Он наблюдал за танцующей парой. Если лорд Хартфорд играет некую роль, тогда что же такое она сама? Ее улыбки, жесты, повороты головы выглядят заученными, неестественными, заранее придуманными. Алекс нахмурился еще сильнее. Какова же может быть цель этой игры? Неужели она занимается шпионажем? В самом деле — роль иностранки, богачки, роковой женщины — прекрасный способ добиться расположения соседей, включая и местных должностных лиц.
В следующий раз, когда он отправится на свою ночную прогулку верхом, следует занять позицию поближе к ее владениям.
Алекс отвлекся от своих мыслей, увидев Честити, проплывшую мимо него в танце. Она действительно выглядит сегодня великолепно. Так изящна, величественна, как королева. Он чувствовал, как учащается его пульс при взгляде на нее.
Алекс встряхнул головой, желая прояснить сознание. О чем это он сейчас думал? Меньше всего в данный момент ему нужны запутанные отношения с Честити Хартфорд. Не только потому, что это может помешать его миссии, но и просто может оказаться опасным. Он не должен терять бдительности.
Честити снова пропорхнула рядом с ним, и Алекс почувствовал, как его решимость тает. Как только его задание будет выполнено, он должен вернуться на Пиренеи. Хотя, возможно, и не сразу, подумал он, наблюдая, как Честити делает реверанс своему партнеру.
Честити покинула танцевальное пространство и опустилась на стул. За весь вечер она присела впервые и приветливо улыбнулась двум молодым леди, сидевшим рядом. Но две менее удачливые девушки гордо вскинули головы и поднялись с мест. Хотя они были ее соседками, но никакая дружба не давала ей права пользоваться большим успехом, чем они.
Настало время для последнего перед ужином танца, одного из немногих, оставшихся свободными в ее карточке. Но Честити это не беспокоило. Неожиданно чья-то тень упала на нее, и сильная мужская рука взяла карточку.
— Вы сегодня пользуетесь бешеной популярностью, Честити. Я не имел возможности приблизиться к вам.
— Я этого не заметила, — сказала она сухо.
Алекс сел рядом с ней.
— Мы будем ужинать вместе? — Увидев взволнованное выражение ее лица, он поспешно произнес: — Если вы все еще не можете забыть того, что произошло днем, я прошу вас, простите меня. Понимаете, виной всему эти ужасные воспоминания. Когда вы спросили меня об Испании… Мне очень захотелось забыть обо всем. Я не думал, что это может испугать вас. Словом, простите меня, даже если я не заслуживаю прощения.
Честити смягчилась и улыбнулась. Конечно, на него невозможно было сердиться. Алекс собрался записать свое имя в ее карточку, но Честити остановила его.
— Я бы с удовольствием, но… — Она обвела глазами зал, чувствуя неотрывный жесткий взгляд матери. Алекс проследил за ее взглядом.
— У вас будут проблемы?
— Нет, но… как же Транквилити?
— Понимаю, — сказал Алекс.
Он понимал гораздо больше, чем она могла предположить. Алекс записался на танец, следующий сразу после ужина, и возвратил карточку. Затем он встал, взял ее руку и поднес к губам — благородный жест, принесший Честити одновременно чувство удовольствия и грусти.
Алекс удалился, и Честити вновь опустилась на стул. Внезапно бал показался ей скучным. Она больше не желала здесь оставаться, не желала видеть эти лица; ей хотелось убежать, укрыться в уютной тишине своей комнаты. Она поднялась, но неожиданно перед ней возник Рубин Оксуорт.
— Мисс Честити, окажите любезность пожилому кавалеру, позвольте мне ужинать с вами!
— О, я не знаю, я… — Боже, как же она может согласиться, если уже отказала Алексу!
— Мистер Фицсиммонс ужинает вместе с Транквилити, и я подумал…
Честити, не слушая его, смотрела в другой конец зала, где Алекс как раз записывал свое имя в карточку Транквилити.
— Мне будет очень приятно, мистер Оксуорт. Она подождала, пока он записался и вернул ей карточку, затем торопливо проговорила: «Простите меня, я на одну минуту…»
Честити влетела в свою комнату и опустилась на стул перед зеркалом. Ей необходимо было успокоиться и поразмыслить надо всем, что произошло в этот вечер. Но собственное отражение, улыбавшееся ей, не позволяло никак сосредоточиться. Она была на Рождественском балу, она танцевала почти все танцы, ее партнер по игре (весьма привлекательный!) предложил ей поужинать вместе, и за всем этим не последовал гнев матери! Она не должна задавать вопросов, она будет наслаждаться этим вечером!
Последним танцем перед ужином был буланжер, и Честити старалась сосредоточиться на его сложных па. Каждый раз, когда она сходилась в танце с Рубином Оксуортом, тот не переставая превозносил прелести ее сестры Транквилити. Любая другая на ее месте пришла бы в ярость, но Честити это только забавляло.
— Она такая хорошенькая, такая хорошенькая. Уверен, будущей весной она покорит Лондон, — повторял он.
— И Синсирити также, я полагаю, ведь они очень похожи, — произнесла Честити с улыбкой.
Он нахмурился, обдумывая ее слова, пока движения танца не развели их. Когда они вновь подошли друг к другу, он продолжил:
— Что касается Синсирити, я не уверен. Конечно, внешность молодой леди кое-чего стоит, и Синсирити также очаровательна, но она лишена определенной живости.
Скучная Синсирити прошла мимо них, и вслед ей раздались смешки.
— Может быть, мистер Оксуорт, вы просто влюблены в Транквилити?
Его темная кожа стала еще темнее, и он опустил голову, как провинившийся школьник. Честити сжалилась над ним и не стала развивать эту тему, тем более, что и танец подошел к концу.
Ужин был просто великолепен, шампанское текло рекой — не то кислое вино с привкусом шампанского, что подавали многие здешние хозяйки, но настоящее французское шампанское.
Алекс поднял бокал и, маленькими глотками отпивая искрящееся вино, представил себе, как темной ночью лодка контрабандистов, нагруженная контрабандными напитками, пришвартовывается к подвалам Его Светлости. Он осмотрел гостиную и поймал на себе взгляд Хартфорда, поднявшего бокал в молчаливом приветствии. Алекс кивнул в ответ. Трудно понять, что это за человек. Любезный хозяин, он прилагал все силы, чтобы развлечь гостей, при этом никого не принуждал к развлечениям.
Алекс тряхнул головой, когда его взгляд остановился на леди Хартфорд. Она все еще оставалась красивой женщиной, но ее поведение невыносимо. По его мнению, Хартфорд давно заслужил награду за свое терпение.
Впрочем, лорд Хартфорд имел любовницу в Лондоне. Разведка сообщала Алексу об этом; он посетил ее как-то раз, притворившись, что принял ее дом за дом своего друга. Симпатичная женщина с седыми волосами, едва ли она могла относиться к разряду легкомысленных, ветреных содержанок, и ей было уже далеко за сорок. Интересно, знала ли Честити об их отношениях?
