«В городе добивались успеха не все. Городское богатство было приключением, везеньем, то есть нестабильностью. В игре один выигрывали, другие теряли. На новом социальном пространстве возникало небывалое, сотрясающее душу явление – нищета в неравенстве. Уже не та нищета, что обрушивалась поровну на всю общину, как при голоде в тысячном году. А нищета одного, отдельного человека. Она была возмутительна, потому что соседствовала с неслыханным богатством. Такая бедность стала сбрасывать на дно часть индивидов, внезапно лишившихся поддержки общины».
Но здесь не будем углубляться в смыслы разных моделей, проблема отношений государства к обособленному человеку возникла в античной Греции и до сих пор актуальна как фундаментальная тема философии и обществоведения под названием «Государство и индивид». Так и будем ее называть.
Эта проблема была одной из главных уже в политической философии Платона. Он представлял государство целостностью, единством, которому в политике противостоит сложное множество индивидов. Полис (город-государство) олицетворяет Космос и порядок, а каждый индивид несет в себе большую или меньшую зону хаоса. Платон разными способами подходит в вопросу, почему государство, такая сложная сущность, едино, а индивид – множество. Почему полис – великан по сравнению с индивидом – легче изучить, чем индивида. Получалось даже, что полис как единство и есть неделимость, а отдельные индивиды – лишь его искаженные копии.
Платон считал, что несовершенный индивид несет в себе элементы государства. Он писал: «Мы сперва исследуем, что такое справедливость в государствах, а затем точно так же рассмотрим ее и в отдельном человеке, т.е. подметим в идее меньшего подобие большего».
Из истории политической науки
Платон (428/78—348/7 до н.э.)
Древнегреческий философ, ученик Сократа, учитель Аристотеля
Основные сочинения: «Апология Сократа» (399 до н.э.), «Государство» (360 до н.э.), «Законы» (354 до н.э.)
Это оптимистическое и даже утопическое представление. В отличие от животных, подчиняющихся программам инстинктов, жестко записанных в биологических структурах, человек обладал разумом и воображением – он создал искусственный мир культуры, и она подавила инстинкты. Человек жил не только в мире природы, но и в виртуальном пространстве мыслей, образов и чувств. Дисциплина рациональности не вполне господствовала в этом мире. Поэтому государство, управляя массой индивидов, каждых в чем-то неповторимых, непрерывно сталкивалось с вызовом малых или больших бунтов иррациональности. Индивиды преступали рамки рационально установленных законов – а управлять общностями, как известно, можно только на основе идеи или закона, принятых критической массой индивидов.
Была ли справедливость государственных законов задана богами или была следствием неизменных законов природы, об этом философы спорили изначально, но было очевидно, что обстоятельства жизни массы индивидов менялись. Именно политическая практика государства должна была непрерывно приводить в соответствие изменения в социальной сфере с инерцией законов – без мудрого правления законы теряют эффективность.
Важно!
Гармонизация политического и социального периодически давала сбои – возникали кризисы, волнения, бунты и революции. В ходе этих драм и катастроф не действовали оптимистические модели взаимодействия государства с индивидами – и Платона, и Просвещения ХVIII в. Индивиды переставали быть «копиями государства» и отвергали его идеи и законы. Происходили более или менее мирные или кровавые трансформации, в ходе которых менялись понятия, идеи, критерии справедливости, структуры политической и социальной систем.
Но под воздействием этих драм и катастроф какая-то часть индивидов заходила в своем бунте иррационального гораздо дальше других. Особенности их мышления, чувств и воображения в стабильное время могли быть незаметны, и даже сами эти люди не подозревали о них. Они выпадали из общества и в успокоившемся государстве становились чрезвычайной проблемой.
Это явление описано в древней истории. Философ С. Московичи писал: «Римляне завещали нам выражение “враги рода человеческого” для обозначения этих людей, того, что вынуждает всех других с ними бороться. Нужно уловить глубокий смысл этой формулы для того, чтобы почувствовать, что она излучает страх и жестокость». В русском языке таких людей называли изверг – их извергло общество.
Люди в таком состоянии тянутся друг к другу и образуют необычные сообщества. Московичи писал о важной идее М. Вебера, который обдумывал процесс возникновения нового общества как формирующейся системы. По словам Московичи, «этнологи и историки заметили, что именно тогда появляется очень плотная и напряженная сфера отношений, которую Вебер называет in statu nascendi (т.е. в состоянии возникновения). Здесь возникает нечто “совершенно другое”, несоизмеримое по своей природе с тем, что существовало раньше; нечто, перед которым люди отступают, охваченные страхом».
Эти новые группы (Вебер называет их характер «харизматическим»), имеют не историческую природу – «не осуществляются обычными общественными и историческими путями и отличаются от вспышек и изменений, которые имеют место в устоявшемся обществе». Люди, «порожденные» катастрофой, действительно необычны и своими идеями и действиями разрушают прежний порядок, а зачастую и новый и часто гибнут.
Московичи проводит такую аналогию: «Харизма подобна своего рода высокой энергии, materia prima, которая высвобождается в кризисные и напряженные моменты, ломая привычки, стряхивая инерцию и производя на свет чрезвычайное новшество». Более того, он считает, что такие вспышки и изменения в обществе мотивируются не экономическими интересами, а ценностями: «Харизма – это “власть антиэкономического типа”, отказывающаяся от всякого компромисса с повседневной необходимостью и ее выгодами… харизма обнаруживает эмоциональную нагруженность, напор страстей, достаточный для того, чтобы выйти из непосредственной реальности и вести иное существование».
Из истории политической науки
Серж Московичи (1925—2014)
Французский психолог, специалист в области социальной психологии.
Основные сочинения: «Общество против природы: возникновение человеческих обществ» (1976), «Век толп» (1981), «Изобретение общества: психологические объяснения социальных феноменов» (1988)
Хотя эти явления, предполагающие выполнение важных функций во взаимодействии с индивидами, были известны и описаны уже в древности, позитивистская мысль Просвещения уповала на достижение всеобщей универсальности политических систем и государств, населенных рациональными индивидами. Эта утопия была разрушена в ХХ в., так что и сам М. Вебер, создававший идеальные модели рационального государства и бюрократии, строго следующей рациональным законам и инструкциям, наблюдая после Первой мировой войны массовые сдвиги индивидуального сознания, стал обдумывать механизмы возникновения в условиях глубоких кризисов совершенно новые и необычные сообщества, не имеющие исторических оснований.
Это было время войн и революций, высвобождавших колоссальную энергию. Происходила и революция в науке – классическая наука, опиравшаяся на модели равновесных и обратимых процессов в природе и обществе («наука бытия»), дополнилась «наукой становления», исходившей из картины мира, где идут неравновесные и необратимые процессы, происходят переходы «порядок – хаос», кризисы и катастрофы. В исследовании таких процессов в природе и технике наука продвинулась, а в изучении сознания и поведения людей отстала.
В ходе разрушения СССР и последующего системного кризиса государства и население почти всех постсоветских республик понесли большие потери и жертвы из-за действий необычных групп индивидов, «выбитых из общества» и ставших террористами, грабителями, боевиками радикальных движений под иррациональными лозунгами. Государства, возникшие на пепелище СССР, еще не готовы ни вести диалог, ни усмирять таких индивидов, особенно при поддержки их внешними силами.
Важно!
Понятно, что именно в периоды смут, катастроф и войн государство вынуждено непосредственно призывать индивидов выполнить свой гражданский долг – по совести и по закону. В этой ситуации взаимодействие с классами, сословиями, партиями и другими общностями представляет собой массивный и медлительный процесс, а к индивиду лично власть обращается в форме приказа. Индивид получает повестку именно как индивид – в ней обозначены его имя и фамилия, час и место пункта сбора. Если он не подчинится, за ним придет патруль, если он спрячется, его найдут и расстреляют. Между властью и индивидом в этой ситуации нет никаких посредников.
В античной Греции в одно время государство проявляло к гражданам удивительное великодушие: во время гражданской войны каждому гражданину было дано право выбрать, за какую сторону он будет воевать, – но не дало права уклониться. Плутарх отмечает этот момент в законах Солона: «Из остальных его законов особенно своеобразным и странным является тот закон, который повелевает, чтобы был лишен гражданской чести человек, не примкнувший во время смуты ни к той, ни к другой партии. Но он хочет, как кажется, чтобы никто не относился равнодушно и безучастно к общим интересам, оградив от опасности личное достояние и отговариваясь тем, что не разделяет горя и страданий своей родины; он хочет, чтобы всякий немедленно примкнул к тем, которые преследуют лучшие и более справедливые цели, делил с ними опасности и помогал им, а не выжидал в безопасности того, что предпишут победители».
