишённый сана на Конклаве, сидел за массивным столом в окружении бутылок вина. Обычно ухоженный и аккуратно одетый, сейчас Одборг выглядел, как заправский пьяница, несколько дней не вылезавший из кабака. Впрочем, так оно и есть, только для достижения таких плачевных результатов Одборгу не понадобилось куда-то плестись — он устроил кабак из собственных покоев — пустые бутылки, лужи вина на столе и полу, половина поросёнка в застывшем жире, погрызенная редиска… Для полного сходства не хватает только шлюх, с неудовольствием подумал гроссмейстер.
— Ты с ума сошёл, нажираться с утра пораньше? — вместо приветствия спросил он.
— Пить никогда не рано и никогда не поздно, — глубокомысленно заявил Одборг.
— Слушай, а как же насчёт всяких церковных запретов? Тебе же в первую голову нельзя их нарушать.
— Мне уже, и-ик, всё можно, — икнул бывший архиепископ.
Адельядо покачал головой — в таком состоянии Одборг внятно говорить-то не может, не то что обсуждать важные дела. Придётся идти на крайние меры. Гроссмейстер вышел в коридор и велел архиепископскому секретарю принести ведро холодной воды. Секретарь подозрительно посмотрел на мага, который осмелился заявиться в святая святых ситгарской церкви, но поскольку архиепископ не приказал выдворить незваного гостя, отправился выполнять поручение.
Получив требуемое, гроссмейстер подошёл к столу и бесцеремонно вылил ведро на голову архиепископа. Тот, булькая и ругаясь, подскочил, но Адельядо пихнул его обратно на стул и положил одну ладонь на лоб архиепископа, другую — на затылок. Вылитая вода под воздействием магии гроссмейстера начала окутывать архиепископа, постепенно окрашиваясь в розоватый цвет. Наконец Адельядо резко всплеснул руками, вода брызнула во все стороны, а Одборг шумно вздохнул.
— Иди, переоденься, — буркнул Адельядо. — На сушку твоей хламиды я не собираюсь тратить силы.
Одборг помассировал затылок, наморщился и сказал:
— Ну, и какого демона ты меня отрезвил? Я так долго напивался…
— А, может, мне завидно? — усмехнулся маг. — Вдруг я тоже хочу надраться до такой степени, чтобы не помнить ни о чём?
— Ну и надирался бы, кто не давал? — архиепископ поплёлся к шкафу, выбрал утеплённую рясу с капюшоном и быстро переоделся в сухое.
— Не время предаваться праздности, и тебе об этом должно знать лучше других, — наставительно сказал Адельядо и хлебнул прямо из бутылки. — Неплохое вино.
— Из подвалов монастыря Гориэни, — буркнул Одборг.
— Так ты, старый жук, прихватил оттуда не только книгу пророчеств? — усмехнулся Адельядо. — А мне ничего не сказал. Ладно, я тебе это припомню.
— Не успеешь, потому что Ситгару скоро настанет конец, — Одборг поплотнее закутался в тёплую рясу.
— Тихо ты! — шикнул гроссмейстер.
Он принялся вырисовывать руками незримые фигуры в воздухе, и вскоре удовлетворённо крякнул.
— Теперь можешь разглашать государственные тайны — я поставил полог.
— Да ладно, — безнадёжно махнул рукой церковник. — Теперь уже нет никакой разницы, узнает кто-нибудь о пророчестве или нет.
— Э-э, что-то ты совсем раскис, — озабоченно сказал Адельядо. — Оди, это на тебя так лишение сана повлияло? Наплюй! Мы ещё всему Конклаву головы пооткручиваем, а тебя сделаем предстателем.
— Ты не понимаешь…
— Не понимаю, — согласился маг.
— Ты же читал текст Генетта.
— Тысячу и один раз, — подтвердил Адельядо.
— Помнишь, там есть строка «Единый будет бессилен остановить войну»? Ты хоть понимаешь, что это значит?
— Это означает, что твой Единый не станет влезать в людские дела. Он, честно говоря, и так нас не особо жалует своим вмешательством.
— Именно, — мрачно проворил священник. — Поставь себя на моё место и представь, что ты, всю жизнь занимавшийся магией, вдруг лишаешься её поддержки. И не только ты, а все остальные.
Адельядо сочувственно кивнул.
— Я тебя прекрасно понимаю. Именно в таком положении и находятся все маги с тех самых пор, как твой Единый подобрал под себя магическую энергию мира. Так что теперь, возможно, ты хоть немного понимаешь нас.
Одборг бросил косой взгляд на гроссмейстера, зябко поёжился и невежливо спросил:
— Ты чего притащился? Лекции мне читать?
— Вот ещё! Лекции я могу читать и своим подопечным. Хочу взглянуть на книгу Генетта, в которую ты вцепился, словно краб, и не выпускаешь из своих клешней.
— Ты же переписал пророчество. Слово в слово и даже, насколько я помню, расстояние между буквами повторил.
Гроссмейстер красноречиво посмотрел на Одборга, тот пожал плечами и, открыв настенный шкаф, достал ветхую книгу с пожелтевшими от времени и влаги листами. Аккуратно раскрыв её, священник нашёл нужное пророчество.
— Смотри, если хочешь. Но что ты собираешься тут найти?
— Сам не знаю, — хмуро ответил гроссмейстер. — Но у меня такое чувство, будто мы с тобой что-то упустили.
Он пробежался глазами по словам рокового пророчества и отдельно остановился на приписке, сделанной, судя по другому цвету чернил, позднее.
— Да, — наконец кивнул. — Именно это и сидело у меня зазубриной в памяти. Гляди, в конце чернила более светлые.
— Ну и что? Значит, у Генетта заканчивались чернила, и он долил новых, чтобы дописать пророчество.
— Или его посетило другое видение, уже после того, как он написал первое.
— Я не понимаю, к чему ты клонишь, — нахмурился Одборг.
— Я и сам ничего не понимаю, — признался Адельядо и прочитал вслух: — «Если кровавый дракон узнает об этом пророчестве, то сам послужит причиной гибели мира.» Узнает или нет, но, следуя логике, в любом случае он представляет собой опасность для…
Гроссмейстер замолк, невидящим взглядом уставившись в старую бумагу.
— Что случилось, Ади?
— Да вот размышляю, — неторопливо сказал гроссмейстер, — что подразумевал Генетт под словом «мир». Я почему-то раньше не обращал на это внимания. Если он имел в виду мир, как противоположность войне, это неприятно, но терпимо. А если он подразумевал под миром всех нас: людей, гномов, нашу землю…
— Чего?
— Мир — то место, где мы все живём. А угроза целому миру была всего одна — портал, через который к нам прорывались демоны во время Величайшей битвы. Помнишь Орхама?
