Когда лимузин неожиданно остановился возле «их с Ларисой» заведения, где Минквуд не раз занимался с ней любовью, отвергнутый любовник в бессильной ярости заскрежетал зубами. Вот шалава! Мало ей двух хахалей-трахалей, подавай еще и третьего! Нет, милая, так дело не пойдет! Один — еще куда ни шло, но два… Да я тебя, сучка, по стенке размажу!
Вскоре Минквуд взял себя в руки и принялся напряженно размышлять, что же делать дальше. Вариации на тему венецианского мавра он решил не устраивать, не стоит того эта стерва. А насчет парня надо разобраться. Кто он? Откуда? А что, если это никакой не приятель Розочки, а ее брат или родственник? Что ж, порезвитесь ребятки, а потом посмотрим…
Излишние эмоции почти всегда вредят серьезному делу, мешают работе. Это прописная истина. Счастливый от встречи с Розочкой, Савелий не заметил слежки, но и ревнивец Минквуд тоже утратил бдительность и не заметил «хвост» за всем их любовным треугольником. Итак, профессионалы допустили одну и ту же ошибку…
А следил за ними не кто иной, как Лассардо, еще один участник этой любовной интриги. В отличие от Савелия и Минквуда, он не был терзаем муками ревности или угрызениями совести. Ему просто-напросто хотелось набрать максимум компромата на Ларису. Он прекрасно понимал, что чем больше мужчин он застукает с ней и зафиксирует на фото, тем легче можно будет надавить на Комиссара, а через него и на мэра Нью-Йорка. Француз не спешил, ибо прекрасно знал, в какой отель его «клиентка» повела свою очередную жертву.
Он вытащил из бардачка пачку пронумерованных фотографий и стал внимательно их рассматривать. Вот Лариса с упоением ласкает губами чью-то плоть (здесь Лассардо самодовольно усмехнулся, вспомнив, как неумело она это делала), на следующей она, стоя на четвереньках, с интересом обернулась, чтобы с благодарностью взглянуть на того, кто мертвой хваткой вцепился в крутые бедра и обрабатывает ее сзади. Ни на одной из этих карточек не видно ее партнера. Следующая партия гнусных фоток запечатлела сцену с Кеном Минквудом в туалете. Лассардо ехидно усмехнулся: трудно придумать что-либо более порочащее, чем это траханье на унитазе. Ракурс был несколько необычным: снимать пришлось через небольшое окошечко сверху. Далее те же лица в чем мать родила занимаются любовью в номере отеля, где Лариса наверняка находится и сейчас, но с другим партнером.
Эти снимки Лассардо считал наибольшей удачей, потому что Кен Минквуд считался приятелем Комиссара. Можно представить, какие последствия ожидают этого мужичка, если материал переслать его начальству! Познакомившись с Минквудом на дне рождения Ларисы, Лассардо даже и представить не мог, что ему так повезло, но после более чем обильных возлияний Комиссар случайно назвал Минквуда капитаном, а вскоре стало известно, что этот невзрачный молодой человек не просто какой-нибудь там военный капитан, а сотрудник ФБР. С тех пор Лассардо глаз не спускал со своего нового знакомого и специально спровоцировал его ревность: зная, что фэбээровец наблюдает за ними, начал страстно целовать Ларису. Наградой за смекалку были снимки в туалете. Гангстер понимал, что этим Лариса не ограничится и обязательно поведет капитана в неприметный отель, где уже не раз проводила время со своим первым наставником в делах любви. Поэтому француз заплатил хозяину гостиницы и сумел устроить себе уютное гнездышко, замаскированное под стенной шкаф, откуда мог спокойно фотографировать. Причем войти в этот шкаф можно было только из коридора отеля.
Лассардо не торопился, предоставив любовникам время, чтобы раскачаться и приступить к своему сладостному занятию. Но Лариса оказалась столь нетерпеливой, что он едва не опоздал. К его большому сожалению, кавалер явно не испытывал большого влечения к своей даме. Естественно, ей пришлось взять на себя инициативу, отчего в видоискатель все время попадало только ее лицо, словно ее партнер специально прятал свое. Впрочем, фигура мужчины достаточно сильно отличалась от тех, кто был снят ранее. Тем не менее один снимок получился на славу.
Как только парень стал одеваться, довольно грубо оттолкнув девушку от себя, Лассардо осторожно покинул свое убежище. Интересно, кто этот тип, снова подумал француз. Если приятель Розочки, то, по всему видать, ловелас порядочный. Но он вполне может оказаться и ее родственником, братом, например. Нужно будет обязательно выяснить. Наверное, все-таки родственник. Официант, обслуживавший парочку в ресторане, за небольшую мзду рассказал, что компания вела себя довольно странно. Все сидели, как на поминках, кроме блондинки, которая веселилась от души. Еще официанту показалось, что рыжая, совсем еще молоденькая девушка разговаривала со своим приятелем по-русски. К ним в ресторан часто заглядывают русские, чтобы отведать своих национальных пельменей, поэтому он может определить трудный славянский язык на слух.
А может быть, это тот самый московский недотепа, о котором как-то рассказывала Лариса? Лассардо злорадно усмехнулся: дома трахнуть не смог и потому приехал сюда! Опоздал, приятель: твоя любимая уже вскрыта, и не только им, Лассардо! Что ж, кажется, пора всерьез побеседовать с Комиссаром! Только нужно выбрать подходящий момент! И никуда ты, фараон горемычный, не денешься: землю носом будешь рыть, но склонишь своего приятеля мэра уступить некоторые земли города ему, Лассардо, беспощадному Шакалу! Шакал-то шакал, но даже такой прожженный бандит и представить себе не мог, на какие поступки подвигает несчастных ревность. Мог ли он вообразить, что Минквуд, позабыв об осторожности, сразу же бросится к Комиссару полиции, с которым если и не ручкался, то уж во всяком случае был в добрых отношениях?
Конечно же, после такого фортеля Ларисы ни о каком свидании с ней и речи быть не могло. Поэтому как только парочка скрылась в дверях знакомого заведения, капитан Минквуд в сердцах рванул машину вперед. Слава Богу, что в столь поздний час он не встретил почти никого, иначе мог запросто попасть в аварию. А мчался он к Комиссару, чтобы задать один-единственный вопрос: знает ли отец, где его дочь? Разумеется, это был минутный порыв. Подожди капитан до утра — вряд ли ему пришло бы такое в голову.
Алексу Уайту еще днем стало известно об успехе дочери на экзамене, хотя любимое чадо не соизволило даже позвонить и поблагодарить за содействие. Впрочем, Комиссар поначалу не очень волновался. Он был уверен, что такая демонстрация — своего рода месть отцу за прошлое. Но время шло, а Ларисы все не было. Комиссар заказал столик в ресторане, позаботился о любимых блюдах дочери. Он искренне радовался ее победе, которой она была обязана только ему. Правда, об этом вспоминать не хотелось, потому что во имя поставленной цели полицейскому пришлось пойти на такое грязное дело, как шантаж.
Мистер Уайт успокаивал себя мыслью, что Лариса, вероятно, решила отметить сдачу экзамена в кругу однокурсниц, но, когда маленькая стрелка часов стала приближаться к одиннадцати вечера, отец занервничал. В конце концов Комиссар решил отправиться на поиски дочери, если та не появится в одиннадцать. Он уже собирался выходить, когда в дверь позвонили. «Ну наконецто!» — с облегчением подумал Комиссар, но вдруг вспомнил, что у дочери свой ключ. Сердце так и защемило! Боже мой, неужели бедная девочка попала в аварию? Не раз и не два Комиссару приходилось спасать ее от дорожной полиции: лихачкой она была отчаянной.
— Я сам! Идите к себе! — раздраженно крикнул он спешащей к двери горничной.
— Слушаюсь, хозяин! — недоуменно отозвалась сухопарая женщина лет сорока и поспешно скрылась в своей комнате.
Комиссар нетерпеливо открыл дверь. За ней стоял Кен Минквуд.
— Кен? Что ты здесь делаешь? — удивленно спросил мистер Уайт.
— Во-первых, здравствуй, Алекс! — раздраженно бросил гость.
— Извини, приятель, здравствуй, проходи! — Хозяин посторонился и почувствовал, как засосало пол ложечкой. — Чего-нибудь выпьешь?
— С удовольствием, виски и побольше! — выдохнул Минквуд.
Ни слова не говоря, Длекс Уайт налил почти полный стакан шотландского виски и протянул капитану.
Тот быстро отхлебнул и, не глядя на Комиссара, ехидно спросил:
— А ты знаешь, где твоя дочь?
— Что-то случилось? — побледнел отец и машинально приложился прямо к горлышку.
— Ты же знаешь, Алекс, как я отношусь к тебе и к твоей дочери!
— Да, знаю! И ты мне нравишься! Да и Ларисе, как я успел заметить, тоже… Но я не пойму в чем…
— Нравлюсь? Да я люблю Ларису! — воскликнул вдруг капитан. — Понимаешь, люблю! — Он допил виски и неожиданно всхлипнул.
— Ну и прекрасно! — Комиссар успокаивающе положил руку ему на плечо. — Придет время — и свадьбу сыграем! — улыбнулся он.
— Ага, сыграем! — Минквуд вдруг истерично захохотал. — Подождем, пока ее весь Нью-Йорк не перетрахает, тогда и сыграем!
— Что? — истерически взвизгнул Комиссар и отвесил своему гостю звонкую пощечину. — Как ты смеешь говорить такое о моей дочери? — Алекс схватил капитана за горло. — Где она? Говори!
