Пейна допросил Денниса и пригласил Питера. Деннис действительно мог бы умереть от страха при виде своего хозяина, но ему милосердно позволили выйти. Вошедшему Питеру Пейна объявил, что его подозревают в соучастии в убийстве отца. Андерс Пейна не любил смягчать слова, как бы жестоко они ни звучали.
Питер остолбенел. Не забудьте, что он еще не свыкся с мыслью, что его любимый отец мертв, отравлен страшным ядом, который спалил его заживо. Не забудьте то, что он всю ночь участвовал в поисках и сильно устал. И ему было всего шестнадцать. Последняя новость добила его, и он сделал самую естественную вещь, которой, однако, нельзя было делать перед холодными, испытывающими глазами Пейны: он заплакал.
Если бы Питер горячо отстаивал свою невиновность или встретил бы обвинение презрительным смехом, все могло обернуться по-другому. Я уверен, что Флегг не предусмотрел такой возможности; одной из немногих его слабостей была привычка судить всех по себе, по своей черной душе. Он подозревал всех и каждого и думал, что у всех есть какие-то тайные мысли и коварные планы, которые они скрывают.
Ход мыслей Пейны, напротив, был очень прямым. Он находил почти невозможным, что Питер отравил отца. Если бы тот рассердился или рассмеялся, расследования могло и не быть, и никто не стал бы интересоваться коробочкой и пакетом в ней. Но слезы – совсем другое. Слезы выглядели признанием вины со стороны мальчика, достаточно взрослого, чтобы убить собственного отца, но недостаточно взрослого, чтобы это скрыть.
Пейна решил продолжить расследование, хотя ему очень не хотелось этого делать. Ведь придется привлекать стражников, а это даст пищу слухам и может сказаться на репутации принца, будущего короля.
Впрочем, можно ограничиться пятью-шестью стражниками, а потом отослать их в отдаленные районы королевства. Брендона с сыном придется выслать, подумал Пейна. Жаль, но люди не могут держать язык за зубами, особенно после выпивки, а пристрастие дворецкого к джину хорошо известно.
Поэтому Пейна приказал приостановить подготовку к коронации. Он был уверен, что самое большее через час работы возобновятся, но…
Глава 38
Понятно, что коробочку нашли. Питер поклялся именем матери, что не знал о ней, и выглядело это довольно странно. Пейна осторожно, щипчиками, приоткрыл пакет и увидел несколько зерен зеленоватого песка. Они были очень маленькими, еле заметными, но Пейна хорошо помнил, что случилось с великим королем и маленькой мышью. Он закрыл коробочку и велел двум стражникам не сводить с нее глаз. Дело становилось все более серьезным.
Коробочку с выбивающимся из-под крышки дымом осторожно поставили на стол Питера и послали за, человеком, который знал о ядах больше всех в Делейне. Это, конечно, был Флегг.
Глава 39
«Я ничего об этом не знаю, Андерс», – сказал Питер. Он собрался с духом, хотя лицо его было таким же бледным, а глаза – темнее, чем обычно.
«Но коробочка твоя?»
«Да».
«Тогда как же ты отрицаешь…»
«Я потерял ее лет десять назад или больше. Мне ее подарила мать».
«И куда она делась?»
«Он больше не зовет меня „ваше высочество“, – внезапно понял Питер. – И не выказывает мне никакого уважения. Как это может быть? Отец отравлен. Томас серьезно болен. Пейна стоит здесь и обвиняет меня в убийстве. И эта коробочка – откуда она взялась, и кто мог подложить ее в мой тайник?» «Я потерял ее, – медленно повторил Питер. – Андерс, ты правда веришь, что я убил отца?»
«Не верил.., но теперь сомневаюсь», – подумал Пейна.
«Я ведь любил его».
«Я всегда думал так.., но теперь сомневаюсь и в этом», – снова подумал Андерс Пейна.
Глава 40
Флегг вошел и, не обращая никакого внимания на Пейну, засыпал вконец измученного принца вопросами. Нашли какие-нибудь следы отравителя? Неужели это заговор? Сам он думает, что убийство совершил одиночка, скорее всего сумасшедший. Флегг сказал, что провел все утро перед волшебным кристаллом, но тот оставался темным. Ну ничего, он может не только заглядывать в кристалл. Он сделает все, что прикажет принц, осмотрит каждый угол…
«Мы позвали тебя не затем, чтобы слушать, как ты болтаешь, словно обе головы твоего попугая вместе», – холодно сказал Пейна. Он не любил Флегга. Чародей слишком часто лез не в свое дело. Он может быть полезным в определении ядов, но не более.
«Питер не позволит ему распускаться, когда станет королем», – машинально подумал Пейна и тут же одернул себя. Шансы Питера стать королем стремительно таяли.
«Да. Наверно, – Флегг по-прежнему смотрел на Питера. – Так зачем меня позвали, мой король?»
«Не называй его так!» – взорвался Пейна. Флегг сделал удивленное лицо, но сразу понял, что это значит, и порадовался. Червь сомнения проложил путь к ледяному сердцу главного судьи. Отлично.
Питер отвернулся к окну и стал смотреть на город, пытаясь справиться с волнениями. Он сжал пальцы так, что побелели костяшки.
«Видишь эту коробку на столе?» – спросил Пейна.
«Да, господин судья», – Флегг постарался придать голосу безразличие.
«Там пакет, который медленно тлеет. Внутри него что-то вроде песка. Я хочу, чтобы ты незамедлительно определил, что это за вещество. Только не касайся его руками. Похоже, это оно стало причиной смерти короля Роланда».
Флегг выглядел обеспокоенным, но чувствовал себя великолепно. Он обожал играть.
Подняв пакет щипчиками, он заглянул в него.
«Мне нужен кусок обсидиана, – сказал он. – И побыстрее».
«У меня в столе», – сказал Питер отстраненно. Этот кусок оказался не таким большим, как был у Флегга, зато толстым. Чародей рассмотрел его на свет. В сердце у него маленький человечек плясал и кувыркался через голову. Этот камень был очень похож на его, только сколот с одной стороны. Боги явно благосклонны к нему!
«Я уронил его год или два назад, – мрачно пояснил Питер, не подозревая, что только что заложил еще один камень в стену своей тюрьмы. – Эта половина упала на ковер, а другая ударилась о камни и разлетелась на тысячу кусков. Обсидиан ведь очень хрупкий».
«В самом деле? – удивился Флегг. – Я слышал об этом, но никогда не видел такого камня».
Он положил обсидиан на стол, раскрыл пакет и вытряхнул на камень зернышки песка. Мгновенно с поверхности обсидиана начали подниматься струйки дыма. Все присутствующие увидели, что каждое зерно медленно вдавливается в самый твердый в мире камень. Стражники начали тревожно перешептываться.
«Тише!» – рявкнул на них Пейна. Стражники застыли с лицами, белыми от ужаса. Все происходившее казалось им наваждением.
«Похоже, я знаю, что это за зерна, и как проверить мою догадку, – сказал Флегг. – Но если я прав, проверять надо как можно быстрее».
«Почему?» – спросил Пейна.
«Мне кажется, это Драконий Песок. У меня он когда-то был, но, к сожалению, исчез, прежде чем я успел изучить его как следует. Видимо, его украли».
Флегг не упустил того, как взгляд Пейны метнулся к Питеру.
«С тех пор я беспокоился об этом, – продолжал он, – это один из самых смертоносных ядов. Я не мог испытать его свойства и поэтому сомневался, но теперь вижу».
Он указал на обсидиан. Каждая из трех песчинок углубилась уже более чем на дюйм, и из отверстий вился дым, как из миниатюрных кратеров вулкана. Флегг прикинул, что половина толщины камня уже пройдена.
«Эти три частицы быстро разъели самый твердый из известных нам камней, – заключил он. – Драконий Песок известен тем, что разъедает все. И он вызывает сильный жар. Поди-ка сюда!»
Он подозвал одного из стражников, который не выглядел особенно довольным таким выбором.
«Дотронься до камня, – стражник нерешительно потянулся к обсидиану, и Флегг быстро добавил. – Только до края! Не вздумай лезть рукой в отверстия!»
Стражник с криком отдернул руку и сунул палец в рот, но Пейна успел заметить сильный ожог.
«Обсидиан очень слабо проводит тепло, – сказал Флегг, – но этот камень горячий, как печка, и все из-за трех крупиц песка! Дотроньтесь до стола принца, господин судья».
Пейна повиновался. Дерево было горячим. Скоро оно начало обугливаться.
«Поэтому нужно действовать быстро, – сказал Флегг. – Скоро стол загорится. Если мы вдохнем дым – во всяком случае, если то, что я слышал, верно, – все мы умрем в муках. Но для верности можно провести еще один опыт…» Стражники побледнели еще сильней. «Ладно, – сказал Пейна, – только быстрее». Его неприязнь к Флеггу еще увеличилась, но если раньше он считал его ничтожеством, то теперь от этого человека зависела его жизнь.
«Нужно налить в ведро воды», – теперь Флегг говорил чуть быстрее. Его темные глаза блестели.
Стражники и Пейна смотрели на черные дырки в обейдиане, как кролики на удава. Сколько еще осталось до дерева? Никто не знал. Смотрел даже Питер, хотя выражение его лица по-прежнему было отсутствующим.
«Воды! Быстрее! – заорал Флегг на стражников. – Нужно ведро или таз, или что-нибудь! Ну же!»
