Джордж Халлиган провел меня к маленькому столику за дверью. Я сел и оперся о стену, но тут же выпрямился. У меня кружилась голова.
— Боишься, что рассыплешься? — спросил Джордж. — Это самое плохое, да? А-а, все будет в порядке. Теперь, во-первых, прими соболезнования по поводу твоей матушки. И вот что — не делай из себя посмешища здесь, бар «Хеннесси» — не твой стиль, Эд. Оставь его Толстяку и его хулиганам. Счастье, что я проходил мимо, иначе бы они уделали тебя к чертовой матери.
Нил принес мне кружку «Гиннесса», а Джорджу стакан бренди со льдом. От коньячного запаха меня затошнило. Пот потек по лбу, защипало глаза. Я поднес холодное пиво к губам и отхлебнул добрую треть.
— Убить или вылечить, Эд, это единственно правильный путь. Итак, Толстяк сказал мне, что пришел защитник Томми Оуэнса. Я понимаю, я и сам пытался помочь этому Томми. Но ты знаешь не хуже меня, что Томми не врет, только когда спит. И что весьма сложно поймать Томми на вранье, так как он и сам не до конца верит себе, когда говорит правду.
— Про пистолет он не врал. «Глок-17», я сам видел.
— Но как он его достал? Толстяк говорит, что ничего не знает о пистолете.
— А Толстяк всегда говорит только правду? Могу себе представить.
Джордж Халлиган поморщился, как от боли.
— Возможно, здесь ты попал в точку. Печально, но я не пасу своего брата. Хотя мне он старается не врать. По крайней мере, специально. В любом случае, и последний человек в мире, которого Толстяк стал бы использовать, — Томми Оуэнс.
— Поэтому, как мы предположили, Толстяк и вызывал Томми. Найдется тело, копы получат нужную информацию — и смотри-ка! — пистолет, из которого стреляли, обнаружится у Томми.
Я отхлебнул еще немного пива. Джордж наклонился ко мне и сказал тихо:
— Для Толстяка это было бы слишком умно придумано. И не забывай, я втянул в эту историю Томми. Пожалел засранца из-за дочери. Несмотря на то, что его пособие по инвалидности урезали — он ведь уже больше не инвалид — просто еще один лентяй, который не хочет зарабатывать на жизнь. Можно сказать, что Томми находится под моим контролем.
— Ты до сих пор чувствуешь себя виноватым, что сделал его тогда инвалидом?
Джордж вздохнул. Беззаботное выражение исчезло с его лица, он казался теперь уставшим и раздраженным.
— Послушай, — сказал он, тыкая пальцем мне в грудь, — если бы я его тогда не искалечил, сейчас бы он лежал в земле.
— С чего бы это? За то, что украл у тебя велик? Тогда это было великое преступление?
— Он украл не мой велик, а велик Лео. Лео в то время увлекался ножами. Помнишь, через пару недель он заколол сына Дорана? Он искал Томми, и вырезал бы у него сердце, если бы нашел. Поэтому я добрался до Томми первым. Мне нужно было быть жестоким, иначе Лео бы рассердился. Откуда мне было знать, что кости не срастутся опять как нужно?
Джордж выглядел очень расстроенным. Я и не думал, что он так близко принимает все это к сердцу.
— Значит, ты действительно чувствуешь себя виноватым.
— Мне всегда нравился Томми. К тому же он никогда не держал на меня зла за поврежденную лодыжку. И я это очень ценю. Поэтому, когда мне удается, я пытаюсь присматривать за ним, понимаешь?
Джордж допил бренди, поднял брови, как будто пытался робко улыбнуться, и разгладил усы. По сравнению со своими братьями Джордж больше всех напоминал человеческое существо, но это было всего лишь подражание, не более того. Я посмотрел на его рубашку: бледно-голубая с белым воротничком и манжетами на запонках. Только два типа мужчин носили такие рубашки: генеральные директоры и гангстеры. Трудно сказать, кого я недолюбливал больше. В этом у меня с Томми было что-то общее.
— Как дела у Питера Доусона? — спросил я.
Джордж прищурился. Пауза затянулась слишком долго, потом он переспросил:
— У кого?
— У Питера Доусона. Ну, знаешь, «Доусон Констракшн»?
Джордж кивнул.
— Конечно. Но на самом деле я не имею дел с…
— Ты занимаешься обеспечением безопасности площадок Доусонов, не так ли?
— Компания, в которой у меня есть свой интерес, называется «Иммьюникейт». Но я не сижу там постоянно.
Может, и нет. Но его утверждение о том, что он не знает имени Питера Доусона, все усложняло.
Джордж внимательно на меня посмотрел, наклонился, поставил локти на стол и соединил пальцы рук, как будто ждал продолжения разговора.
— Ладно, — сказал я. — Увидимся как-нибудь.
— С удовольствием, — сказал Джордж, поднимаясь. — Я угощаю обедом в следующий раз. Будем смотреть в будущее, Эд.
Я повернулся к нему спиной, пошел к двери и только тут заметил, что в комнате сидели другие люди: парочка старикашек в кепи у барной стойки и еще одна компания, уютно устроившаяся слева от выхода. Я поднял руку и скорчил рожу, уверенный в том, что внес свой вклад в их развлекательную программу на сегодняшний день. Двое парней в спортивных костюмах загоготали. Но больше никто даже не улыбнулся. Несколько лиц показались мне знакомыми, но я настолько привык к этому ощущению за последние несколько дней, что перестал обращать внимание. Когда я вышел, Джордж Халлиган подошел с ними поздороваться. Послышалось глухое преданное бормотание, словно вассалы приветствовали своего феодала.
Глава 8
Я припарковался метрах в ста до поворота к дому Линды, в узорчатой тени огромного платана. На западе солнце опускалось за холмы, окрашивая небо в розово-грейпфрутовый цвет. Я прождал полчаса или около того, пока не увидел, как черный «мерседес» с откидным верхом свернул на узкую дорогу. Сосчитал до десяти, завел мотор, пристроился за машиной и по ее следам въехал в ворота. Мне не хотелось, чтобы Линда знала, что я приехал. Устал от ее вранья. На этот раз хорошо было бы застать ее врасплох, чтобы она не успела придумать новые сказки.
Когда я вышел из машины, водитель «мерседеса» — элегантный блондин спортивного телосложения, на вид лет тридцати пяти (хотя на деле ему могло оказаться и пятьдесят) — вышел на дорогу и стал наблюдать за мной. Я показал на дверь Линды. И огляделся. Никаких признаков жизни в маленьком домике по соседству, никаких машин вокруг. Линда не узнала бы мою «вольво». Я быстро шмыгнул за дом. Мгновенно сработали сигнальные огни, но я мог поспорить, что персидский кот проделывал это настолько часто, что Линда перестала обращать внимание на сигнализацию. Подбежал к скрытому за буком сарайчику и заглянул в боковое окно. Откуда-то из глубины шел тусклый свет. Я обошел дом вокруг и подобрался к тому месту, где над растянувшимся вдаль садом начиналась терраса. Линда стояла у белого дивана в гостиной, курила и смотрела на море. На ней были черный кардиган поверх фиолетового шелкового топа, узкая черная юбка немного выше колен, черные чулки и туфли на высоком каблуке. Золотистые волосы собраны в пучок высоко на затылке, губы такие же кроваво-красные, как и ногти. Судя по ее виду, спокойная и тихая ночь сегодня явно не предполагалась.
Томми Оуэнс говорил, что Линда Доусон может перепить нас двоих, вместе взятых, что было преимуществом в ее игре. Я пытался все увязать воедино: сегодняшнюю Линду в полном боевом снаряжении, и ту Линду, пьяную и напуганную, потерянную и одинокую.
Тем временем она встала и прошла через комнату, чтобы ответить на телефонный звонок. Покачивание ее бедер выбило все мысли у меня из головы. Мне пришлось отвернуться, чтобы отдышаться. На другом берегу залива виднелся темный загадочный город с блестящими огнями.
Я обошел дом еще раз и постучал в парадную дверь. Каблучки процокали по деревянному полу. Послышался голос Линды:
— Секундочку.
Увидев меня, она ничуть не удивилась и даже, казалось, испытала облегчение.
— Эй, Эд, привет! Как тебе удалось прорваться через ворота?
— Я играл в игру «иди-за-соседом». Видимо, он не сильно переживал, что какой-то незнакомец без приглашения ошивается у твоей двери.
— Что ты хочешь этим сказать?
— А ты как думаешь? Судя по одежде, ты не в церковь собираешься.
— Что? Ты хочешь сказать, что я Энни-в-Любое-Время, и незнакомцы постоянно ошиваются у моих дверей?
— А вдруг?
— Ну и что бы ты здесь делал, если бы я была такой? Я наняла тебя, чтобы ты нашел моего мужа, а не читал нравоучения.
— Возможно, какой-нибудь ревнивый любовник заинтересован в том, чтобы твой муж исчез. Навсегда.
На лице Линды мелькнуло выражение, похожее на страх.
— У меня нет… никого, кто подошел бы под твое описание.
— Ты уверена?
— Конечно. — Линда провела языком по красным губам и улыбнулась. — С другой стороны, кажется, я помню, как ты укреплял мои моральные устои прошлой ночью. И что теперь, Эд Лоу? Ты получил, что хотел?
Улыбка задержалась на ее губах, но выражение глаз изменилось. Внезапно я почувствовал себя скорее ее ревнивым любовником, чем детективом, кровь предательски забурлила в венах.
