– Александра Сергеевна. Это вы как? Это вы почему? Это вообще, каким чертом?!
У него началась паника. И она передалась мне. Я дернулась, а из-под моей другой ноги на свободу вырвалась еще одна совершенно новая трещина.
– Мама!
Это было совсем плохо. Ситуация выходила из-под контроля. Двигаться было нельзя, а оставаться на месте никаких нервов не хватало. Поэтому я с корточек встала на четвереньки. И все оттого, что лед решил жить своей жизнью, то есть трещины стали появляться потом сами по себе, уже не зависимо от меня. Я же оказалась в эпицентре, если можно было так сказать, изучив рисунок трещин, больших и малых, прямых и извилистых, но расходящихся как раз из-под меня.
– Александра Сергеевна, замрите!
Василий кинулся ко мне на выручку. Бросил все и начал ломиться в моем направлении. Сначала я обрадовалась этому. Поверила, что совсем скоро мои злоключения закончатся. Вот только добежал бы до меня, и всему наступил бы конец. И страхам, и трещины перестанут множиться и углубляться. Не тут то было! Сначала ощутила вибрацию льда, на котором ползала, потом поняла, что трещины стали разрастаться с новой скоростью от его приближения ко мне, и лед грозил проломиться подо мной совсем, если Васька сделал бы еще пару шагов.
– Стой! – заорала, что было сил. – Ты меня утопишь!
Он, слава богу, замер на месте. Встал, нерешительно завертелся вокруг своей оси, пытаясь сообразить, что следовало предпринять дальше.
– Я сейчас. Я, Александра Сергеевна, сейчас сбегаю на берег и принесу какую палку или ветку. Протяну ее вам и вытащу, когда ухватитесь за нее руками, с опасного места на более толстый лед. Вы главное не шевелитесь. Дождитесь меня. Я скоро.
Последние слова уже кричал, удаляясь от меня. Я бы рада была не двигаться и ждать. Только постоянно вздрагивала от нового треска и хруста. И еще снова стала чувствовать холод. Стояла на четвереньках, тряслась в ознобе и тупо рассматривала свои руки в лайковых перчатках.
– Как глупо! Ну, совсем глупо! – повторяла вновь и вновь, взирая на пустые пальцы перчаток, торчащие в разные стороны, а сами пальцы рук тем временем были поджаты в кулаки и упирались в лед, как некие копытца.
Это я так грела их до того как лед подо мной начал трескаться, вынула пальцы, чтобы сжать в кулак. Но так и не успела разжать, когда присела от страха, а потом и вовсе встала на четвереньки, пригибаясь ко льду в надежде выпутаться живой из этой истории.
Когда Василий скрылся из вида, я какое-то время пребывала с надеждой, что мне только и надо, как его дождаться теперь. Даже успела порадоваться, что мне ни о чем больше думать не надо было. Довольно приятное чувство, ощущать, что ты в чьих-то надежных руках. Вот только длилось оно недолго. Мне вдруг почудилось, что коленям моим не просто холодно, а как-то по-особенному. Вывернула шею в ту сторону. И смогла заметить, как мои синие джинсы превращались в темно-синие, пропитываясь холодной озерной водой. Оказалось, что лед, на который опиралась, изрезанный многими паутинными и более толстыми и разветвленными трещинами, начал подо мной опускаться. Как, все равно, прогибаться. Я стояла, словно в лунке, а она стала заполняться водой.
Страх новой волной накатил на меня и заставил предпринять, хоть что-нибудь. Может и глупость, но все произошло как-то само собой. Я крадучись сдвинулась с места, направляясь в ту сторону, где до границы с безопасным участком льда, судя по палкам с тряпками, было ближе всего. Мое перемещение в длину было не более полуметра, а вот трещины и вода опередили меня сразу метра на полтора. Выходило, коварство льда было сильнее моих попыток выбраться из его ловушки. Пришлось остановиться и задуматься, что делать дальше.
В голову пришла мысль, лечь на живот и ползти. Но заставить себя опустить тело в холодную воду, так сразу не получалось. Поэтому еще какое-то время стояла на четвереньках, низко повесив голову, и с тоской наблюдала, как перчатки, рукава и полы шубы, джинсы и унты пропитывались водой. Одежда темнела от холодной влаги, а мое сознание от безнадежной тоски по ощущению твердой опоры.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
За всем этим не сразу заметила, что на берегу наметилось оживление, да и далековато это от меня было. Так, только отдельные звуки и долетали. А когда они приблизились настолько, что стали различимы, распознала отдельные голоса, которые потом перекрыл гул работающего двигателя. Подняла голову и посмотрела в том направлении. Заметила, что ко мне приближались двое пеших и черный джип. Машина опередила бегущих мужчин уже на половине пути до меня. Вырвалась вперед и стала быстро приближаться.
– С ума сошли! Машину же угробите, а ей не поможете! – орал вслед ей Васька.
Его вроде услышали. Джип остановился метрах в пятидесяти от меня, водительская дверь распахнулась, и из нее выскочил Виталий. Кинулся, было, в моем направлении, но потом резко снова повернул к джипу. Оказалось, за тем, чтобы прихватить из машины винтовку. Схватил ее и снова припустил ко мне.
– Не дергайся. Сейчас я тебя вытащу, – крикнул, когда ему оставалось добежать совсем ничего, упал на живот и пополз ко мне, волоча за собой винтовку по льду. – Попробуй ухватиться за приклад. Сашка, я кому сказал?! Хватайся немедленно!
Легче было сказать, чем сделать. Мое положение было настолько зыбким, что не сомневалась, чем могло для меня обернуться любое новое движение. То есть я погружалась в воду. Медленно, но верно. Чуть, было, пошатнулась, как раздался новый треск льда, а в следующий момент ноги совсем ушли под воду, как съехали по крутому наклону. Унты наполнились тяжестью раньше, чем я поняла, что произошло. А оказалось, что теперь висела над глубокой темнотой, болтая в ней ногами и цепляясь за край рваной ледяной кромки. Хваталась за нее, но только на секунды, потому что лед подламывался, и куски его тоже погружались. Даже быстрее меня, сползающей в воду все ниже и ниже.
– Сашка! Послушай меня! Тянись к винтовке. Не то мне придется подползти еще ближе. А это уже ничего хорошего. Давай, хватайся, и все будет хорошо. Я тебя тогда вытащу. Умница. Спокойно. Только успокойся. Не дергайся. Сейчас уже все будет позади. Ты молодец. Только продержись еще немного.
Я поняла, что уже не погружалась больше. Замерла на месте и немного перевела дыхание. Тут к нам подбежал Василий и Кузьма. Они волокли срубленный ствол какого-то дерева. Тоже упали на животы, чтобы подползти как можно ближе.
– Василий, подведи ствол ей под руку. Так, давай еще дальше. Саша, расслабься, тебе только и надо, что не выпускать из рук веток. Давайте, начинаем подтягивать. Хорошо. Так. Еще самую малость.
Когда меня выволокли на твердый лед, за мной тащился темный сырой след. На ногах не оказалось унтов, по всему остались где-то на самом дне озера. Шуба была мокра до безобразия, с нее струилась вода, и она была похожа не на норку, а на всклокоченную кошку. Но это никого не волновало в тот момент. Даже меня саму, и даже тот факт, что Виталий оторвал капюшон, когда тянул меня за него, чтобы потом схватить и поднять на руки.
Он донес меня до джипа и отвез в поселок. Уже в нашем тереме стащил мокрые тряпки все до единой с меня и частично с себя. Так как сильно намок и сам, когда прижимал к себе и нес сначала до машины, а потом от нее к дому и еще на второй этаж. Дальше были обтирания и растирания, миска горячей каши и стакан водки. Только потом был сон. Заснули мы в обнимку, тесно прижавшись друг к другу. Проснулась только утром. В постели была одна, если не считать Ричарда, прижавшегося к моему боку. Привстала на локте и заметила свою одежду на стуле рядом с кроватью. К моей радости она была сухой.
– Встала? – Виталий зашел в спальню, когда я уже успела полностью одеться. – Пошли завтракать. Все уже поели, тебя ждать не стали.
Около входа в большой терем повстречали Василия и еще двоих мужчин. Все они со мной поздоровались и посторонились, чтобы дать пройти внутрь.
– Доброе утро, Александра Сергеевна, – улыбался мне Василий, и по всему был мне искренне рад, не то, что другие двое.
