мертвенно-белы, как рыбье брюшко, взгляд дико и бессмысленно блуждал по сторонам. Он вытаращился на своего клерка, точно на незнакомца, а изумление нашего проводника свидетельствовало о том, что таким он видит своего хозяина впервые.
– Мистер Пиннер, вы нездоровы? – воскликнул он.
– Да, я неважно себя чувствую, – пробормотал тот, пытаясь овладеть собой. – Что это за джентльмены, которых вы привели сюда? – прохрипел он, облизнув сухие губы.
– Мистер Харрис из Бермондси и мистер Прайс, здешний житель, – бойко отрапортовал наш проводник. – Это мои друзья, люди с опытом, но оба сейчас без работы. Надеются, что в вашей компании подыщется им местечко.
– Конечно, конечно! – жутко осклабившись, откликнулся мистер Пиннер. – Мы вас непременно пристроим, даже не сомневайтесь. На чем вы специализируетесь, мистер Харрис?
– Я бухгалтер, – ответил Холмс.
– Отлично, бухгалтеры нам очень нужны. А вы, мистер Прайс?
– Я клерк, – сообщил я.
– У меня есть все основания полагать, что наша компания примет вас с распростертыми объятиями. Как только решение будет принято, я немедленно вам сообщу. А сейчас прошу вас уйти. Ради бога, оставьте меня одного!
Последняя фраза вырвалась у него помимо воли, словно он долго крепился, но сдерживаться дольше уже не мог. Мы с Холмсом переглянулись, а Холл Пайкрофт шагнул к столу:
– Если помните, мистер Пиннер, вы назначили мне явиться за дальнейшими инструкциями.
– Да-да, мистер Пайкрофт, разумеется, – ответил директор чуть спокойнее. – Подождите минуточку, да и почему бы вашим друзьям тоже не подождать? Три минуты – и я буду весь к вашим услугам. Надеюсь вашим терпением не злоупотребить.
Мистер Пиннер встал, учтиво поклонился, прошел в смежную комнату и затворил за собой дверь.
– Что такое? – прошептал Холмс. – Он от нас не улизнет?
– Ни-ни! – заверил Пайкрофт.
– Точно?
– Соседняя комната изолирована.
– Другого выхода из нее нет?
– Нет.
– Она как-то обставлена?
– Вчера стояла пустая.
– Так что он там делает? Я чего-то не понимаю. В жизни не видел, чтобы кто-нибудь так трясся от страха. Чем он так перепуган?
– Заподозрил, что мы из полиции? – предположил я.
– Наверняка! – подхватил Пайкрофт.
Холмс покачал головой:
– Не мы заставили его побледнеть. Когда мы вошли, он уже был бледнее мела. Не исключено, что…
Холмса прервал резкий стук, послышавшийся из соседней комнаты.
– Чего это ему взбрело ломиться в собственную дверь? – воскликнул Пайкрофт.
Стук продолжался, все громче и громче. Мы не сводили глаз с закрытой двери. Лицо Холмса посуровело; крайне взволнованный, он подался вперед. Вдруг послышались приглушенные булькающие звуки и быстрые постукиванья о дверную перегородку. Холмс неистово ринулся к двери и толкнул ее. Она оказалась запертой изнутри. Мы с Пайкрофтом последовали его примеру и навалились на нее изо всех сил. Сорвалась одна петля, потом вторая, и дверь с грохотом рухнула. Мы влетели в комнату.
Она была пуста.
Но растерялись мы только на мгновение. В углу комнаты – ближайшем к той, откуда мы выбежали, – была еще одна дверца. Холмс подскочил к ней и распахнул настежь. На полу лежали пиджак и жилет, а на крюке за дверью, на собственных подтяжках, затянутых вокруг шеи, висел директор-распорядитель акционерной компании «Франко-Мидлендская скобяная». Колени его подогнулись, голова была неестественно вывернута, а подошвы туфель и производили тот стук о дверь, который прервал наш разговор. Я, не теряя ни секунды, подхватил директора за пояс и приподнял тело, пока Холмс и Пайкрофт развязывали эластичную петлю, глубоко врезавшуюся в синевато-багровые складки кожи. Затем мы перенесли Пиннера в соседнюю комнату и уложили на пол. Лицо у него посерело, фиолетово-синие губы с каждым вдохом и выдохом судорожно вздрагивали. От того человека, каким он был всего лишь пять минут назад, ничего не осталось.
– Как он, Ватсон? – спросил Холмс.
Я наклонился над пострадавшим и тщательно его осмотрел. Пульс с перебоями едва прощупывался, но дыхание понемногу выровнялось; веки слегка дрогнули, приоткрыв тонкие белые полоски глазных яблок.
– Еще бы немного – и конец, – сказал я. – Будет жить. Распахните окно и принесите мне графин с водой. – Я расстегнул лежавшему воротник, обрызгал лицо холодной водой, потом принялся поднимать и опускать его руки, пока дыхание не пришло в норму. – Прочее – вопрос времени.
Я повернулся к Холмсу: он стоял возле стола, поникнув головой и глубоко засунув руки в карманы.
– Думаю, следует вызвать полицию. Однако признаюсь, мне хотелось бы изложить им всю предысторию этого инцидента.
– Ни черта в этой истории не разберу! – Пайкрофт почесал затылок. – Для чего им понадобилось меня сюда выманивать, а потом…
– Э, все это вполне очевидно, – нетерпеливо перебил Холмс. – Необъяснима только самая последняя внезапная выходка.
– А все остальное, значит, вам ясно?
– Полагаю, загадки тут ни малейшей. А вы что скажете, Ватсон?
Я пожал плечами:
– Загадка не для моего ума.
– О, если внимательно проследить всю цепь событий, вывод однозначен.
– Какой именно?
– Видите ли, решающих обстоятельств тут два. Первое: Пайкрофта заставили написать заявление с просьбой принять его на службу в эту анекдотическую компанию. Неужели вам непонятно, какую цель этим преследовали?
– Боюсь, что нет.
– А все-таки, зачем им это было нужно? Формальность излишняя; обычно достаточно устной договоренности, и нет ни малейших оснований делать исключение из правил. Нетрудно догадаться, мой юный друг: им во что бы то ни стало требовалось заполучить образец вашего почерка, а иного способа для этого не нашлось.
– Но зачем им мой почерк?
– Резонный вопрос. Дав на него ответ, мы приблизимся к решению задачи. Зачем им ваш почерк? Разумное объяснение только одно. Кому-то нужно было наловчиться подделывать вашу руку, а без образца вашего почерка было никак не обойтись. Перейдя теперь ко второму обстоятельству, увидим, что оно бросает свет на первое, и наоборот. Пиннер просил вас не уведомлять управляющего этой крупной фирмы о вашем отказе от места, то есть оставить его в полной уверенности, что некий мистер Холл Пайкрофт, которого он в глаза не видел, явится на службу в понедельник утром.
– Боже мой! – завопил наш клиент. – Какой же я идиот!
– Итак, с образцом почерка теперь все понятно. Явись вместо вас субъект, почерк которого разительно отличался бы от вашей руки в письме с вопросом о вакансии, аферу ожидал бы неминуемый провал. Однако жулик успел навостриться в подделке вашего почерка, и разоблачение ему не грозило, ибо вас, насколько мне известно, ни единая душа в конторе ни разу не видела.
– Ни единая! – простонал Холл Пайкрофт.
– Отлично. Разумеется, мошенникам было крайне важно, чтобы вы не передумали и не встретились с теми, кто мог бы вам сообщить, что у Мосона работает ваш двойник. Посему они вручили вам солидный аванс, отослали в Бирмингем и так нагрузили работой, чтобы вам и в голову не взбрело вернуться в Лондон, где вы могли бы вывести их на чистую воду. Дело предельно ясное.
– Но с какой стати этот тип выдавал себя за собственного брата?
– Это тоже понятно. Их, по всей вероятности, только двое. Один орудует за вас у
