— Что правда, то правда, — согласился торговец. — Много на свете невиданного. Да вот хотя бы это.
Достал он маленькую шкатулочку и богачу протянул. Открыл ее богач, видит — лежит в шкатулке рыболовный крючок.
— Что это? — удивился он.
— Не простой это крючок, — объяснил торговец, — а тот самый, который боги в руках держали — он ведь помочь спуститься в подводное царство может.
— Вот чудеса! воскликнул богач. — Неужто тот самый?
— А у тебя есть что-нибудь необычное? — спросил его торговец.
— Есть, — кивнул головой богач. — Купил я удивительный свиток. На нем петух нарисован. Посмотришь — ни дать, ни взять — живой! Но вот чудо так чудо — каждое утро, чуть рассветет, кукарекает петух, заливается!
— Быть того не может! — не поверил торговец. Где ж это видано, чтоб нарисованные петухи кукарекали?
— На свете и не такое бывает! — засмеялся богач.
— Надо же, — не переставал удивляться торговец, — сколько на свете живу, а такого не слышал. Что-то не верится мне. Давай поспорим. Если и вправду твой петух на рассвете запоет, отдам я тебе весь свой товар, а если — нет, то ты мне столько добра отдашь, сколько мои лошади унести смогут.
— Да зачем спорить-то? — не понял богач. — Все равно ты проиграешь — петух каждое утро поет.
— Не верю! — заупрямился торговец. — Давай поспорим!
— Ладно, — согласился богач, — давай.
А до рассвета уж не долго осталось. Только заря заниматься стала, поднял петух на свитке голову, да как закричит: коккэко! коккэко! коккэко!
Чего только на свете не бывает.
— Поет! Поет! — воскликнул торговец. — Вот невидаль-то!
Отдал он богачу свой товар и в тот же день домой отправился. Вернулся он и всем в своем краю рассказал о петухе со свитка.
— Что же ты за дурень такой! — стали над ним смеяться. — За одно «коккэко» весь товар отдал!
«И то правда, — подумал торговец, — несправедливо это».
Стало торговцу жалко своего товара и очень захотелось во что бы то ни стало обратно его вернуть.
«Петух, конечно, сокровище чудесное, — думает, — да товар-то лучше, за него большие деньги получить можно».
Собрался он в дорогу и снова в ту деревню поехал, где старейшина жил. Обрадовался богач, его увидев:
— Заходи, — приглашает, — очень я тебе рад.
— Понравился мне твой петух, — говорит торговец. — Всем я в своем краю о нем рассказал. Да только не верят люди! «Не бывает такого!» — говорят.
— Как же не бывает? — удивился богач. — Ты же своими глазами моего петуха видел, да и пение его слышал!
— Вот то-то и оно, — покачал головой торговец. — Понимаешь, сомнение ко мне закралось: вроде слышал я твоего петуха, а вроде — и нет. Уж и не знаю, приснилось мне его пение, что ли…
— Как приснилось? — не понял богач. Мы же вместе петуха слушали.
— Не знаю… не знаю… — замялся торговец и предложил: — давай его опять на рассвете послушаем. Только вот снова спорить придется. Если запоет петух, мой товар у себя оставишь, а если не запоет, я его домой заберу. Идет?
— Странно все это, — пожал плечами богач. — Но ты мой гость, пусть будет, как ты хочешь. Согласен!
Лег он спать и крепко-крепко заснул. А торговец не спит: недоброе дело задумал. Встал он тихонько, к свитку подошел, постоял немного, а потом из-за пазухи достал что-то и рукой петуха коснулся.
Скоро и светать стало. Запели в деревне первые петухи, а за ними и остальные. Только петух на свитке богача молчит.
Подошел богач к свитку, понять не может, почему его петух голоса не подает.
— Что случилось? Что за беда стряслась?
— Так я и думал, — зевнул торговец, — приснилось мне тогда, что петух твой кукарекал. Правду люди говорили: не может нарисованный петух во все горло кричать.
— Как же не может? — заплакал богач. — Сколько дней он меня своим пением радовал.
— Раз петух утром не запел, проиграл ты наш спор, — сказал торговец. — Отдавай мне скорее мой товар.
Ничего не ответил ему богач.
Погрузил торговец свои мешки на лошадей и в путь двинулся. А богач места себе не находит: «Не заболел ли мой петушок», — думает. Подошел он к свитку поближе, глядь — торчит у петуха в горле тот самый крючок, который торговец ему показывал!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Вот до чего жадность доводит! — рассердился богач. — Ради своих мешков чудо-петушка не пожалел.
Вынул он крючок, петушка лечить стал. Да только голос к нему не вернулся. Никто больше не слышал, как нарисованный петух поет.
А торговец домой радостный ехал. «Так тебе и надо, думает, — пусть ни у кого такого петуха не будет!» Ехал, ехал, да и не заметил, как лошадь оступилась. Упали мешки торговца в лужу, и сам он вместе с ними упал. Так и остался в грязи сидеть.
Волшебное слово «кусукэ»
![]()
лучилось это давным-давно. Как-то раз поздним дождливым вечером шла девушка по имени Ямато с поля домой. А дорога ее вдоль деревенского кладбища пролегала. Шла Ямато, шла, как вдруг послышалось ей, будто где-то младенец плачет. Огляделась она вокруг, видит — лежит на заброшенной могиле ребенок, пригляделась получше — а это и не ребенок вовсе, а большая черная кошка.
Не успела Ямато испугаться, как раздался тут из заброшенной могилы хриплый страшный голос:
— Эй, кошка, что ты здесь распищалась?!
Перестала кошка мяукать — прислушалась. А Ямато за деревом спряталась. Стоит не шелохнется.
— Ну вот что, — продолжал хриплый голос, — в первый же ясный вечер, пока в деревне фонари не зажгут, отправляйся-ка ты к большому дому с каменной оградой. Сядь у ворот и начни мяукать, да пожалостливей. Пусть думают, что ребенок плачет. И тогда младенец, что в том доме недавно родился, чихать начнет. Как чихнет три раза, душа его вылетит вон, он и умрет.
— Так, значит, — замурлыкала кошка, — нет ему спасения, коль три раза чихнет?
— Нет, — ответил хриплый голос. — Хотя от этих людей можно всего ожидать. Знай, что когда ребенок чихать начнет, а кто-нибудь произнесет волшебное слово «кусукэ», не будут наши чары действовать. Беги тогда прочь!
Снова заплакала кошка голосом младенца, спрыгнула с могилы и исчезла в темноте.
Стоит Ямато за деревом — ни жива, ни мертва. Страшно ей стало. Дождалась девушка, пока затихнут все звуки вокруг, выбралась неслышно из своего укрытия и побежала в деревню. «Какое странное волшебное слово я узнала», — думает.
Решила Ямато никому в деревне ничего не говорить и стала ждать первого ясного вечера. Очень ей хотелось спасти ребенка, который недавно в большом доме с каменной оградой родился.
С утра до вечера работала девушка в поле. И вот, наконец, настал первый ясный вечер. Только стало смеркаться, подошла она к дому с каменной оградой.
— Эй, Ямато, что ты сегодня так рано с поля вернулась? — удивился хозяин дома.
— Слышала я, что ребенок у вас нездоров, — ответила девушка, — вот и решила его проведать.
— Добрая ты, Ямато! Спасибо тебе за заботу, — сказал хозяин, — а ребенок наш и вправду болен.
Вышла тут хозяйка, Ямато в дом приглашает. А тем временем на дворе совсем темно стало. Вот-вот фонари зажгут. В стойлах коровы замычали. А на улице пусто — никого не видать.
Глянула Ямато за каменную ограду, видит — крадется вдоль нее черная кошка, та самая, что дождливым вечером на кладбище с темными силами говорила. Все ближе к дому подбирается, а глаза злобным синим блеском сверкают. Шипит кошка, изгибается. «Пришла-таки», — подумала со страхом Ямато.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
А кошка тем временем совсем близко подошла, села у ворот и замяукала жалобно-прежалобно.
— Ой, что это? Смотрите — кошка! А плачет совсем как младенец! — встревожилась хозяйка и еще крепче обняла своего ребенка.
— Вот бестия! Да еще и черная! — воскликнул хозяин и перегнулся через каменную ограду. — Пошла прочь! Кыш! Кыш!
Но тут ребенок чихнул.
— Апчхи!
— Кусукэ! — быстро проговорила Ямато.
лучилось это давным-давно. Как-то раз поздним дождливым вечером шла девушка по имени Ямато с поля домой. А дорога ее вдоль деревенского кладбища пролегала. Шла Ямато, шла, как вдруг послышалось ей, будто где-то младенец плачет. Огляделась она вокруг, видит — лежит на заброшенной могиле ребенок, пригляделась получше — а это и не ребенок вовсе, а большая черная кошка.