Позвав слугу, Даниил велел ему принести кувшин холодной воды и умылся, раздевшись до пояса, чтобы окончательно стряхнуть с себя остатки сна.
Едва он успел позавтракать и облачиться в мундир, как к дому подкатила открытая коляска, на которой с довольным видом восседал Цинбалов. День начинался с поездки в Старые Липы, и Даниил подумал, что это не так уж плохо.
В усадьбе никто не ждал приезда незваных гостей, а ждали лишь Юрия Горецкого с матерью, надеясь на их появление со дня на день.
Домна Гавриловна после завтрака усадила Софью вышивать покрывало для приходской церкви Святого Феодора, а сама с управителем занялась расходной книгой.
Но, склонившись над пяльцами, девушка в мыслях была далека от рукоделия. Она снова переживала про себя события прошедшего бала и досадовала, что скандальный эпизод с Заборским может испортить ей репутацию. А еще Софью тревожило отсутствие Юрия, который, по ее расчетам, должен был уже приехать. Раньше она бы решила, что поездка задерживается из-за плохого здоровья его матери, но после обидных намеков Заборского девушка стала думать, что и впрямь родовитая дворянка Горецкая не дает сыну согласия на женитьбу.
Наконец, устав мучиться сомнениями и сидеть на одном месте, Софья вышла из дому и направилась к воротам усадьбы, а потом и за ворота, к пригорку, с которого хорошо просматривалась дорога. Ей хотелось еще издали увидеть долгожданный экипаж, и она мысленно торопила его появление.
И вскоре на дороге показалась открытая коляска, в которой сидели двое. У Софьи сердце подпрыгнуло от радостного волнения, и она шагнула вперед, стараясь получше разглядеть путников. Но через несколько мгновений, заслонившись рукой от солнца, заметила гусарские мундиры и поняла, что к усадьбе приближаются совсем не те гости, которых она ждет. При мысли, что одним из них может быть Заборский, девушка досадливо поморщилась и заспешила обратно в дом.
Однако скрыться до появления офицеров она не успела; они догнали ее у крыльца. Услышав голос Цинбалова, Софья с неудовольствием оглянулась, готовясь ответить какой-нибудь колкостью, но тут же осеклась, увидев рядом с Цинбаловым не Заборского, а незнакомца в красно-синем мундире изюмских гусар.
– Не убегайте от нас, мадемуазель! – воскликнул Цинбалов. – Позвольте представить вам графа Даниила Призванова – ротмистра гусарского полка.
Призванов поклонился, щелкнув каблуками, и в упор взглянул на Софью. Его слегка прищуренные блестящие глаза сначала показались ей дымчато-серыми, но, когда он шагнул из тени дерева в полосу солнечного света, девушка заметила, что они имеют редкий фиалковый оттенок. Взгляд у него был такой пристальный и дерзкий, что Софья на мгновение почувствовала себя раздетой. Ее это тем более смутило, что незнакомец был красив, хорошо сложен и, вероятно, считал себя неотразимым донжуаном. А Цинбалов, словно желая усилить ее смущение, громогласно объявил:
– Между прочим, вчера на балу вы отдавили ему ногу, но не во время танцев, а когда стрелой пронеслись мимо него и Ружича.
– Но я за это не в обиде, изящная ножка не может сделать больно, – с улыбкой заметил Призванов.
Софья растерялась, не найдясь, что бы поостроумнее сказать, но тут, к ее облегчению, на крыльцо вышла Домна Гавриловна и степенно ответила на приветствие нежданных гостей.
– Граф привез вам письмо, очень важное! – поспешил сообщить Цинбалов.
Софья заметила, что графский титул офицера произвел впечатление на тетушку, которая тут же пригласила молодых людей в дом.
Пройдя из передней в гостиную, Домна Гавриловна усадила гостей к столу, а крутившейся рядом Варьке велела принести чаю. От Софьи не укрылось, каким заинтересованным и кокетливым взглядом служанка окинула красивого гусара. Кажется, и он приметил смазливую мордашку горничной.
Рукоделие Софьи лежало на маленьком столике в углу; девушка хотела его забрать и уйти из комнаты, но в этот момент тетушка спросила Призванова, откуда письмо, и он ответил:
– Из Вильно, от Ольги Гавриловны.
Софья заметила, как напряглось лицо пожилой дамы, как судорожно она скомкала конец своей шали. Девушке стало интересно послушать предстоящий разговор, и потому она не ушла, а, взяв шитье, уселась в углу гостиной.
Граф протянул Домне Гавриловне запечатанный конверт, но та небрежно бросила его на свободное кресло и спросила:
– А почему она прислала письмо через вас?
– Ну а почему бы не прислать письмо с оказией, раз уж я ехал в эти края, – пожал плечами молодой человек. – Вряд ли по почте пришло бы быстрей. Да, еще должен добавить, что ваша сестра сейчас болеет и очень надеется, что вы ей ответите.
– А вас откуда знает… Ольга Гавриловна? – пожилая дама с усилием произнесла имя своей сестры. – Вы ей знакомый или родственник?
Призванов объяснил степень своего родства, и Домна Гавриловна тут же поинтересовалась:
– А позвольте узнать, из какой семьи ваша тетушка?
– Мой дед по материнской линии – князь Шувалов.
– Вот как!.. – Домна Гавриловна поджала губы. – И князья Шуваловы не возражали выдать дочку замуж за католика?
– Что ж делать, браки совершаются на небесах, – слегка улыбнулся Призванов. – Наверное, Лев Жеромский и моя тетушка Юлия любили друг друга. А впрочем, я не знаю, как у них все складывалось, я тогда был слишком мал.
Софья слушала, чувствуя на себе взгляд графа, который словно завораживал ее и не отпускал от себя. Причем со стороны было почти незаметно, чтобы Призванов на нее смотрел, но она все время ощущала это странное поле притяжения его лучистых фиалковых глаз.
На Домну Гавриловну слова Призванова, очевидно, произвели не лучшее впечатление, что было видно по суровым складкам у нее между бровями и возле губ. Как догадывалась Софья, тетушке хотелось побольше узнать о сестре, но что-то удерживало ее от расспросов.
Появилась Варька и еще одна служанка с приборами для чаепития, и Домна Гавриловна оглянулась на племянницу:
– Садись к столу, будешь чай разливать.
Встретившись глазами с Призвановым, Софья поняла, что не сможет чувствовать себя свободно под прицелом его магнетического взгляда, и попросила у тетушки позволения уйти, сославшись на головную боль.
Домна Гавриловна позволила и не обратила внимания, что девушка удалилась не в свою комнату, а потихоньку выскользнула в сад.
– Невеста, – с натянутой улыбкой пояснила она гостям. – Голова-то у нее, небось, болит от волнения: со дня на день должен приехать жених со своей матерью, чтобы уже окончательно договориться о свадьбе.
Офицеры незаметно переглянулись между собой, и во время чаепития Цинбалов завел с Домной Гавриловной разговор о хозяйстве, а потом попросил, якобы по поручению своих родителей, показать ему оранжереи, которыми Чепурная успела прославиться среди соседей.
