Пришел один боец за водой, принес полведра густого пшенного супа, спросили его: „Далеко ли фронт?“ Ответил, что отогнали немца, а сам в глаза не смотрит. Словом, положение плохое.
Коля прочитал сообщение «Информбюро» от 28 сентября, в котором сообщается, что идут бои в районе Сталинграда. Расплывчатое сообщение. На самом деле бои идут во всех рабочих районах и на улицах Сталинграда.
6 октября 1942 года, два часа дня. Боже мой, какое мучение, сегодня 45 дней, как мы находимся в страшных мучениях, когда конец нашим страданиям? Фронт в нашем районе. Отогнали немца или нет, об этом никто из военных толком не говорит.
Случилось несчастье, ранило Александру Федоровну. Она пекла хлеб на соседнем дворе, пролетела мина, разорвалась, и осколком ее ранило. Приглашали военную медицинскую сестру, она осмотрела рану, смазала йодом и установила в ране осколок. Сказала, что осколок может вынуть только врач. Александра Федоровна сильно стонет, говорит, что у нее сильно болит грудь и бок. Потом она кашлянула и мокрота с кровью, страшно испугалась. У нее мнение, что осколок находится в легких. Уговариваем ее, немного соглашается с нами.
Сегодня рылись с Олей в выходе. Все сгорело.
Очень жалко кастрюлю электрическую и медикаменты. Теперь заболеет кто-нибудь и лечить нечем. Оля говорит, что не надо ничего жалеть, лишь бы остаться живыми.
Нервы стали сильно напряжены, стала раздражительная, но слез нет, все окаменело.
А дни стоят теплые, солнечные, ясные. По народным приметам будет теплая долгая осень. Как бы хотелось уехать далеко-далеко, в лес, в глушь и отдохнуть от всех переживаний и волнений.
Каждый день ходим за водой под пулями, конца нашим мученьям не видно. Сейчас пока есть хлеб, а вот съедим, тогда не знаю, что будем делать, голодной смертью помирать придется».
Из воспоминаний секретаря обкома А. С. Чуянова: «5 октября противнику удалось овладеть Мамаевым курганом. На отдельных участках городского фронта защитники Сталинграда оттеснены на узкую полоску вдоль Волги. Ожесточенные бои ведутся за каждый метр земли, за каждый дом, улицу, цех, лестничную площадку. Только за 6 октября на боевые порядки 37-й дивизии, обороняющей Тракторный завод, противник сбросил свыше шести тысяч бомб. Кажется, силы защитников заводского района Сталинграда на исходе. Но нет, идут упорные бои перед заводом „Баррикады“, в цехах Тракторного, в поселке „Красный Октябрь“».
Из «Хроники огненных дней»: «14 октября, среда. Оккупированы Тракторозаводской и Баррикадный районы Сталинграда. Тракторный завод помогал танкистам 62-й армии восстанавливать подбитые танки до 14 октября 1942 года.
16 октября, пятница. Армия Паулюса продолжает яростные атаки в районах заводов. Судьба Сталинграда висела на волоске. В 13 часов Ставка Верховного Главнокомандующего приказала командующему Сталинградским фронтом немедленно усилить гарнизон островов на Волге – Зайцевский и Спорный.
17 октября, суббота. Из оперативной директивы командующему войсками Донского фронта: „Противник, прикрываясь прочной обороной с севера между Доном и Волгой, силами четырех-пяти пехотных и до трех танковых дивизий ведет яростные атаки на Сталинград, стремясь овладеть заводскими районами… В течение дня войска 62-й армии вели тяжелые и кровопролитные бои…».
Из «Дневника»: 14 октября 1942 года, среда, 11–20 часов. Сегодня большой праздник – Покров Пресвятой Богородицы. С утра началась бомбежка. Сидим и не вылезаем из щели. Нельзя согреть чаю, пожевали сухого хлеба и сидим. Всю ночь была бомбежка и стрельба, жутко было спать.
Эта война – необыкновенная война, воюют не в степи, а в городах и населенных пунктах. Немцы заняли город, Тракторный завод, наши находятся в Краснооктябрьском районе.
17 октября 1942 года, суббота, девять-десять часов утра. Боже мой, как мы остались живы, одному Богу только известно. Вчера была такая сильная бомбежка, ни одного дня не было такого. Бомбежка началась в десять часов утра и до пяти часов вечера. Щель дрожала, молились все. Боже мой, боже мой, что с нами будет, останемся ли мы живы? А конца нашим мучениям и страданиям не видно.
Сегодня 56 дней находимся в великом страдании, и конца не видно. Я не знаю, как мы остались живы. Это просто чудо.
Немец бомбил без отдыха, сыпал бомбами буквально, так вся улица изрыта воронками. Около Суховатиковых на середине улицы огромная воронка, тонная бомба сброшена.
Военные говорят, чтобы мы выселялись из щели, так как на стадионе находятся орудия и около них не разрешается быть частным лицам. Предлагают переехать за Волгу, там якобы есть машины для перевозки эвакуированных. Но это, конечно, только разговоры, никаких машин за Волгой нет, все переехавшие передвигаются собственными силами. Кроме того, военные говорят, что, если Сталинград будет оставлен, то с оставшимися жителями будет жестокая расправа, вплоть до расстрела, так как их будут считать предателями Родины, желающими перейти на сторону немцев.
Оля против переезда за Волгу, но перейти в другую щель, говорит, надо. Пошли с искать заводскую щель, нашли за вышкой около топливного склада, но переходить уже нельзя, началась минометная стрельба, теперь ждать до утра. Грязь, пыль, вши заели».
Из «Хроники огненных дней»: «19 октября, понедельник. Противник продолжает атаки танками и пехотой на всем фронте 62-й армии. Особенно сильные атаки при поддержке массированного огня артиллерии и минометов противник ведет на заводе “Баррикады, силой до двух пехотных дивизий с 50–60 танками».
Из «Дневника»: «19 октября 1942 года, понедельник, десять часов утра. Два дня не писала. Не успела закончить записи, как поднялась сильная бомбежка. Упала бомба у нас во дворе, в щели стало так темно, все посыпалось с треском. Ну, думаем, все кончено, погибли, засыпало. Оказалось, завалило выход, но не сильно, откопались, перешли в щель к Ленгасовым. Сейчас сидим в этой щели уже два дня. По ночам все время сыплет минами. Сегодня весь день идет осенний дождь, грязь невылазная. Целый день бьют из минометов, автоматов, снаряды летят, высунуть нос нельзя.
У нас кончилась вода, где будет брать? На Волгу идти нельзя, опасно, решили поискать воду в соседних погребах.
Проход нашей щели завалило, и дождь льет в проход, образовалась грязь. Никто не хочет ее выгребать, в щели стало холодно. Оля стала такая худая, что страшно смотреть. Коля, ее муж, не двигается с места, да еще ребенок только и знает, что целый день: есть, пить, писать и опять сначала. Это просто пытка. Я такая терпеливая, так люблю детей, но и у меня начинает лопаться терпение.
Мы все истерзались, измучились, вшей развели тучи.
Фронт находится в нашем поселке, Краснооктябрьском. Сейчас одна мысль у всех – остаться живыми, только живыми, ничего не жалко. Как я жалею, что не уехала с девчатами. Вещи осталась караулить, да ничего не укараулила, все сгорело. Мы находимся в кольце, Тракторный и Баррикадный районы заняты немцами, на Красном Октябре все сдвинуто к Волге. Отступать нет приказа, и бьются на небольшом клочке земли.
Наш район не узнать – все вспахано, бугры и ямы – страшно смотреть на улицу. Идет бойня, истребление людей. Это безобразная война. Воюют в городах, селах, превращая все в развалины, уничтожают мирное население. А мирного населения погибло много. Погибли наши соседи – все Орешкины: Василий, Николай, двое маленьких детей, а Тамаре перебило обе ноги, осталась жива одна Нина и старик. Жалко бедных погибших людей.
Вот и мы будем ли живы и дождемся ли конца нашим страданиям? Еще хлеб есть, а как съедим, что будем делать? Оля и Коля настаивают, чтобы всем перейти в общественную щель за парашютной вышкой, но нам нельзя бросить отца, а дойти он не сможет, во дворе грязь и идти невозможно. Без нас они не хотят идти».
Из «Хроники огненных дней»: «20 октября, вторник. Войска 62-й армии отбивали атаки врага в районе Спартановки, заводов „Баррикады“ и „Красный Октябрь“. В связи с прибытием в район „Баррикады“ 138-й дивизии И. И. Людникова враг усилил свою ударную группировку четырьмя пехотными и одной танковой дивизией.
21 октября, среда. Противник увеличил налеты авиации до двух тысяч самолето-вылетов в сутки. Под прикрытием авианалетов немецко-фашистские дивизии ведут бои за заводы „Баррикады“ и „Красный Октябрь“. Усилены атаки и бомбовые удары по переправе через Волгу.
22 октября, четверг. Политотдел 62-й армии в своем донесении сообщал, что войска армии в течение дня удерживали занимаемые рубежи. Однако противник постепенно занимал многие улицы и кварталы. Позиции гитлеровских войск настолько приблизились, что воины 62-й армии вынуждены были применить огнеметы, действовавшие на расстоянии 100 метров».
Из воспоминаний секретаря обкома А. С. Чуянова: «Напряжение всех сил защитников заводского района и центра города не спадало до 22 октября. Прижатые к Волге, обескровленные тяжелыми боями, части 62-й армии держались на узкой полоске земли. Казалось, еще одно усилие врага, и эта полоска будет разрублена. А это означало бы, что 62-я армия и остатки населения заводской части города обречены на уничтожение. Военный совет, штаб фронта, обком и горком партии делали все, чтобы этого не случилось».
