машинок и кубиков и отнес их к стене. А не в том ли все дело, подумал он, что ему просто не очень-то хочется сидеть вдвоем с Максом, который, не дай бог, еще заведет разговор о сегодняшнем собрании. И может быть, он просто старается растянуть время в надежде, что монотонные голоса в детской усыпят ребятишек, женщины вернутся в гостиную и они снова останутся вчетвером и, как всегда, воцарится шутливая, непринужденная атмосфера.
— Возьми! — Макс пододвинул ему стакан и лукаво улыбнулся: — Садись же, наконец. Все равно не успеешь пропылесосить весь дом, прежде чем дети заснут. Даже если очень захочешь.
Он сел, взял стакан и тотчас опять поставил его, потому что как раз в этот момент зазвонил телефон. Макс поднялся и, подойдя к аппарату, снял трубку.
— Да, — сказал он нетерпеливо. — Ну? — И мгновение спустя: — Что ж, тогда мне, наверно, лучше зайти.
Он положил трубку, губы его, как иногда бывало, скривились в капризную гримасу.
— Гм. Если информация достоверна, Рольф и Тони чуть было не прикончили друг друга. Ладно, ничего не поделаешь, придется...
— Может, лучше я?
Опять эта готовность, это преувеличенное чувство долга, это...
— Ты хочешь пойти?
Будто ничего особенного не случилось, но, может, так оно и было? Направляясь к двери, он уже раскаивался, что предложил свои услуги.
— Само собой, — сказал он.
Йохан, видимо, увел Рольфа, а практикант Вилли решал весьма нелегкую задачу: не выпускать Тони из комнаты. Навалившись всей своей тяжестью на парня, он пытался удержать его в постели.
— Ей-богу, они чуть было не угробили друг друга. — Вилли вконец запыхался. — Ты бы видел.
— Да, да, — сказал он. — Ну-ка, пусти!
— Ты смотри, поосторожней, он такой сильный, что...
— Пусти! — повторил он и сел на краешек койки.
Парень рванулся, но он схватил его за плечи и уложил обратно в постель. Тот напрягся всем телом, приготовившись снова вскочить, но он опять удержал его.
— Он такой сильный, что...
— Проваливай отсюда и дверь за собой закрой!
Практикант нехотя подчинился и громко хлопнул дверью. Тони сделал новую попытку подняться, он стонал от усилий и время от времени издавал шипящие, звериные звуки.
Он снова уложил его в постель.
Тогда Тони поднял голову и плюнул ему в лицо. Он вытер плевок плечом, удерживая парня в постели.
— Ну-ну, — сказал он. — Успокойся!
Тони не ответил, он был совершенно не в состоянии понимать, что ему говорят. Вновь напряг мускулы, сделал еще одну попытку подняться, однако он и на сей раз уложил его обратно. Он будто пытался обессилить зверя, от однообразных движений болели все мышцы, но постепенно сопротивление парня ослабло, он пришел в себя и словно с удивлением обнаружил, что рядом с ним кто-то есть. Так всегда и бывало. Они как бы возвращались из какого-то бесконечного далека и с удивлением воспринимали самые обычные вещи. Он поймал себя на том, что кивнул парню так, будто они только что встретились. Потом, исполненный доброты и сочувствия, медленно отпустил его плечи.
— Губа не болит? — спросил он.
— Не-а, — ответил парень и пошевельнулся, — ничего. Я в тебя плюнул?
Он улыбнулся:
— Ничего.
Тони попробовал улыбнуться в ответ, как бы прося извинения, но улыбки не получилось, затем лицо его помрачнело.
— Не хочу, чтобы эта скотина здесь ночевала.
— Думаю, что смело могу обещать тебе это. Йохан уложит его где-нибудь в другой комнате.
— Хорошо бы.
Тони протянул руку за сигаретами и спичками, лежавшими на длинном узком столике у окна, и легкий голубой дымок напомнил ему о сигарете, которую он отложил в сторону, когда зазвонил телефон.
— Ты не дашь мне сигарету? Я завтра верну.
— Конечно, возьми!
Он взял сигарету, откинулся на спинку койки и прислонился головой к стене. Оба молча курили, стряхивая пепел в консервную банку, служившую пепельницей. Вокруг было тихо, звуки из комнаты отдыха замирали где-то в коридоре.
Да, день, что ни говори, был на редкость неудачный, первый рабочий день после отпуска. Но наступивший вечер, казалось, чуть сгладит неприятные впечатления. Завтра все пойдет как по маслу. Так бывало всегда. Он больше не думал о том, что же отдалило его сегодня от всех, почему он оказался в таком непривычном для себя, мучительном положении, он, всегда и всеми любимый учитель и идеальный товарищ по работе.
Он глубоко затянулся, пытаясь, как и днем, подыскать какие-нибудь теплые и ни к чему не обязывающие слова для подростка Тони, но тот опередил его:
— Ты иди, все в порядке.
— Больше никого не поколотишь сегодня?
Он лукаво улыбнулся, ожидая, что парень ответит тем же, но, наверное, перешел какую-то невидимую грань, потому что Тони отвернулся к стене и отодвинулся, чтобы избежать его прикосновений.
— Я теперь буду спать, — угрюмо буркнул он.
— Ну и хорошо!
Он затушил свою сигарету и дымящийся окурок Тони. Убедившись, что оба окурка в самом деле погасли, поднялся и поставил банку на стол.
— Тебе ничего не нужно? — спросил он.
— А что именно?
Действительно, что он мог бы ему предложить? Свободу выбора: куда идти и что делать? Или девушку вроде той, с картинки на стене, обнаженную красотку со стандартной улыбкой? Или просто бутылку холодного пива? Надо же задать такой дурацкий вопрос!
Тони лежал, подложив руки под голову, и ждал, когда он уйдет.
— В таком случае спокойной ночи, Тони.
— Спокойной ночи!
В коридоре он встретил Йохана и сказал, что Тони успокоился. Йохан одобрительно кивнул и высказался в том смысле, что, по его мнению, Макс мог бы и сам заняться этой историей.
— Он попросил меня. Не все ли равно, кто пришел.
— Господи, ну конечно, — сказал Йохан, чтобы приуменьшить значение случившегося и одновременно оправдать себя. — Дело-то выеденного яйца не стоит, но ты же знаешь, от Вилли в таких случаях толку чуть.
— Да, мы так и решили. Ясное дело, от меня все же больше пользы, чем
