Сначала я находилась в полном замешательстве и не знала, что делать, но потом придумала маленькую хитрость. Дело в том, что единственные в этом городе люди, с кем я общаюсь, — это наши соседи по лестничной площадке. Муж и жена. Они уже довольно преклонного возраста. Он — бывший заместитель председателя облисполкома. Владимир Федорович Белов, а жена его — бывшая учительница, Валентина Игоревна. Очень приятные, надо сказать, люди.
И вот как-то я зашла к ним в гости, якобы за спичками. Они предложили попить с ними чаю, я согласилась. Завязалась беседа о погоде. Потом я выдумала, что недавно прочитала книгу о частном детективе… Нет, я, конечно, на самом деле ее читала, только давно. И стала удивляться, почему такое возможно только за границей, а у нас нет частных агентств. Владимир Федорович посмеялся и заявил, что я безнадежно отстала от жизни. Он рассказал, что не так давно их дальние родственники Катя и Олег Лунины обратились за помощью к замечательному частному детективу, который помог им выпутаться из одного страшного дела. Из какого, правда, не сказал, но назвал вашу фамилию. Я сделала вид, что очень удивлена, и спросила, где вы живете. «В нашем городе», — ответил Владимир Федорович и спросил, уж не собираюсь ли я воспользоваться вашими услугами? А то, мол, в каждой газете есть объявления о таких агентствах, которых везде сейчас предостаточно. Я поспешила отшутиться и перевела разговор на другую тему.
В этот же день я накупила разных газет и в одной из них обнаружила ваше объявление, — развела она руками и снова уселась в кресло.
— А зачем вы назвались родственницей Луниных? — спросила я.
— Не знаю. Просто когда вы спросили, не порекомендовал ли вас кто-нибудь, я решила, что так положено, и назвала фамилию Луниных.
Вот как просто все было! А я со своим дедуктивным методом мышления вообразила бог весть что. Смешно.
— И что же было дальше? — поинтересовалась я, с нетерпением ожидая продолжения ее рассказа.
— Ну, потом я все-таки стала сомневаться, нужно ли мне это. Не хотелось, знаете ли, посвящать в свои тайны другого человека, и я решила попробовать это сама. У нас дома есть видеокамера, которой я, правда, едва умела пользоваться. Но я прочитала всю инструкцию, порепетировала дома и обнаружила, что у меня получается. Тогда я отправилась по адресу, где теперь жил мой муж. Вторые ключи от этой квартиры, которые он так и не забрал, были у меня.
Сначала мне казалось, что все будет легко и просто. Стоит только дождаться того момента, когда он кого-нибудь поведет к себе. Зная распорядок его дня, я каждый вечер после восьми поджидала его во дворе, прячась за трансформаторной будкой. Вскоре я поняла, что своим поведением привлекаю внимание прохожих. Приходит, понимаете ли, каждый вечер какая-то сумасшедшая и стоит на одном месте, прячась от людских глаз. Но я продолжала упорно стремиться к своей цели. И вот как-то я наконец увидела, что Вениамина не шофер привез, а он сам сидит за рулем, а рядом с ним рыжеволосая женщина. Я ужасно растерялась и забыла о камере, которая лежала у меня в сумке. Я никак не ожидала увидеть его с женщиной. Они вышли из машины и скрылись в подъезде.
Потом я приходила еще и опять видела его с этой женщиной.
Все эти дни я не находила себе места, думая лишь о том, что Вениамин исправился, начал вести нормальную жизнь и теперь у меня не остается никакой защиты от него. Тогда я снова позвонила брату и попросила срочно приехать. Он нехотя согласился, ведь я отрывала его от дел. Дима работает в фирме по недвижимости в Астахове. Режим там, конечно, не такой, как на госпредприятии, отлучаться можно в любой момент, только ведь это себе в убыток. Но брат очень добрый человек и всегда приходил мне на помощь.
На этот раз он приехал прямо на своей машине. У него «Нива». Благо, что оттуда до Тарасова не такое уж большое расстояние. В общем, через три часа он был у меня.
Я рассказала ему обо всем, но он продолжал настаивать на своем, советуя мне обратиться к вам.
— Не может быть, чтобы законченный гомосексуалист так легко и быстро сменил ориентацию, — смеялся он надо мной. — Либо это переодетый мужик, либо просто какая-то баба, связанная с ним по работе. И как ты вообще собиралась заснять все на камеру? Зайти к ним в спальню и беспрепятственно сделать свое дело? Да ты просто ненормальная!
В общем, он был прав, и мне ничего не оставалось делать, как пойти к вам, Танечка. Правда, я сначала сказала Диме, что вы можете принять меня за шантажистку, хотя, в сущности, это так и было, но он возразил: мол, если хорошо заплатить, вы не станете колебаться. Ой, простите, — виновато улыбнулась Елизавета Андреевна, глядя на меня.
— Ничего страшного, может, вы в чем-то и правы, — усмехнулась я в ответ, чувствуя себя не очень комфортно.
— А может, мы выпьем чаю? — предложила она, стараясь смягчить удар, который только что мне нанесла.
— Пожалуй, можно, — согласилась я.
Мы перешли в кухню, размеры и обстановку которой я тоже не берусь описывать. Елизавета Андреевна стала хлопотать у плиты, а я уютно расположилась на мягком диванчике, сработанном в стиле Людовика шестнадцатого. Через несколько минут мы уже пили чай с вишневым вареньем, и я слушала заключительную часть ее долгой исповеди.
Видя мое спокойствие, она и сама заметно успокоилась, предполагая, наверное, что теперь ей уже ничего не угрожает и я спасу ее от всех бед и напастей. Я заметила, что смотрит она на меня, как на бога, с полным восхищением и надеждой. Но что я могла для нее сделать? Я и сама была не в очень завидном положении. Через два дня я буду вынуждена все рассказать Тюрину и дать письменные показания против госпожи Тимофеевской. Между тем она продолжала:
— Короче, я согласилась и пошла к вам. Дима посоветовал дать вам ключи от той квартиры и рассказать о том, что я несколько раз видела Вениамина с женщиной и… Ну, дальше вы знаете. А потом, когда вы мне сказали, что это переодетый мужчина, я обрадовалась. Да, это звучит смешно, чему же тут радоваться? Но в моем положении… В общем, в тот же вечер, когда вы отдали мне кассету, я прямиком отправилась к Тимофеевскому. Ох и ругал же меня тогда брат!
— Вы понесли показать эту кассету мужу?! — не удержалась я от восклицания. — Не заскочив домой и не переписав ее?!
— Да. Вот такая я идиотка. И Вениамин, и брат правы, называя меня так. Он посмотрел ее, а потом растоптал прямо у меня на глазах. Затем сказал, чтобы я готовилась к встрече с прокурором и убиралась вон. Положение мое было ужасно, и, вы уж простите меня ради Христа, Танечка, мне ничего не оставалось сделать, как сослаться на существование копии, которая якобы хранится у вас. Совсем не знаю, зачем я вас назвала, но тогда мне казалось, что это будет наиболее убедительно.
— Да. Вышло вполне убедительно, — подтвердила я не без доли сарказма. — Тем более что стереть эту запись с кассеты я еще не успела, и она исчезла. Исчезла после того, как…
— О, я знаю! Это ужасно! — воскликнула Елизавета Андреевна, опережая меня. — Вениамин заявился на следующий день ко мне, слава богу, что Димы в этот момент не было, а то бы и он попал со мной в соучастники. Вениамин потребовал, чтобы я хоть из-под земли достала ему эту копию. А вернее, оригинал. Он рассказал, что учинил у вас обыск, но ничего не нашел. И если я не отдам ему эту крохотную кассетку, то могу проститься с жизнью. Я была до смерти напугана. Вечером пришел брат и сказал, что не терял времени даром и нашел выход из ситуации. Он… Простите, что вы сказали? — с запоздалой реакцией спросила Елизавета Андреевна. — Вы сказали, что кассета с записью на самом деле была и исчезла после обыска?
— Именно.
— Но кто же ее взял? Ведь Тимофеевский примчался ко мне разъяренный и требовал именно ее. Значит…
— Значит, ее взял кто-то другой, — закончила я за нее.
— Но кто же?! — воскликнула Елизавета Андреевна.
— На этот счет у меня есть кое-какие соображения, — спокойно ответила я, отхлебывая подостывший чай. — Только мне будет очень непросто решить эту задачу. Может быть, вы мне кое-что подскажете?
— Да, конечно! Все, что в моих силах. Говорите.
— Это позже, а пока заканчивайте вашу историю.
— Ах, ну да. Так вот. Дима сказал, что не терял времени даром и объездил все деревенские кладбища. То есть он весь день мотался по деревням и искал подходящее место для того, чтобы перепрятать труп. Я была в ужасе. Но он сказал, что для меня это единственный шанс спастись и он берет все в свои руки. Я должна только немного помочь ему. Я не представляла, как смогу это вынести, но, наверное, другого выхода не было.
Страшно рассказать, что мне пришлось пережить в тот вечер! — снова начала впадать в истерику Елизавета Андреевна. — Это ужасное заброшенное кладбище, этот мешок, в котором…
— Ладно, давайте это пропустим, — сжалилась я над ней. — Лучше скажите, почему вы решили рассказать все это мне.
