А Данила в это время с каким-то ледяным спокойствием внутри вдруг подумал, а что это он, собственно говоря, так очкует? С техникой у него все в порядке, тело отзывается послушно на любые его хотелки, словно он всегда им управлял. Так чего мандражировать раньше времени? Хотите шоу, товарищ Бесков? Будет вам шоу! Внутри крепла твердая уверенность, что все будет хорошо. Так, как и должно быть. Никого он не подведет и по щам не схлопочет.
Как там по классике надо? А, да, точно – опорную левую ногу ставим примерно в тридцати-сорока сантиметрах справа от мяча, правую ногу заводим за нее, перекрещивая и изгибая на манер хоккейной клюшки, и подъемчиком, подъемчиком. Один, два, три…семь. Семь ударов – семь раз гулко отозвалась перекладина. Получите, распишитесь.
Надо же, дольше про себя последовательность движений проговаривал, чем бил. Данила повернулся. А что это все застыли, как в финале бессмертной пьесы Николая Васильевича Гоголя «Ревизор» – с выпученными глазами и открытыми ртами? Неужто, никто раньше банальную рабону не видел – ее же во дворе чуть ли не каждый малек бьет. Поправочка, в его прежнем мире бьет.
Ох, е, что сейчас будет, подумал Мельник с запоздалым раскаянием. Откуда в нем только берется вся эта детская дурь, заставляющая совершать необдуманные поступки? Взрослый, вроде, мужик. Стоп, а почему он решил, что с юным телом он получил только избавление от возрастных хворей и великолепные физические данные? Нет, брат, шалишь, ту самую дурь, про которую только что вспоминал, можешь также смело записать в список своих приобретений.
- Малой, – тихим голосом поинтересовался Бесков. – Ты откуда такой на мою седую голову нарисовался, а? Это что сейчас было, черт возьми?!
Надо же, оценил Данила, мастерство и правда не пропьешь. Вот что значит старая школа, первым отмер. Остальные еще глазами лупают, а старший тренер уже на коне, шашкой машет.
- А что не так, – максимально наивно захлопал глазами попаданец. Главное, не переиграть!– Вы же не сказали, как именно можно бить. Нет, если надо, я могу еще раз?
- Убью, заразу мелкую! – сдавленным страшным голосом проговорил Мудрик. – Держите меня кто-нибудь, иначе я его сейчас точно пришибу!
- А ты сам не догадываешься? – приторно ласковым голосом осведомился Константин Иванович. – Подумай хорошенько.
Данила честно изобразил напряженную работу мысли. Наморщил лоб, почесал в затылке, поглазел на проплывающие в небе облака.
- Не-а. Подсказочку бы мне, а?
- Да без проблем, – голос Бескова стал вовсе медовым. Таким, что понимаешь, сейчас точно какая-то подлянка последует. Ну вот, накаркал! – На второй тренировке будем разучивать этот удар. Только ты сначала расскажешь, откуда его знаешь. Ты ведь расскажешь, правда?
- Запросто, – легко согласился Данила. – Только, Константин Иванович, вы не забыли, у меня ж экзамены на носу. А вы разрешили готовиться. К экзамену, в смысле. Так что я думал, вы меня с вечерней тренировки отпустите?
- Вот, гад! – потрясенно выдохнул Долбоносов. – Мы корячиться будем, а он с книжечкой прохлаждаться?!
- Отпущу, отпущу, – Бесков согласно покивал головой. – Учеба – дело святое. Вот когда вытрясу из тебя все, что меня интересует, тогда и отпущу, понятно? А сейчас марш на базу, чего застыли, бездельники?! Адамас, веди их!
Глава 11
1968 год. Москва. Июнь
В полуфинале чемпионата Европы сборная команда СССР проиграла итальянцам. И ладно бы по игре, нет, все решила…монета! Да-да, звучит абсурдно, но по закону подлости именно советским футболистам в этом розыгрыше несказанно «повезло». Какой-то…нехороший человек ввел давным-давно правило, которое гласило, что в случае ничейного результата в основное и дополнительное время не пробиваются пенальти и не назначается переигровка – главный арбитр матча просто подбрасывает монетку в присутствии представителей обеих команд и вуаля, победитель определен. Бред? Конечно. Но этот бред здесь и сейчас оставил нашу команду без финала.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Данила вместе со всей командой, которая готовилась к игре с тбилисскими одноклубниками, чуть не сорвал голос, активно болея за сборную. Динамовцы собрались в холле базы перед телевизором и орали, словно стадо раненых бегемотов, переживая все перипетии фантастической драмы, что произошла на поле славного города Неаполь.
Память никак не отреагировала на анонс полуфинального матча европейского первенства, и потому Мельник смотрел на экран наравне со всеми, совершенно не представляя, каким будет итоговый счет. А когда завершились оба дополнительных тайма, попаданец приготовился к серии пенальти, но и наши и итальянцы после длинной трели свистка немецкого судьи Ченчера устало повалились на газон и не выказывали никаких признаков подготовки к ударам с точки.
- Нет, ну как Генка не забил? – продолжал тем временем сокрушаться Маслов. Капитан динамовцев все не мог успокоиться из-за чистого голевого момента на сто восемнадцатой минуте, когда их одноклубник Еврюжихин прорвался по правому флангу, вошел в штрафную и пробил низом и мимо вратаря итальянцев Дино Дзоффа и, к сожалению, мимо ворот. – Верный же момент был, стопроцентный!
- Ну, знаешь, – возражал ему Рябов, – итальянцы тоже могли нашим гол положить. Видал, как Доменгини в штангу пробил? Пшеничников ни за что не взял бы.
- Дожимать макаронников надо было, – произнес с досадой Володя Козлов. – У них же Ривера чуть ли не в самом начале травмировался, мы ведь против десятерых играли, почему не реализовали преимущество? А, да что тут говорить!
- Подожди, чего ты раньше времени панику наводишь, – попытался успокоить товарища Авруцкий. – Сейчас жребий кинут, тогда и станет все ясно.
- Жребий? – удивился Данила. – Что за жребий?
- С луны свалился, Малой? – уставился на него с изумлением Козлов. – Правила иди почитай, монетку будут бросать.
Мельник вздрогнул. Только сейчас в голове открылась ясно и отчетливо информация о том, что будет дальше. А именно, рассказ Якушина о том, как он пытался подсказать нашему капитану Шестерневу, какую сторону монеты надо выбрать и о том, как Альберт завис, растерялся и промолчал, а хитрый итальянец Факкетти опередил его и прокричал удачный вариант. Так все было на самом деле или нет, в принципе не имело никакого значения, итог жеребьевки все равно оказался не в нашу пользу.
- Малой, ты куда? – окликнул парня Олег Иванов, но тот лишь отмахнулся.
- Голова разболелась. Пойду на улицу, воздухом подышу, накурено здесь.
Что есть, то есть, дымили игроки, словно паровозы, хоть топор вешай. И как только потом умудряются по полю носиться, здоровье ведь надо иметь лошадиное? Хотя, неудачный пример – капля никотина, как известно, лошадь убивает. Ага, а хомячка разрывает на части.
Данила вышел из здания и стал неспешно прогуливаться по дорожке под окнами взад-вперед. Через несколько минут громкие крики с преобладанием нецензурной лексики из открытых форточек возвестили о том, что капитан итальянской сборной уже выскочил из подтрибунного помещения, проорал радостное: «Италия!», заставив своих преданных тиффози на далеком стадионе сойти с ума от счастья. Ну а болельщиков во всех уголках огромного СССР, наоборот, вогнать в тоску.
«Хреновые показатели по всей стране теперь будут, – подумал невольно Мельник. – Впору выходные раньше времени объявлять, чтобы наши мужички залили сорокаградусной грусть-печаль, опохмелились, выспались и смирились с проигрышем».
- Гуляешь? – выскочил на улицу взъерошенный и злющий, как цепной пес, Маслов. – Слышал, поди, просрали мы финал! Дай закурить. А, да, ты ж не куришь! Вот ведь, набрали водолазов по объявлению, стрельнуть сигаретку не у кого. Михей[15], дятел, не взял Стрельца в команду, а Эдька сейчас там ох как бы пригодился.
А действительно, почему один из лучших форвардов страны не поехал со сборной? Запрет на выезд после отсидки с него давно сняли, форму Эдуард в нынешнем сезоне набрал сумасшедшую, и голы забивает на любой вкус. Эй, память, ау? Молчит, дрянь эдакая!
