Хозяин гостиницы «Амброзио» принял его с почетом и лично проводил в приготовленный апартамент. Демонстрируя все удобства номера, он включил телевизор как раз в тот момент, когда взволнованный диктор рассказывал о спасательных работах на железнодорожных вокзалах в трех городах: Риме, Милане и Неаполе. Во всех этих местах ровно в двадцать один час тридцать минут взорвались бомбы с часовым механизмом. Сверкая голубыми огнями, машины «скорой помощи» забирали прикрытые простынями тела убитых. «Число жертв еще не известно, — говорил диктор, — ясно только, что их страшно много».
— В трех городах. Почему в трех? — прошептал Рико.
7
Он проснулся с головной болью. Не помогали ни хлещущие струи душа с переменной температурой, ни стакан средства от похмелья. Он сел в кресло, закутавшись в махровый халат. Головная боль угнетала его. Впервые в жизни Босс не испытывал желания работать, действовать, видеть людей. Возможно, это результат слишком интенсивной работы — в течение нескольких недель он не мог найти дня, чтобы выбраться в море на своей лодке, а может, все чаще напоминающее о себе бремя прожитых лет. Перешагнув через семидесятилетие, он шутил во время приема по случаю своего дня рождения, что только сейчас он по-настоящему хорошо себя чувствует, словно прожитые десятилетия были лишь интенсивной тренировкой для достижения полной активности, которая наконец пришла к нему. Нечего скрывать от самого себя, что именно с этого приема, который был четыре года назад, он начал пить ежедневно. И в одиночестве. До сих пор все было хорошо. Разрумянившийся от утреннего душа, благоухающий изысканными лосьонами после бритья, он неизменно являлся в свой кабинет и начинал день с просмотра донесений, приходящих со всего мира. Так было до сегодняшнего дня.
Босс соединился по телефону с дежурным Национального совета безопасности.
— Сегодня меня на работе не будет, — сказал он, — если что-то срочное, то звоните… Никакого врача. Если пришлешь кого-нибудь, я к чертовой матери его вышвырну. Понял?
Положив на место трубку, он какое-то время боролся с желанием отключить аппарат специальной телефонной связи, защищенной от подслушивания. Нет, этого делать нельзя. Если он не поднимет трубки в момент вызова, то автоматически будет объявлена тревога. А черт бы их всех побрал! Босс с трудом потащился к бару, налил в бокал виски, выпил залпом и тяжело прислонился к стойке. Алкоголь понемногу разогревал внутренности, добирался до головы, усмиряя боль, возвращая способность мыслить. Он выпрямился и вздохнул с облегчением. Теперь можно подумать о планах на сегодняшний день. К счастью, сегодня не среда, значит, не нужно идти с докладом к президенту. Остается только надеяться, что в мире не произойдет ничего такого, из-за чего может быть созвано совещание у президента. А все же паршивая у него работенка, от которой практически даже невозможно передохнуть. Но именно такую роль он определил себе сам, стремясь к этой цели всю свою жизнь.
Да, сейчас он себя чувствует значительно лучше. Босс отбросил халат — символ утренней слабости и надел костюм. Как раз в этот момент позвонил Степпс с вопросом, не желает ли Босс прочитать донесения, которые он, Степпс, готов немедленно и лично ему доставить. Он согласился и велел адмиралу явиться через час. Похоже, ничего не выйдет из его лентяйничанья, вся эта затея была ни к чему, следовало превозмочь себя и ехать на работу. Однако что-то его удерживало, отвлекало от служебных дел. Степпс привезет донесения, он просмотрит их и вернет обратно, не принимая решений. Босс был в состоянии, которое сам определил как бунт против ежедневной рутины. Раньше избавиться от такого состояния помогало море, на котором он давно уже не был, ну и поделом ему!
Босс сидел, удобно устроившись в кресле, и бессмысленно тасовал колоду карт. И все же он ничего не мог сегодня с собой поделать. К тому же чувствовал себя паршиво, и прежде всего психически, ибо физическое алкогольное недомогание прошло благодаря целительному бокалу с коричневым напитком. Может, еще один? Надо подождать приезда Степпса. Босс начал прохаживаться по своей большой квартире. Из гостиной с баром он перешел в столовую с прекрасным гарнитуром в стиле «чиппендейл», оттуда в кухню, сверкающую хорошо вычищенной посудой, мурлыкающими холодильниками и морозильниками. Кроме холодильников, забитых невидимой прислугой едой и напитками, остальное кухонное оборудование давно не использовалось. Никто в ней не хлопотал, никто не заботился о еде. Босс сам себе готовил несложные завтраки, а обеды и ужины ел в городе, в клубе либо в кафе на службе. Стив остановился перед дверью, ведущей в гардероб. Туда он не стал входить, сегодня ему было страшно глядеть на спокойно висящие платья, пальто и шубы Люси, на полки с обувью и ящики, полные шалей, платков и всякого рода финтифлюшек. Чуть дальше находилась туалетная комната Люси с квадратной, углубленной в пол ванной, вся в голубизне глазури и белизне лежащих на полу мехов. Зеркала, много зеркал, отражающих огни бара, не сохранили облика хозяйки этих покоев. Стив какое-то время держал пальцы на выключателе и, погасив свет, еще минуту стоял неподвижно. Потом он вошел в спальню. В прекрасную супружескую спальню, с постелью, застеленной золотистым покрывалом, и туалетом, заставленным косметикой. И в этом помещении повеяло пустотой. Рядом была спальня хозяина квартиры — туда он не пошел, да и зачем смотреть на смятую постель, брошенную пижаму и растоптанные тапки… Зато в своей ванной комнате он несколько раз ударил кулаками в боксерскую грушу, разряжая таким образом тоску. Босс вернулся в гостиную как раз в тот момент, когда тихий звонок и горящая над дверью красная лампочка давали знать, что портье просит разрешения впустить гостя. Он подошел к переговорному устройству и, нажав кнопку, сказал:
— Если это мистер Степпс, то можешь его впустить, Генри.
Босс стоял у лифта, двери которого бесшумно раздвинулись.
— Good morning, Boss[16], — сказал адмирал. — Так вы не в постели?
— Как видишь, адмирал, — буркнул он. — Я не привык принимать посетителей в постели.
Степпс знал, что плохое настроение Босса может прежде всего вылиться на него, поэтому ничего не ответил, а вошел в гостиную, куда его жестом руки пригласил хозяин.
— Садись, Степпс. Прежде чем я взгляну на эти бумажки, скажи мне, что ты будешь пить. Отлично, ты получишь коньяк, а я возьму себе виски.
Они сели у столика, адмирал набрал шифр кода на замке своего кейса и вынул оттуда документы. Это были самые секретные донесения за последние сутки, в которых анализировалась политическая и военная ситуация в мире.
Босс сначала занялся материалами, полученными из космоса со спутников. Русские проводят ракетные стрельбы в Казахстане, танковые колонны Израиля снова прочесывают юг Ливана, советские корабли в Тихом и Индийском океанах изменили свое местоположение, в Чехословакии две танковые дивизии переведены в пограничный район с ФРГ. Что касается ВЕТО, то шестой флот укреплен двумя авианосцами типа…
Зевать хочется при чтении столь «выдающихся» открытий. Войска электронной разведки имеют привычку важничать. Нередко они потчуют такими, к примеру, «шедеврами»: «Такого-то числа в 0.12 час самолет командующего авиацией СССР маршала X поднялся в воздух с аэродрома Игреково под Москвой и, поднявшись на высоту 10 тысяч метров, направился в юго-западном направлении. В 1 час 46 минут этот самолет приземлился на аэродроме Зетово около Одессы. За это время не обнаружено каких-либо перемещений армий Варшавского Договора, кроме обычных дежурных полетов авиации». Такой докладик время от времени производит впечатление на молокососов из Белого дома, хотя тертые калачи, такие, как Босс, привыкли просто не обращать внимания на подобные тексты. Именно с чтения такого рода стратегических донесений начинает свой день президент, который в связи с этим принимает решение, созывать или нет Совет Обороны. К счастью, сегодня такой необходимости нет. Что касается других донесений — самые серьезные из них поступают из Главного разведывательного управления, а затем по степени важности: из разведки флота, авиации и, наконец, после всего, от агентов, работающих в дипломатических представительствах. И хотя то, что он сейчас держит в руках, скорее является перечислением полученных донесений, чем докладом, но в любой момент эта информация может быть дополнена соответствующим, более полным сообщением.
Босс отложил бумаги на столик и отпил из бокала.
— Видишь, адмирал, со мной сегодня что-то не так. Голова болит. Можешь ли ты избавить меня от чтения всего этого и сразу перейти к самым интересным делам?
Степпс поудобнее устроился в кресле. Он не привык к таким просьбам. Слишком часто до сих пор Босс совершенно иначе оценивал важность полученной информации, чем он. Если сейчас Босс полагается на него, значит, он действительно болен. Степпс откашлялся и попытался начать:
