Улыбка задержалась на ее губах, но выражение глаз изменилось. Внезапно я почувствовал себя скорее ее ревнивым любовником, чем детективом, кровь предательски забурлила в венах.
— Да, спасибо. А ты?
— Я всегда получаю то, что хочу, — сказала Линда, обнажив в улыбке зубы. — Потом всегда понимаю, что это было совсем не то, чего я хотела. И что на самом деле я хотела… выпить.
Она стояла совсем рядом. Я чувствовал запах сладких духов, грейпфрута и сигарет.
— Что у тебя с губой? — спросила она.
— Ударился.
Она дотронулась до моей щеки прохладной рукой, отвернулась и пошла в дом.
Я нашел ее на кухне. Она наполняла кувшин соком лайма с ромом.
— «Мохитос». Хочешь?
— Конечно. Пока ты его готовишь, поделись со мной некоторыми подробностями той истории, которую ты мне уже рассказывала.
— Какими подробностями?
— Как ты встречалась с Томми Оуэнсом в «Хай-Тайд» после того, как уехал Питер. Должно быть, он говорил тебе, что передал Питеру мешок с наличными от Джорджа Халлигана? Ты знаешь намного больше, чем говоришь. И почему, если тебе не наплевать на мужа, ты не рассказала мне все, что знаешь?
Линда бросила в стакан листья мяты, насыпала сахар и налила воду. Потом опустила голову, замерла и, как мне показалось, всхлипнула.
— Линда, не лей попусту слезы. Я не уверен, что на этот раз они помогут.
Она подняла голову и сверкнула на меня сухими глазами.
— Почему ты не сказала, что встречалась в тот вечер с Томми?
Линда отвернулась и покачала головой.
— Зачем Джордж Халлиган давал деньги Питеру?
— Я не знаю.
— Питер пытался застроить земли вокруг? Землю гольф-клуба Каслхилла, например?
— Возможно. Если он что-то делал, то не говорил мне об этом.
— Насколько хорошо ты знаешь Джорджа Халлигана?
— Я его вообще не знаю. Знаю, кто это. Но это ни для кого не секрет.
— Неужели ты не можешь предположить, зачем он давал Питеру деньги?
— А ты уверен, что он давал? Если ты располагаешь информацией только от одного Томми, то я и слушать не стану.
Линда вылила сироп из мяты с сахаром в кувшин, добавила газированной воды со льдом и перемешала все длинной ложкой.
— О чем вы с Томми разговаривали? Почему он так тебя ненавидит?
— Потому что давным-давно, еще до того как я вышла замуж, а он уже был женат, мы переспали — как-то один раз, после буйной пьянки, или во время пьянки, не помню. Это была ошибка, по крайней мере, для меня, но Томми решил, что все по-настоящему, пошел домой и рассказал обо всем жене. Ребенку их был всего годик, жена вышвырнула Томми на улицу, он таскался за мной, выслеживал — и так до тех пор, пока я не избавилась от него очень жестоким способом. А жена так и не приняла его назад. Поэтому он ненавидит меня.
Линда налила две порции «Мохитос», поболтала в них веточками мяты и протянула мне стакан.
— Удивительно, что он не рассказал тебе этого. Или мужчины не обсуждают такие дела?
— Такие мужчины, как Томми или я, во всяком случае, нет.
— Ага, — сказала она и подняла стакан.
Мы выпили. «Мохитос» освежил и ударил в голову. Линда взяла кувшин и уселась в гостиной. Я последовал за ней. От нее исходил такой сильный аромат, что я чувствовал, как будто уплываю за ним.
— Для кого ты так разоделась, Линда?
— Для тебя, Эд.
Она долила мне коктейля и похлопала по плечу. С беспокойством посмотрела на входную дверь, и мне стало интересно, что это за дела у нее. То ли кто-то должен был сюда прийти, то ли ее где-то ждали.
— Что еще ты хочешь услышать от меня? — спросила она.
— Расскажи мне про Сеозама Маклайама.
— Это парень из совета, который утонул, верно? Боже, это ужасно! Остались трое сыновей…
— Они с Питером близко общались?
— Я не знаю.
— Деньги Халлигана были взяткой Маклайаму?
— Я же сказала, что не знаю.
— Такое впечатление, что ты ничего о Питере не знаешь. Как будто вы жили отдельно.
— Это очень похоже на правду. И мы в конце концов нашли силы признать это.
— Томми говорит, что ты не любила Питера с самого начала. Тебе нужны были только его деньги.
— Томми считает, что я никого не могу полюбить — из-за того, что в глубине души люблю его. Видимо, так глубоко, что никто кроме него самого этого не замечает. И вообще, я что, подсудимая?
— Итак, ты не знала Сеозама Маклайама?
— Опять. Я знала о нем.
— Питер собирался встретиться с кем-то, чьи инициалы Дж. У., в тот вечер после тебя. Дж. У. — Джозеф Уильямсон — английский вариант Сеозама Маклайама. Ты что-нибудь знала про эту встречу?
— Нет. Погоди… Он сказал, что, возможно, ему придется выскочить минут на пять, чтобы разобраться с каким-то вопросом по строительству. Но это все. Он не сказал, с кем встречается.
Пять минут. Достаточно времени, чтобы передать мешок с деньгами неподкупному советнику и убедить его изменить свое решение по поводу переделки земель гольф-клуба Каслхилла. Решение, которое разрушило бы репутацию Маклайама, лишило бы его политической поддержки. Потом он позвонил и растаял в воздухе. Бессмыслица.
Я подошел к окну. Луна была такая большая, что казалось, вот-вот лопнет. Живот болел в том месте, куда врезал Толстяк Халлиган, а голова гудела от удара, которым я поразил Голубую Бейсболку. Линда встала сзади и положила мне на плечо руку.
— Я ничего не смогу сделать, если ты не хочешь помочь мне. Ты должна рассказать все, что знаешь.
— Я не могу рассказать тебе все, Эд. Я не уверена, в том, что знаю. То, что, по моему мнению, могло произойти… то, чего я боюсь… ты должен выяснить это. Я хочу, чтобы ты это выяснил.
Обернувшись, я посмотрел ей в глаза. Не знаю, что я там искал, но увидел лишь холодный страх.
Я направился к парадной двери. Линда пошла за мной и остановилась в холле, внимательно осматривая полки буфета в поисках ключа от ворот.
— Знаешь, тебе лучше не садиться за руль, — сказала она.
— Когда я уезжал отсюда, езда в пьяном состоянии была национальным спортом. Что случилось? К нам внезапно прорвалась цивилизация?
— Не совсем. Может, только намек на нее.
Но когда я вышел на воздух, ноги у меня подогнулись. Спокойно. Поеду с открытыми окнами, и все будет в порядке. Линда дошла до машины вместе со мной, посвистывая своему коту. Автомобиль произвел на нее впечатление.
— Это машина моего отца. Ты ведь знаешь, они с Джоном Доусоном держали гараж. Они росли вместе.
У Линды засветились глаза.
— Питер что-то такое говорил: «Все идет из Фэйган-Виллас». Ты понимаешь, что это значит?
Я покачал головой.
— Я тоже не знаю, — сказала Линда и открыла мне ворота.
Я направил «вольво» на узкую дорогу, остановился под знакомым платаном на Каслхилл-роуд и закурил.
Фэйган-Виллас. Там выросли мои родители, Джон и Барбара Доусон тоже. Пятьдесят лет назад они все были детьми. И все начинается оттуда. Но что? Что — все? Тело, найденное в бетоне в основании ратуши Сифилда? Фотография отца и Джона Доусона? Тот факт, что две коробки с названием «Семья» из кабинета Питера Доусона оказались пустыми и фотографии, где двое мужчин стоят рядом, исчезли? Я сидел, курил и ждал.
Через полчаса темно-серый «лексус» с затемненными окнами проехал из Каслхилла и свернул к дому Линды. Еще через пятнадцать минут я вышел из машины и пошел по узкой дороге к автоматическим ворохам. «Лексус» был припаркован около темного дома Линды. Я посмотрел на номерной знак. Кроме того, я нашел название фирмы, отвечавшей за мониторинг этого небольшого огороженного высоким забором мирка. Фирма называлась «Иммьюникейт».
Меня остановили у самого начала Каслхилл-роуд. Двое полицейских подошли, осмотрели машину, затем один из них постучал в окно. Я опустил стекло.
— Красивая машина, сэр. — У полицейского были бледно-голубые глаза и надменно поджатые тонкие губы.
— Спасибо, — сказал я.
— Вы знаете, что у вас не заплачены налог и страховка?
— Да. Машину отремонтировали только сегодня, мне нужно было ехать.
— Полагаю, прав у вас тоже нет?
— Почему же? Права есть. Только не с собой. Меня зовут Эдвард Лоу. Я приехал из Америки на похороны. Поэтому все немного… ну, вы понимаете…
— Да. Вы пили сегодня, сэр?
— Да, немного. Одну или две рюмки. Или три.
— Выйдите из машины, пожалуйста, сэр.
Я уже подумал об этом и решил, что выходить из машины мне не хочется. Что мне действительно хотелось, так это повернуть ключ в зажигании, пока полицейский на несколько мгновений отошел в сторону, чтобы дать мне открыть дверь, и рвануть с места. Я свернул влево, чтобы не наехать на второго полицейского, который побежал к своей машине включить мигалку и сирену, и махнул мимо Бэйвью по Сифилд-роуд мимо Фэйган-Виллас в Куорри-Филдс.
