что жила не праведно, людям вредила. Ведь чем больше живешь, тем больше хочется. Ведь так?
Мне не понравился тон Клавдии, такое впечатление, что она мне завидовала, но я промолчала… Кто ее знает…
В разговор вмешалась Элеонора, до этих пор как будто дремавшая.
– Все это хорошо конечно. И про Таиску верно, но это не дает ответа на вопрос, кого Юлька видела в Абсолюте и с кем разговаривала.
Клавдия поднялась и прошла к иконостасу. Не торопясь зажгла лампаду и прочитала короткую молитву. Не отворачиваясь от угла сказала:
– Господи, спаси и помилуй, ладно Юлька, она дар получила недавно, в нашей среде не общалась, но ты то Элька, могла бы и догадаться…
– О чем?
Ответила мне Клавдия. Она закончила молиться и стояла под образами, скрестив руки на груди
– Какой грех нельзя искупить? Кого даже на кладбищах не хоронят, а?
Меня наконец осенило:
– Самоубийц!
– Правильно, а почему?
– Ну они самовольно отказываются от жизни… Таких тонкостей я не знала и боялась ляпнуть что-то не то. Клавдия пояснила:
– Они не просто отказываются от своей жизни. Они отказываются от Бога, от его Великой идеи о ценности каждой человеческой жизни, отвергают его Любовь и Милосердие. Свой грех искупить они не могут, так что и в Рай и в Ад дорога им закрыта, а куда деваться? Вот они и придумали собственный мир. Всепоглощающую пустоту. Она питается ими, и они живут в ней.
Теперь много становилось понятным: и это ощущение безнадежности бытия и внешний облик обитателей Абсолюта и их просьбы ко мне. Небось гости у них бывают нечасто.
Оставалось решить одну проблему. Спасти Романа. Я спросила Клавдию, можно ли еще ему помочь.
– Конечно, – сказала она. – Теперь, когда мы знаем, что происходит, а самое главное из-за кого, (это она на Таиску намекает), нам будет гораздо легче работать. Элеонора, мне понадобиться твоя помощь. Элька кивнула и подошла к ведунье.
– А я что буду делать? Клавдия улыбнулась:
– Пока не путайся под ногами, нам надо подготовиться. Можешь поспать… Не волнуйся, без тебя не начнем.
Ага, спать, как бы не так. Да я не я буду, если пропущу все интересное. Я поудобнее уселась и принялась наблюдать.
Элеонора вскипятила воду и накидала туда разных травок. К сожалению я в них не разбираюсь, а то сказала бы рецепт. Клавдия тем временем зажгла 12 свечей, расставила их по комнате, достала потрепанную книжицу и стала читать. Голос у нее, надо сказать, оперные дивы отдыхают. Сильный, чистый. Таким голосом повелевать самое-то, такому голосу покорятся цари и армии, время замедлит свой бег, а вселенная на миг умолкнет, заслушавшись.
Я тоже заслушалась, не заметила как Элька сунула мне под нос свое адское пойло, машинально я выпила и провалилась в сон… ну может, и не совсем в сон, но ощущение было похоже.
Я стояла на берегу лесного озера. Вокруг меня шумел дубовый бор. Солнце играло в еще молодой листве, оставляя на земле причудливый ковер из света и тени. Пели птицы. Вековые дубы, росшие по берегам озера, уходили корнями глубоко под воду и там, среди корней резвились стайки мальков и мелких рыбешек. Дна видно не было. Ни дна, ни водорослей… вода, прозрачная у поверхности, с уходом на глубину темнела, доходя до чернильно-черного цвета. На поверхности плясали блики и кружился оранжевый туман. Невдалеке я увидела крепкие деревянные мостки с привязью. Лодки видно не было. Я потянула за веревку. Она тут же натянулась, но не сдвинулась с места. Что же ее держит, проследив взглядом за веревкой, я наконец увидела лодку. Утлое суденышко, раскачиваясь, стояло на середине озера, а в ней, спиной ко мне, сидел Ромка.
– Ромка! Ромочка! – от радости я запрыгала и замахала руками. Но он, как не слышал. Сгорбившись, как старик, он сидел в лодке и смотрел на другой берег. Интересно, что же он там видел. Я покричала еще – ноль эмоций. Тогда я ухватила веревку и стала тянуть и дергать изо всех сил. Лодка чуть-чуть дернулась, но и только. Вряд ли мне удастся вытянуть, не хватит сил. Что же делать. Решение пришло само собой. Я быстренько разделась до нижнего белья и осторожно попробовала воду. Ух ты! Холодненькая! Ну ничего, я привычная, в деревне бывало в сентябре купалась и даже не заболела ни разу. Осторожно спустившись, немного поболталась, привыкая к воде, затем поплыла. Плыть было тяжело. Вода была какая-то странная, она не выталкивала меня наверх, как ей положено природой, а наоборот тянула вниз, я будто плыла в вязком сиропе. Но отступать было некуда, от меня зависела жизнь Романа, да и самой тонуть не хотелось. Я легла на воду, этот прием я всегда использовала в бассейне, когда уставала. Так, расслабиться, довериться воде. Ну что же ты, милая. Как там говорил Маугли,: мы с тобой одной крови… Ага, ну вот и не оставь сестру свою, не дай пропасть… Сработало! Вокруг меня едва ощутимо плеснуло, затем меня приподняло и понесло в сторону лодки. Мне оставалось только развернуться головой в нужную сторону и ждать прибытия. Я уцепилась за край. Роман меня заметил и ошарашено заморгал:
– Юля? А ты как сюда?
– А долго рассказывать… Может руку подашь, а то я уже на пределе.
– Конечно, конечно! Ромка вспомнил, что он все таки джентльмен. Он вытянул меня из воды и развил бурную деятельность по моему согреву. Сначала энергично растер ладонями мое окоченевшее тело, проводя при этом по все приличным и не приличным местам, затем натянул свою рубашку.
– Эх, чаю бы сюда. Вот красота была б. Что?
Роман смотрел на меня пристально.
– Юль? Я что умер?
– С чего это ты взял? Ну не рассказывать же ему правду, в самом то деле…
– Ты знаешь, такое странное ощущение. Не могу объяснить, сон не сон. Да еще озеро это.
– Озеро да, действительно необычное. Я вспомнила, как чуть не утонула. – А что ты тут вообще делаешь, почему не на берегу. И я тебе кричала, ты слышал?
– Нет. Я тут вообще ничего не слышал. Родителей только видел и сестру на том берегу – Роман погрустнел – они что, тоже умерли. Я звал их, а они стояли и молчали.
Я посмотрела на другой берег, но ничего не увидела, все та же дубовая роща.
– Давай ка выбираться. Засиделись мы что-то. Я взялась за конец веревки, намереваясь притянуть лодку к берегу, но Роман остановил меня. Его рука легла поверх моей и мне стало жарко…
– Юля… Я должен тебе сказать… Роман смутился и отвел глаза – Прости меня.
– Да за что, господи?
Ромка схватил меня за плечи и легонько тряхнул:
– Ты что, не понимаешь?
– А что я должна понять? Я высвободилась и села на единственную лавку. Ромка опустился передо мной на колени и заглянул в глаза.
– Ты мне нравишься, Юль. Правда. Ты такая… интересная, веселая, умная. Я не думал, что так все получится. Мне было так хорошо с тобой, можно было поговорить на разные темы, ты интересовалась совершенно неподходящими для девушки вещами…
– Мммм. Это какими например?
– Например? Философией, теологией, психологией в конце концов. Я знал, что вокруг все шептались, и что ты надеялась на другие отношения.
Я покраснела. Права была Элька, тысячу раз права. Мне не хотелось продолжать этот разговор, но мосты надо жечь до конца и я спросила:
– И что же?
– Я не знаю, мне до последнего не хотелось расставаться с тобой и я не ничего не сделал, чтобы развеять твои иллюзии и слухи…
Горечь и обида рвались наружу, хотелось крикнуть: Почему? Почему ты ничего не сделал? Ты же видел, как мне плохо? Рассказывал про Катьку. Садист ненормальный. Чтобы сдержаться, я начала язвить, что ж очень действенный механизм защиты.
– А про Катьку ты видимо рассказывал, чтобы я за вас порадовалась.
На Романа было больно смотреть, но он не стал прятать глаза. Видно еще не совсем трус.
– Я хотел приучить тебя к мысли, что мы не будем вместе. Я все равно бы женился на Катьке.
– Она что дочь миллионера? Роман мотнул головой.
– Дело не в ней, а в тебе.
– Ага, я еще и виновата.
– Нет. Я просто подумал, что не будешь мне хорошей женой. Ты такая умная, яркая, всегда везде первая, отличница… Ты далеко пойдешь, а я… Роман замолчал —Я заигрался, -добавил уж совсем тихо.
– А Катя? Что, другая?
– Катя? Она домашняя, милая, никогда не спорит, и высшего образования у нее нет…
Нет, ну вы видели. Трус,
