Все произошло с гангстерской обстоятельностью, ибо у Личио была хорошая школа, он изрешетил машину как полагается. Рико флегматично вылез из автомобиля и с удовлетворением взглянул на результаты работы посланца «отца». Вернувшись домой, он позвонил в полицию. «Если я не ошибаюсь, то меня только что кто-то хотел убить. Мой адрес…»
Как он и предполагал, вместе с полицией появились репортеры. И хотя Рико был предельно скуп в описании подробностей, утренняя пресса напечатала информацию и фотографии, рассказывающие о покушении на жизнь молодого бизнесмена. Стремясь предупредить телефонный звонок Моники, он зашел в дом сенатора с самого утра. Моника ничего еще не знала, она не слышала радио и не читала газет. Рико в нескольких словах рассказал о происшедшем, она слушала словно окаменев, потом подошла и, взглянув ему прямо в глаза, спросила:
— Рико, это связано с политикой?
— С политикой? — засмеялся он. — Что тебе пришло в голову? Что у меня общего с политикой?
Моника отрицательно покачала головой.
— Что-то мне здесь не нравится. Ты кому-то мешаешь, но вряд ли это связано с твоей работой. Никогда руководители крупных фирм не пользовались услугами уголовников. Так что тут, вероятно, дело совсем в другом…
— Оставь ты свои рассуждения. В конце концов ты ничего не знаешь о шефах больших компаний. Да и я о них знаю не много. Понимаю твое беспокойство. Я тебе благодарен, но не беспокойся. Я решил нанять телохранителя, думаю, что получу на это согласие фирмы. В вашей стране становится неспокойно. А почему, вероятно, лучше знает твой отец. Кстати, он вернулся из Рима?
— Сегодня возвращается. Ты зайдешь к нам вечером?
— Позвоню.
Она отодвинулась от него, неожиданно почувствовав что-то чужое в его голосе, как бы тень насмешки. Нет, ей, вероятно, послышалось, ведь он…
— Не звони, меня не будет дома, — сказала она неожиданно.
— И вечером тоже? — Он забеспокоился и схватил ее за руку. — Не дуйся на меня, пожалуйста… Ну?
— Все нормально, Рико. Я собираюсь на несколько часов съездить в сторону Локарно. Вернусь к вечеру.
Разговор, который они вели стоя, казалось, подошел к концу. Рико был уже у выхода, но неожиданно вернулся и, пройдя в гостиную, сел в кресло. Моника шла за ним. Она остановилась в дверях, опершись о косяк.
— Едешь в, Швейцарию? Зачем? Еще минуту назад тебе и в голову это не приходило. Что случилось?
Девушка молча пожала плечами. Рико внимательно наблюдал за ней. Неужели он ее еще не знает? А вдруг она ведет какую-то игру? Какую?
— Я не собираюсь настаивать. Не хочешь — не говори, — сказал Рико примирительно. — Мне просто обидно, вот и все.
Он встал и, не задерживаясь, вышел из дома Моники. Нет, она не хотела его обидеть, это случилось неожиданно, под влиянием импульса. Возможно, Моника таким образом пытается сохранить свою независимость, к которой она привыкла. А может, страх за него вызывает в ней недоверие. Даже к нему самому.
Она могла проехать границу не задерживаясь. Так делают сотни и тысячи автомобилистов, ежедневно медленно проезжающих под внимательным взглядом таможенников и пограничников обеих стран, но она всегда останавливалась в ожидании проверки. Обычно к ней обращался кто-то из таможенников, разрешая продолжить поездку. На этот раз было иначе. В машину заглянул швейцарский таможенник и сказал:
— Пожалуйста, езжайте осторожнее, сразу же за Чиассо на автостраде произошел несчастный случай.
Она поблагодарила и собиралась уже ехать дальше, но швейцарец продолжал стоять у автомобиля.
— Это не обычный несчастный случай, — сообщил он еще, — в автомобиле была бомба. Вероятно, с часовым механизмом.
— Кто погиб?
— Какой-то издатель из Милана.
Моника кивнула головой и поехала дальше. Обычно несчастный случай на автостраде означал автомобильную катастрофу. Но чтобы во время нормальной поездки взорвалась бомба? Самый трусливый метод убийства. Почему так? Да и зачем все это вообще? Издатель. Человек прекрасной профессии, приносящий людям мудрость и развлечение, искусство и раздумья, а вот, оказывается, кому-то мешал, для кого-то был опасен. Интересно, что об этом скажет Роберт. У него обо всем свое мнение, оценки обычно совсем другие, чем пишут в газетах. Когда Моника позвонила ему, он искренне обрадовался. По такому случаю он возьмет увольнительную с работы на полдня, чтобы можно было погулять и поговорить. Ведь они не виделись почти три месяца. Роберту удалось найти себе эту работу на период каникул в швейцарской гостинице на хороших, даже очень хороших условиях. Имея бесплатное питание и жилье, он все заработанные деньги мог отложить, что позволит ему содержать себя весь следующий учебный год. Для него будущий год будет решающим, дипломным. Вот почему он уволился из адвокатской канцелярии и после возвращения из Швейцарии собирается заняться исключительно учебой. Все это он запланировал еще перед каникулами и неукоснительно выполняет. Моника, как всегда, им восхищалась. Он ей нравился железной последовательностью, упорством и работоспособностью. Это и в самом деле был идеальный парень, имеющий задатки для солидной карьеры. Если бы все его положительные качества могли еще влиять на чувства…
Моника сбавила скорость. Мигающие предупреждающие огни загораживали полосу автострады и указывали направление объезда. Она с облегчением вздохнула, ей не придется видеть место, где взорвался автомобиль. Потом девушка ехала уже без остановок и, миновав мост на реке Тичино, оказалась в Локарно, а точнее, в одном из его районов, имеющем свое самоуправление, — Муральто. Гостиница, в которой работал Роберт, была одной из лучших. Моника нашла его без труда. Роберт, вероятно, ждал Монику с нетерпением, ибо выскочил в тот момент, когда она подъехала к гостинице. Расцеловав приятельницу, он посадил ее у стойки бара, а сам поставил автомобиль в гостиничный гараж. Вернувшись, он спросил:
— Пройдемся? А может, ты устала и хочешь посидеть?
— Пошли, — решила она. — Ведь я ехала неполные три часа.
— Да, здесь недалеко. Но у меня так и не оказалось времени, чтобы заскочить домой. У тебя с лица еще загар не сошел. Довольна каникулами?
Моника кивнула головой и, взяв его под руку, направилась к выходу. Они шли к озеру по аллеям в тени прекрасных деревьев. Осень уже прикоснулась к листве — среди зелени просвечивали желтые и красные пятна. Через десять дней начинались занятия в университете.
— Кончаешь одну работу и начинаешь другую, — сказала Моника. — Без каникул и отдыха. Ты не чувствуешь себя усталым?
— Нисколько. Ведь то, что я здесь делаю, немного похоже на игру. Стою в баре, взбиваю коктейли, наливаю, насыпаю лед, даю прикурить… У меня есть время для наблюдений. И клянусь тебе, бар — прекрасное место для того, чтобы узнать проблемы, волнующие людей. Ты даже не представляешь, какими иногда они бывают горькими. Что касается отдыха… Так вот, за все это время я не взял в руки ни одной книги.
— И ты выдержал?
— Пожалуй, да. Не считая чтения всякой ерунды перед сном. Знаешь что? Давай не будем говорить обо мне. Я рад, что ты приехала. Но… Но ты еще не сказала мне, что случилось. Через несколько дней я возвращаюсь в Милан, и мы, как всегда, увиделись бы. Если ты приехала, значит…
— Да, это что-то значит, ты прав, Роберт. Я ни минуты не сомневалась в том, что ты сразу все поймешь. У меня, действительно, все изменилось.
— Так я и подумал, когда ты позвонила. Позволь, я отгадаю. Ты влюбилась.
Она кивнула головой и посмотрела на него с уважением.
— Итак, конец нашему договору, — засмеялся он и обнял ее.
— Спасибо тебе, Роберт, за все, что было. Ни минуты я не чувствовала себя в университете одинокой, и мне не пришлось отгонять от себя парней. Ведь все знали, что я — твоя девушка. Вот за это спасибо.
— Зачем так спешить?
— Что?
— Благодарить меня. Тебе не кажется, что лучше будет, если ты все расскажешь? Ведь у тебя какие-то проблемы.
— Ох, нет, это не проблемы, — горячо запротестовала она. — Но я не чувствую себя спокойной. Не пригласишь ли меня куда-нибудь на обед?
И, уже идя в маленьком городском ресторанчике, Моника постаралась кратко рассказать Роберту о майской ужасной встрече с Рико и о его дальнейших ухаживаниях.
— Ну и он добился своего, — сказала она в конце. — Мне Рико нужен, я люблю его, а одновременно боюсь. Не знаю, в чем дело, Роберт.
— Интуиция. Интуиция влюбленной женщины. Ты его боишься, ибо знаешь, что он имеет над тобой власть и готов ею воспользоваться.
— Он нежный…
— А также жестокий, ведь ты сама рассказывала, как он тебя ударил.
— У него был повод. Ведь я попросила, чтобы в клубе узнали, кто он такой. Это была демонстрация недоверия.
— Ах так. Бил, потому что был повод. Разве повод был такой важный? Думаю, нам не стоит анализировать этот момент. И знаешь почему? Потому что ты его любишь и не допустишь никакой критики в его адрес. А мне пришлось бы ее высказать. Может быть, лучше сменим тему? Ты видела фильм «О»? Меня поразила эта картина. Я не думал…
