Подобно крестьянам, казаки не любили новый режим и готовы были бороться с ним. Они оказали огромное воздействие на ход гражданской войны. Стремление сохранить и укрепить свои права на вольность, получить большое жалование, обогатиться добычей и посадить на трон собственного, «казацкого» царя породили ту широкую и упорную поддержку, которую казаки оказывали практически всем самозванцам, временами выдвигая их и из своей среды. На казацкий лад будут организованы восстававшие против правительства крестьяне и холопы — переход в казацкое состояние уничтожал разницу между слоями общества.
ЭПОХА ЦАРЕЙ-САМОЗВАНЦЕВ
Московское царство и его европейские соседи
Международная ситуация, в которой оказалась Московская Русь на момент начала Смуты, была совсем иной, чем столетие назад, в эпоху рождения Московского государства. Она была сложнее и сильнее зависела от развития событий на Западе. В Европе с XVI в. шла религиозная борьба католицизма с протестантизмом. Молодые северные страны с быстро развивавшейся экономикой (Англия, Нидерланды, страны Скандинавии, часть Германии и Швейцарии) отказались подчиняться папе римскому и реформировали (т. е. изменили) основы христианского вероисповедания. Юг и центр Европы (Австрия, Испания, Италия, Франция) отстаивали католицизм, объявив Реформации войну. Попытки навязать свою веру вооруженным путем вызвали жестокие религиозные войны и в ряде стран возврат католицизма (контрреформация). Возникла особая монашеская организация, орден иезуитов, ставивший целью обеспечить господство католицизма любыми средствами, прежде всего — через воспитание господствующих классов всех стран. За несколько десятилетий иезуиты стали образцовыми агентами влияния: они заняли ведущее положение в европейской системе образования, незримо присутствовали при всех дворах, вели сбор информации, обеспечивали необходимые дипломатические, деловые и иные контакты. Они стремились протянуть свои щупальца буквально во все углы тогдашнего мира. Интересовала их и далекая Московия: проникнуть в нее было нелегко, но иезуиты терпеливо ждали своего часа буквально на границе, в королевстве Польском.
О близких соседях Московского царства, Польше и Швеции, нужно рассказать подробнее. В конце XVI в. в системе правления Польши произошли перемены. Был заключен союз (уния) с Великим княжеством Литовским. Образовавшееся единое государство стало своеобразной феодальной республикой (оно так и называлось: Речь Посполитая, то есть «общее дело», по-латыни «res publica»). Знатнейшие феодалы (магнаты) добились в Речи Посполитой почти полной независимости от королевской власти. Король не мог вести войну без согласия общего собрания (сейма) всех дворян, или шляхты. Во главе войск стояли малозависевшие от короля командующие — гетманы. Но главное, сейм получил право свободно избирать короля (между выборами правил архиепископ г. Гнезно, «промежуточный король», «interrex»). В 1573 г. сейм впервые воспользовался этим правом, выбрав на престол французского принца, а вскоре после этого (1575) трансильванского князя Стефана Батория. Он правил успешно и уверенно, но рано умер (предполагают, что его отравили опасавшиеся укрепления центральной власти магнаты). Ему на смену был избран Сигизмунд III Ваза (1566–1632), сын польской принцессы и короля Швеции. Он переместил столицу страны из Кракова в Варшаву (1596), придвинув ее ближе к сферам своих интересов — Швеции и Руси. Истовый католик, воспитанник иезуитов, Сигизмунд III покончил с религиозной свободой в Польше. Но этого было мало: он жаждал привести к папскому престолу и шведов-протестантов (королем которых был номинально), и православную Россию. Этой задаче он подчинил политику Речи Посполитой, мало думая о ее собственных интересах, вел чрезвычайно много войн и, поскольку правил долго (45 лет), сильно истощил ресурсы государства. Большую роль в этих войнах играли командовавшие войсками гетманы, польские («коронные», как тогда говорили): Ян Замойский (1543–1605), Станислав Жолкевич (1547–1620), и литовский: Ян Кароль Ходкевич (1560–1621). Все они приняли в делах Московского государства горячее участие.
Швеция, в отличие от Польши, была в основном протестантской страной. Поэтому, когда в 1592 г. умер король Юхан III и на престол вступил его единственный сын Сигизмунд, уже бывший польским королем, шведы не захотели терпеть его ярко выраженной прокатолической политики. Через год королем Швеции провозгласили его дядю, Карла IX. Сигизмунд не признал его прав, и между странами началась война, очень тяжелая для обеих сторон и фактически кончившаяся ничем. Швеция в то время владела значительной частью земель бывшей Ливонии и, таким образом, располагалась по обоим берегам Балтики. Между этими половинами ее владений вклинивались древние земли Новгорода Великого: Швеция была кровно заинтересована в их захвате, ведь это привело бы к контролю над всей восточной частью Балтийского моря. Однако для дальнейшего развития Руси выход к Балтике был вопросом жизни и смерти, поэтому между странами шла вековая отчаянная борьба.
Итак, отношения между Швецией, Московией и Польшей на протяжении XV–XVI вв. постоянно были напряженными, поскольку все три державы стремились к контролю над Прибалтикой и Северо-Восточной Европой. Но к началу XVII в. в столицах стали подумывать об объединении трех стран под одной короной. Центр нового объединения виделся всем по-разному, ведь в северо-восточном углу Европы, на стыке Польши, Швеции и России, как нигде близко сошлись все три христианских вероисповедания: в Польше победила контрреформация; Швеция была одним из лидеров протестантского мира; Россия — единственной независимой православной державой. Три противника внимательно следили друг за другом, выжидая выгодного момента для нападения.
Московской Руси и Речи Посполитой, имевшим обширные южные степные границы (с Турецкой империей и ее вассалом Крымским ханством), приходилось защищаться и с этой стороны, а также строить отношения с исламским миром. Ведь Польша, как и Россия, была многонациональна, особенно много там жило татар, евреев и армян, игравших большую роль в экономике и культуре. Великое княжество Литовское отличалось особой веротерпимостью: здесь находили убежище протестанты из многих стран Европы, а русское православное население составляло значительную часть и поначалу обладало равными с католиками правами.
Швеция и Речь Посполитая были очень сильны в военном отношении. Многочисленная и воинственная шляхта Польши и Литвы привыкла жить в состоянии постоянной войны с Турецкой империей и пополнять свои кошельки за счет добычи. Тяжелая польская конница, полки (хоругви) закованных в панцыри гусар были лучшей кавалерией Европы. Не менее воинственными считались и шведы, — их многочисленная и крайне стойкая пехота уже славилась дисциплиной и обученностью. И поляков, и шведов ждали громкие победы в европейских войнах XVII в., и для русской армии они были по-настоящему опасными врагами. Хотя многочисленное дворянское ополчение, усиленное степной конницей и мощной артиллерией, не раз одерживало победы над обоими противниками, даже минутная слабость могла оказаться роковой.
Почему на Руси появились самозванные цари
Жители Московского государства привыкли думать, что их страна есть не что иное, как огромная царская усадьба, вотчина царской семьи. Без хозяина се существование было немыслимо. Но найти такого хозяина было непросто: природа царской власти считалась божественной, а царь — избранным носителем ноли Бога, на которого высшие силы не только возложили бремя забот о благе страны, но и наделили особенными, сверхъестественными свойствами. Акт венчания и помазания усиливал их, но сами качества передавались по наследству, поэтому царь нужен был «природный», им нельзя было стать, царем можно было только родиться. Царское происхождение претендента могло проявляться в чудесных явлениях, необычных знаках, владении особыми предметами — ведь жители Московии были наивны и легковерны, им еще не приходилось близко сталкиваться с авантюристами. Но посягать на опустевший трон было опасно: в России простой человек даже в шутку не смел называть себя царем (например, за детскую игру в «царь горы» полагалась смертная казнь).
Потребность в «природном» царе возникла сразу же после смерти Федора Иоанновича, ведь он не оставил наследника. Природные катастрофы и неудачную социальную политику Годунова народ воспринимал как знак того, что на престоле сидит «неправильный» царь, и верил в то, что «природный» царь будет более внимательным к их нуждам, а также справедливым и добрым. Знать охотно поддерживала эту веру: она не хотела признавать царя в человеке, который еще недавно был не только на одной социальной ступени с ними, но и даже ниже. Знать рассчитывала расширить свои привилегии и посадить на престол такого государя, которым будет легко управлять (образцом устройства многим казалась соседняя Польша, где крупные вельможи обладали всей полнотой власти).
