он не мог быть раскрыт. Если же его где-нибудь раскроют, то оказывается, что там уже позаботились о том, чтобы всякими рафинированными средствами помешать постановлению и приведению в исполнение судебного приговора. Указанная сторона общественно-преступного режима и юстиция, не говоря уже о юстиции, солидарны между собой.
Произвольное перемещение и сменяемость судей обычным административным порядком облегчают возможность дурного влияния и дурной процедуры. Там же, где в исключительных случаях судьи несменяемы, какова, например, полусотня кассационного суда, там в смысле всяких подкупных махинаций в государстве и в обществе дело тоже нисколько не изменяется: это достаточно показали опыты дрейфусовского десятилетия.
Где для депутатов, т. е. для законодательного учреждения, косвенно управляющего страной, настоящим фактором голосования является «блюдо с бутербродами», где, следовательно, частные выгоды и если не прямые, так косвенные подкупы служат пружинами почти всей парламентской машины, там нечего удивляться, если органы и орудия этого суверенного учреждения и избранного из его среды кабинета министров соответствуют руководящему курсу государственного корабля, а уважение к чисто юридическому праву отодвигается на второй план.
Ко всему этому присоединяется еще, в качестве главной опоры такого опрятного отношения к делу, проникновение канальи в социальные и особенно в социалистические партии и в партии, претендующие на такое название. Это – демагогические лицемеры, которые афишируют по возможности все, что имеет добрый вид, не веря в это сами. Они даже регулярно предают интересы народа, которому они гадят, коль скоро предательство им выгодно. Например, они раздувают стачки, а потом сдают рабочие массы на руки каким-нибудь посредственным правительственным инстанциям; притом они еще делают вид, будто чудо как хорошо позаботились о своих протеже! Таким путем они с двух сторон поддерживают успех своего демагогического гешефта.
Но если им, при какой-нибудь конъюнктуре, предоставляется министерский пост или другое жирное служебное местечко, они бросают все свои демагогические дела, чтобы дело их выгоды и тщеславия стало как можно более прибыльным и верным. И если даже, в этом последнем отношении, бывают различия, то все-таки у них отнюдь нельзя отрицать умения в нужный момент сбросить с себя социалистически-взбитую пену. Франция и в этом отношении является примерной страной, идя далеко впереди прочих стран в прогрессирующем заражении общества свойствами канальи или, по крайней мере, в ясности и очевидности такого заражения. Франция – страна, где возникли социалистические стремления и схемы, но вместе с тем это – страна, где прежде всего исчезло и было вытеснено всякими суррогатами канальства все доброе и вся вера в добро, отличавшие эти схемы.
8. Об Англии мы не имели в виду много говорить здесь. Англия – первоначальный тип конституционного и парламентского лицемерия, которое хранят старые учреждения, чтобы тем лучше злоупотреблять ими. Сословие хищников имеет в лице верхней палаты свой старинный памятник, тогда как нижняя палата является местом наслоения деловых обманов.
Из этих двух корней выросла двусмысленная система со всеми её фикциями политических прав и с её кажущейся свободой. За исключением двух-трех законов, охраняющих личное право от слишком грубого административного произвола, отсутствия цензуры в прессе и свободы собраний, весь тамошний режим ничего не стоит. Дорогие и полные всякими подвохами выборы – только симптом более глубокого зла. Англия – рассадник не только всякого парламентаризма, но и самой утонченной парламентской испорченности, которая укоренилась там уже столетиями, являясь принадлежностью самого строя, даже как бы частью строя и священным обычаем.
Норманнский разбой самым тесным образом сочетался в Англии с кельтским лицемерием и деловым плутовством. Обе клики, в одной из которых преобладает прямо хищный элемент, а в другой задают тон либеральствующие мастера по части обирания, сменяют друг друга у кормила правления и при распределении должностей – смотря по тому, какие вошедшие в обычай изменения принесут с собой парламентское пользование и выборы. Где эта дурная система, как во всех собственно парламентарных режимах, нашла себе подражание, там везде видна, по меньшей мере, тенденция к испорченности, свойственной каналье, и успехи в этом отвратительном направлении делаются все более невыносимыми. Все общество и народ толкают при этом к финансовому разрушению, так как в государстве устанавливаются безрассудное обременение налогами и излишества займов: при помощи этих средств государство превращается в какую-то машину для обирания народа в пользу охотников за должностями и прочих пожирателей бюджета; таким образом, государство отдается на съедение эгоизму наиболее дурных частных интересов.
9. Если мы отвернемся от этих полугерманских зрелищ политического лицемерия и посмотрим на среднеевропейские государства, то увидим, что там наполовину сносная традиция продержалась дольше. Это было, именно, в Пруссии и отчасти вообще в Германии, до эпохи бисмарковщины; но и последняя имела прежде всего скорее личный характер, и ее перевешивали лучшие, противодействовавшие ей влияния, исходившие отчасти даже со стороны самого короля прусского; её вредное влияние было благотворно ограничено или, по меньшей мере, ослаблено. Если же и у нас, начиная с шестидесятых годов XIX века, мы видим уклонение дел в сомнительный фарватер, то в этом нужно винить отдельную личность, т. е. того же самого Бисмарка, но не усматривать здесь радикальную испорченность государства, общества и народа. Состояние общества имело в себе много дурного и, во всяком случае, шло навстречу хаотической бесформенности; тем не менее в том отношении, какое мы имеем в виду в этой главе о господстве канальи, должно исключительно принять в расчет почти отдельную личность. Она испортила многое и испортила бы еще больше, если бы не было налицо сравнительно здорового сопротивления.
Я отсылаю читателя к моим статьям по тому же поводу в «Персоналисте», а именно к тем одиннадцати, которые печатались с сентября 1905 до мая 1906 года и носили общее заглавие: «Нет больше здравого политического смысла». Под такой рубрикой были напечатаны в новом издании и прежние статьи о бисмарковщине. Главное характеризующее выражение по отношению к Бисмарку получило там хотя и резкую, но подкрепленную доказательствами форму, «тридцать процентов глупца и семьдесят процентов негодяя». Глупость, как, например, предубежденность против изобретения книгопечатания и громко высказанное милое пожелание, чтобы были уничтожены все книги, за исключением Библии, – такие вещи здесь нас очень мало касаются, так как наша тема имеет отношение прямое только к качествам канальи. Но, конечно, эти качества не исключают примеси глупости, а наоборот, довольно часто такая примесь встречается именно у подобных Бисмарку персон.
Плутовство может быть заложено уже в личном характере, и таков именно был случай с бисмарковщиной. В варцинском юнкере скрывалась, по сословной традиции, не только старая хищная бестия: на лапах хищного зверя красовались еще пальцы барышника. Скотская грубость отвратительнейшим образом сочеталась здесь с самым пошлым деловым умом, напоминавшим о еврейских качествах. Терроризировать соседа по
