Будем рассуждать логически. Если мальчику стало плохо от жара и едкого дыма, он теперь лежит где-нибудь на полу. Если он лежит на полу, можно надеяться, что он дышит — внизу еще остался воздух. А если он дышит, значит жив. Кейтлин бросилась вперед.
Если ей суждено погибнуть — быть посему, думала она. Ее жизнь ничего не стоит, так что она выбирает риск. И я молю Бога, чтобы мне больше никогда не пришлось увидеть тебя! Последние слова сводного брата дали ей необходимые спокойствие и уверенность. Она глубоко, насколько возможно, вдохнула и нырнула в облако серого дыма. Где-то позади остались люди, пытавшиеся остановить ее.
На ощупь она добежала до середины конюшни и упала на четвереньки, чтобы не задохнуться. Голова кружилась — так хотелось вдохнуть. Из глаз лились слезы. Наклонившись к самому полу, девушка сделала вдох и закашлялась. Языки огня зловеще полыхали вокруг. Раскаленный воздух обжигал руки и лицо.
Кейтлин осторожно пробиралась вперед, пока не уткнулась в стену чулана, где хранилась упряжь. Дверь, которую всегда держали открытой, сейчас была закрыта. Это насторожило девушку: она слышала, что дети иногда пытаются прятаться от пожара в укромных местах. Может, Билли там? Господи, пусть будет так!
Кейтлин осторожно нащупала раскаленную ручку. Дверь не поддавалась. Заперта. Снаружи она закрывается на висячий замок. Замка нет. Следовательно, закрыта изнутри.
Задыхаясь от дыма, Кейтлин с усилием встала и толкнула дверь, чувствуя, что слабеет с каждым ударом сердца. Времени остается все меньше, мелькнуло у нее в голове. Собравшись с последними силами, она навалилась на раскаленные доски. Дикая боль пронзила ступню и лодыжку. Наверное, растянула или сломала, решила девушка.
Дверь распахнулась. Кейтлин упала на пол, стала ощупью ползти вперед и почти сразу наткнулась на детскую ножку в джинсах.
Ее душил кашель, в глазах мелькали искры. Пытаясь не потерять сознание, она схватила мальчика на руки и бросилась прочь из чулана, чувствуя, как нестерпимо больно ступать на ногу.
Конюшня устрашающе гудела. Древесина трескалась и щелкала. Огонь лизал руки. Прижимая к груди хрупкое тельце, девушка хромала к выходу, превозмогая боль. Ориентироваться стало сложно: вокруг сплошная стена дыма. Кейтлин была близка к выходу, когда послышался ужасный свист.
Боль вспыхнула фейерверком в голове. Она поняла, что падает. В ее сознании наступила тишина, и все вокруг погрузилось в кромешную тьму.
Рино ходил из угла в угол в отделении «скорой помощи». Билли Карнсу поставили диагноз: отравление угарным газом. Однако жизни мальчика ничто не угрожало. Перепуганные родители не отходили от его кровати ни на шаг. Убедившись, что с ним все в порядке, врачи все же сочли нужным подержать его немного в педиатрическом отделении.
О состоянии Кейтлин пока не было никаких известий. Она тоже наглоталась дыма, получила множественные ожоги, к тому же на нее обрушились перекрытия, и она получила сотрясение мозга, что опасно само по себе.
За последние часы никто не выходил из операционной сообщить о ее состоянии. Это настораживало: видимо, что-то там не ладилось.
Рино мучался переживаниями. Чувства его совершенно смешались. Он с изумлением понял, что не желает сводной сестре смерти, даже мысли такой не допускает. Странно, но как ни сильна его ненависть, смерти ей он не желает.
Ее последние слова снова и снова возникали у него в мозгу. Я хочу рассказать, что случилось в тот день… Мой отец солгал…
На смену этим фразам из памяти всплывала его собственная тирада. И я молю Бога, чтобы мне больше никогда не пришлось увидеть тебя! Говоря это, он был совершенно искренен и мог подписаться под каждым словом. А сейчас?
Мой отец солгал…
В чем заключается его ложь? Единственное, о чем подумал Рино, — это свидетельские показания Джесса на суде. Отчим заявил, что Кейтлин, никому не сказав, уехала из дому, несмотря на предупреждение о наступающем наводнении. Прождав несколько часов и движимые беспокойством, он с Бо и несколькими конюхами отправился на ее поиски.
Мой отец солгал … все вертелось в голове Рино.
Кейтлин выросла в «Броукен Би», рассуждал он. Какие бы у нее ни были проблемы с Джессом или Бо, как бы она ни мучилась от ревности или депрессии, сводная сестра всегда была ответственной и здравомыслящей девушкой во всем, что касалось работы на ранчо. Рино видел ее в разных ситуациях и не мог припомнить случая, чтобы она вела себя легкомысленно или безрассудно перед лицом возможной опасности.
Говоря по правде, если кто и любил бессмысленные игры с огнем, так это Бо. Джесс корил дочь за малейшие промахи и ошибки, а над выходками пасынка благодушно посмеивался, гордясь его смелостью. Всеобщий любимец Бо все время балансировал на краю пропасти. И ему всегда чертовски везло, жизнь не преподнесла ему горьких уроков. Он ничего не боялся, потому что ничего еще не испытал.
Теперь Рино до конца понял, что Джесс обожал Бо, а родную дочь не любил. Наверное, инстинкт подталкивал Рино в каждый приезд в «Броукен Би» подбодрить ее похвалой или добрым словом. Ему было неприятно видеть, как брат безнаказанно творит невообразимое, а девочка незаслуженно страдает от попреков и нравоучений.
Сейчас Рино не мог забыть страшной картины пожара: полыхающая конюшня, мечущиеся люди и Кейтлин, бесстрашно бросающаяся в огонь. Карнсы ясно дали тогда понять, что презирают ее. А она, отбросив все обиды, спасла их ребенка, словно они ее лучшие друзья. Может быть, и в страшный день гибели Бо все произошло так же? По словам Лаки, она из последних сил пыталась спасти сводного брата.
Рино не мог выбраться из бури чувств и эмоций в своей душе. Что же, черт возьми, с ним происходит, недоумевал он?
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Поздно вечером Кейтлин отвезли наверх, в палату интенсивной терапии. Врачи сказали, что легкие почти не затронуты, ожоги не внушают опасений. Но девушку мучают боли в правой ступне. Нога так сильно распухла из-за сломанной кости, что пришлось разрезать ботинок.
Самым неприятным было сотрясение мозга, спровоцированное упавшими на Кейтлин перекрытиями, поэтому до сих пор девушка не приходит в сознание.
Когда Рино разрешили войти в палату к сводной сестре, сердце его сжалось от боли, так ему стало жаль ее: лицо обожжено и блестит от наложенной смягчающей мази, бровей и ресниц нет, а волосы — совсем недавно длинные и прекрасные — кое-как обрезаны чуть ниже плеч, это медсестра наспех снимала опаленные концы. Руки и правое плечо забинтованы, под правой ногой лежат подушки, но гипс еще не наложен.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
