— Тебе хорошо. Тебя папа боготворит, любит, на руках носит, в жизни не предаст и ничего плохого не сделает. Даже слова поперек не скажет. А я что? Да ты хоть знаешь, как сложно сейчас нормального парня найти? Не знаешь! И не узнаешь! А мне, может, тоже любви хочется. Настоящей! И такой же большой, как у вас с отцом. Вот только где ее взять, не понятно.
— Верочка, перестань. У тебя ещё все будет, милая. Только не плачь, — пролепетала, кажется, вконец растерявшаяся после этой моей тирады мама.
Но я продолжала неизменно реветь. На протяжении следующего часа — полтора были ещё слезы, разговоры и снова слезы. В общем программа, когда две женщины собираются и принимаются активно жалеть и утешать друг друга, оказалась выполнена. Да еще, судя по всему, и на отлично.
Наверное, виной столь бурному вечеру стало напряжение и тоска, что успели в нас накопиться, пока мы не виделись. А когда эмоциональная разрядка все же случилась, я оказалась практически полностью без сил.
Оставив меня в полудреме лежать на кровати, плотно запутанной в плед, мама запретила мне её провожать. Пообещав, что завтра обязательно позвонит и, если будет нужно, снова придет, родительница закрыла за собой входную дверь и ушла.
Я же почти провалилась в сон, когда из кухни раздалось привычно раздражающее мой слух гудение. Вспомнив, кого там оставила, со стоном заставила себя подняться и поплелась за забытой на обеденном столе вещью.
— Хоть слово или полслова по поводу того, что ты сегодня услышал и незамедлительно улетишь в окно. Понял меня? — взяв ежедневник и направившись с ним в обратный путь, пригрозила я.
Полностью уверенная в том, что меня услышали, на первом открытом развороте сразу же нашла этому соответствующее подтверждение.
“И не собирался даже”.
— Вот и хорошо, — отозвалась.
Решила — раз встала, было бы неплохо все же сходить в душ и переодеться во что-нибудь более подходящее для сна. Поэтому, оставив блокнот на прикроватной тумбе, зашагала осуществлять задуманное.
***
Получасом позже, лёжа в объятиях одеяла и подушки, я вдруг ощутила, как моих ступень что-то коснулось. Словно вошла по щиколотку в теплую воду. Сначала улыбнувшись от прокатившейся по телу приятной дрожи, решила, будто это сон про лето, море и солнце. Но через пару мгновений, когда прикосновения сделались в разы настойчивее, а их источник устремился выше по моим ногам, вспоминала то, что заставило меня вздрогнуть и мгновенно открыть глаза.
Судя по тому, что из всей мебели моей комнаты теперь в поле зрения осталась одна лишь кровать, я так и не проснулась. Но что оказалось самым страшным — под моим одеялом и правда кто-то был. И этот кто-то оказался просто огромным.
Испуганно взвизгнув от осознания того, что он ко мне еще и прикасается, взбрыкнула и, на удивление быстро выскользнув из хватки, принялась быстро отползать к изголовью кровати. Вжавшись в него спиной, подтянула к себе ноги и еще раз оглянулась, прикидывая, куда, если что бежать дальше. Но не успела об этом даже подумать, как вдруг оказалась снова схвачена за щиколотку и под очередной испуганный визг возвращена в горизонтальное положение.
Ощутив себя придавленной к кровати чем-то большим, тяжелым, твердым и… невидимым, снова забирать в отчаянных попытках высвободиться.
— Помогите! Кто-нибудь! — не переставая кричать, принялась колотить по сама не зная чему кулаками. Но этим сделала только хуже, поскольку тут же оказалась перехвачена за запястья. Поочередно взглянув на прижатые теперь к кровати с обоих сторон от моей головы ладони, вновь заерзала на месте, чем снова только еще больше себе навредила. В то же мгновение губы накрыло чем-то тёплым и мягким, а из легких будто выкачали весь воздух. Вспомнив вчерашний кошмар и чем именно он для меня закончился, уже приготовилась задыхаться. Как вдруг то, что запечатало мне рот, исчезло. Снова получив полный доступ к кислороду, сделала глубокий вдох и, чувствуя, как мной медленно, но уверенно завладевает новый виток паники, жалобно простонала:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Пожалуйста, не надо.
— Успокойся. Это всего лишь я, Джи, — раздалось неожиданно в опасной близости от моих губ.
— Это-то как раз и пугает, — выпалила, сразу замерев и принявшись прислушиваться, а заодно вглядываться в пустоту перед собой, прежде чем все же спросить: — Почему я тебя не вижу?
— А хотелось бы? — уже мягче раздалось мужественным чуть приправленным хрипотцой и в целом очень даже красивым голосом.
Кажется я схожу сума. Иначе как объяснить все со мной происходящее. Лежу себе почти спокойно в неприлично задранной до самой талии сорочке под невидимкой и жду пока он еще что-то скажет, лишь бы просто его услышать. Или у мужчины и правда очень красивый голос? Черт, да что у меня в голове творится. Так, Вера, соберись!
Запоздало сообразив, мне вообще-то вопрос задали, спохватываюсь и отвечаю:
— Предпочитаю знать, с кем имею дело.
Не успела закончить, как хватка на моих запястьях чуть ослабла, а на внутреннюю часть ладоней, принявшись неспеша массировать их, легли большие мужские пальцы.
Эти действия в перемену с тихим смешком и почти сразу последовавшим за ним вопросом заставили призадумается, так ли опасен нависающий сейчас надо мной мужчина.
— Это все пожелания, или ещё что-то?
В мыслях моментально всплыла прошлая ночь и тот волнительный момент, когда любовник чувственно ласкал мою грудь языком, крепко удерживая за руки, тем самым временно лишив возможности к нему прикасаться.
— Так и думал, — задорно раздалось в ответ прежде, чем я, прогоняя воспоминания, успела сказать “нет”.
— Ты и мысли читать умеешь?
— Не умею. Но отлично разбираюсь в языке тела, — услышала одновременно с тем, как его широкие ладони беспрепятственно прошлись по моим рукам от запястья до локтя и обратно, чтобы переплестись с пальцами, вновь заключив их в своеобразный плен.
— Не сомневаюсь, — пробурчала, едва сдерживаясь, чтобы не запрокинуть голову и не выгнуться на встречу путешествующим теперь по моей ключице, оставляя на ней дразнящие горячие поцелуи, губам и этим не поощрить мужчину в его действиях ещё больше.
— Что до остального, у тебя все на лице написано.
— Так предсказуема? — произнесла глухо, больше не в силах игнорировать манипуляции с моим телом и таки поддавшись на встречу ласкам, тем самым кажется только что дав кому-то согласие вытворять со мной все, что только вздумается.
— Правильнее сказать, невероятно чувствительна, — раздалось одобрительно в ответ на мои действия.
— Это плохо?
— Наоборот. Даже очень хорошо. И скоро ты сама в этом убедишься.
И вот как раз в этот момент мне бы возмутился и потребовать от мужчины прекратить домогательства. Но, черт, до чего же приятно все, что он сейчас делал. Будто до меня только и занимался оттачиванием своих навыков обольщения на других женщинах. А теперь вот демонстрировал эти чудеса мне. Каждое движение, прикосновение, поцелуй, что я ощущала на своей коже — все отзывалось таким букетом эмоций и чувств, что у меня элементарно не хватало силы воли этому воспрепятствовать. Более того, стоило Джи, реагируя на мой очередной вопрос или кинутую ему в ответ фразу, ненадолго отвлечься от своего занятия, как мне начинало катастрофически его не хватать. Это что, зависимость? И когда только успела, спрашивается. А все потому, что этот мужчина не просто знал язык тела. Он им ещё и умело пользовался.
— Я хочу извиниться за то, что в прошлый раз начал, но не закончил. Позволишь? — услышала одновременно с его теплым дыханием, приятной волной прокатившегося по коже плеча, тем самым вызвав целую армию мурашек по всему телу. Его ладони так и не выпустили моих. Наши пальцы плотно переплелись, не давая ни мне, ни ему касаться друг друга. И как, скажите на милость, отказать мужчине в просьбе, когда он страстно желает исправить то, чему стал причиной? Особенно, когда мое тело так остро на него реагирует. Еще по опыту с Женей знаю — никак. Бывший регулярно закатывал скандалы относительно того, что у меня как-то уж чересчур много друзей мужского пола, после чего начинал то ли самоутверждаться, то ли извиняться по средствам секса за свою вспыльчивость. Тоже было и со Славой, когда он сначала сплоховал, но быстро нашёл способ, как исправить свою ошибку. Ох уж эти мужчины и их чувство вины. Страшная смесь, против которой женщине просто не устоять. Вот и сейчас. Что мне ответить? И нужно ли вообще что-то отвечать, когда собственное тело, в очередной раз предав свою хозяйку, бессовестно льнуло… к кому? Плоду моей бурной сексуальный фантазии? Никак по другому Джи не назовёшь. В таком случае, о чем, спрашивается, я тут еще думаю.
